– Ну что, орлы? – капитан Дощечкин угрюмо глядел на разведчиков. – Отдыхать вам не придется. Перед нами сильно укрепленный район гитлеровцев, и нам его брать через два дня. Нужен хороший «язык». Желательно офицер. У пехотинцев, которых мы здесь сменили, никак не получалось. Ночей семь-восемь подряд ходили и дивизионная, и армейская разведка, и никак не могли взять языка. А вы должны! Потому как, нам идти в бой на эти позиции!
После затяжных боев на Шауляйском направлении в разведке штрафной роты осталось всего восемь человек. Из них двое пришли с новым пополнением, и в разведке раньше не служили. После гибели сержанта Савченко разведчиками командовал рядовой Третьяков, которого капитан Дощечкин уже трижды представлял к наградам, но ни одна до роты почему-то так и не дошла…
- Давай, Третьяков, командуй! – Дощечкин, сильно хромая после осколочного ранения в бедро, пошел в блиндаж.
- Языка беру я, Трофим, Косой и Тис. Боковое охранение – Пуля и Сазан. Прикрытие – Шкет и Семен. – Третьяков назначил в группу захвата самых крепких и выносливых. Шкет был самым маленьким из разведчиков – метр шестьдесят пять, и в поиск шел впервые…
Он поежился - работа у всех разведчиков опасная – одни непосредственно берут языков, другие их прикрывают и в случае чего вызывают огонь на себя, отвлекают противника...
Ночью артиллеристы провели массированный артобстрел, заставив немцев уйти в укрытия. Разведчики в это время подползли к вплотную к вражеским позициям, ворвались в окопы и схватили двоих – обер-лейтенанта и ефрейтора. Фрицы опомнились и начали палить в их сторону. Разведчики, отстреливаясь, начали отход. И тут у рядового Семенова, который, как и Шкет впервые участвовал в поиске, не выдержали нервы, и он выпустил осветительную ракету, чтобы артиллерия прикрыла их отход огнем. Но это он сделал очень рано, не дав отойти ни себе, ни Шкету.
И получилось так, что первым же снарядом Семенова и накрыло, а Шкета отбросило взрывной волной в глубокую воронку. От ракеты было светло как днем. Оглушенный и полузасыпаный землей Шкет лежал на спине и смотрел в небо, наблюдая как летят наши мины, снаряды...
Неохота ведь от своих погибать... У него был автомат был, дисков четыре штуки, – Шкет решил дорого продать свою жизнь. Он осторожно высунул голову из воронки и увидел прямо перед собой несколько немецких пулеметных точек. Посчитал – шесть. По два человека в каждой. И все бьют по нашим отходящим ребятам. Шкет прицелился и дал короткую очередь по первой - слева от него. Смотрит, - оба немца сползли на дно окопа. Шкет по следующей. Та же картина... В общем, уничтожил он все шесть огневых точек – двенадцать человек. Тут и артналет закончился.
Шкет переместился к другому краю воронки, силясь рассмотреть, где же проход в минных полях, который они делали, чтобы попасть на немецкую сторону. Все же в полной темноте происходило...
Шкет решил рвануть прямо по полю, может, пронесет. Все-таки и артиллерия наша хорошо поработала, многие мины повзрывались.
И вдруг опять артобстрел с нашей стороны начался. Бьют прямо по траншеям, как будто специально его прикрывают. Шкет вскочил и что есть духу рванул к своим окопам. Перебежал немецкое минное поле, наше и свалился в пехотную траншею.
Тут же на него навалились…
- Э-э, братва, я же свой! – захрипел Шкет, вырываясь из цепких рук пехотинцев. – Из разведки я!
Шкет хоть ростом невелик был, но силу имел чрезвычайную. Разбросал он пехоту и поднялся, тяжело дыша. Подошел офицер и солдат с автоматом. Офицер спрашивает: «Это вы сейчас перебегали?»
- Я, - ответил Шкет. – Я из разведки штрафников. Рядовой Горбатенко.
- Следуйте за мной! – приказал офицер.
Подошли к землянке, и офицер молча забрал у Шкета автомат, кивнув головой на полог, закрывающий вход в землянку. Перед входом стояли два солдата-автоматчика. Они пропустили Шкета…
Землянку освещал только тусклый свет от пламени гильзы-коптилки. За столом сидел здоровенный мужик, одетый в меховую безрукавку.
- Э-э, брат, какой ты маленький... – только и произнес мужик, взглянув на Шкета.
Он встал, подошел к разведчику, обнял, расцеловал и крикнул своему адъютанту: «Савельев, коньяку сюда!»
А Шкет ведь пацан был совсем – семнадцать только исполнилось, - он еще ни разу в своей короткой жизни не пил и не курил. Отказался…
- Я командующий пятым гвардейским корпусом! – сказал тогда мужик. - Это я организовывал вашу разведку и наблюдал с НП за вашими действиями. И тебя огнем прикрывал, после того как ты пулеметчиков уничтожил. И видел, как ты несся по минным полям... Везучий ты человек!
Шкет смущенно потупился…
- Савельев! – ординарец тут же возник пред лицом командующего. - Записывай его фамилию и орден Отечественной войны 1 -ой степени сюда!
Вот так случилось, что Шкет вернулся в расположение своего разведвзвода с орденом на груди. И узнал, что, кроме Семенова погибли при отходе рядовые Пулеев и Трофимов. И языка одного убило.
А через несколько дней принесли фронтовую газету, где прочитали разведчики статью. Она называлась – «Везучий человек».
Капитан Дощечкин с сожалением сказал перед строем, что жаль ему расставаться с таким славным парнем, - ведь рядовой Горбатенко, как получивший награду, подлежал досрочному освобождению…
Но Шкет остался. И воевал в штрафной роте до ранения, которое он получил за Одером.