''Нибелунген'' – 39
ПОСЛЕДНИЕ УСИЛИЯ /ВОСПОМИНАНИЯ/
***
‘’Мы только что выдержали две-три крупные атаки. Отчаянные крики слева подсказывали нам, что там гибло множество солдат. Опустошив, пять магазинов, я пытался согреться, схватив рукой теплое дуло пулемета. Шестая лента была последней. Теперь надо ждать поставки новых боеприпасов. Темноту без конца прорезали вспышки тысяч русских снарядов. Траншеи были не слишком глубоки, а до некоторых позиций вообще не доходили. Туда приходилось добираться по-пластунски, проползая несколько сот метров по снегу, смешанному с комьями промерзшей земли.
Время от времени к нам добирались солдаты, перепрыгивавшие из одной воронки в другую. Они подносили снаряды для 50-миллиметровой зенитной установки, но однажды их всех накрыло снарядом. Криков мы так и не услышали. Через несколько минут фельдфебель отправил меня на место взрыва принести хотя бы пару пулеметных лент. Не успел я добраться до места, как раздались крики «Ура!» русских. А затем на нас посыпались гранаты и зенитные снаряды. Я ничком бросился на землю. Рядом со мной лежали тела убитых несколько минут назад товарищей. А боезапаса, за которым меня послали, нигде не было видно.
Раздался грохот танка. Вокруг меня темноту прорезали яркие вспышки и розово-желтые взрывы. Я, как было сказано в инструкции, пошире открыл рот, чтобы не перехватило дыхание и не лопнули барабанные перепонки. Земля тряслась так, что я перестал соображать, где верх, где низ. Мне показалось, что среди общего шума до меня донесся грохот пулемета, из которого мы стреляли с Винером. Мне пришло в голову, что я схожу с ума. Выхода не было. Оставалось прижаться к земле, опустив голову, и ждать приближения смерти.
Слева лежало перевернутое зенитное орудие, но без боезапаса и расчета. Вновь послышалось устрашающее урчание танка. Темноту прорезал свет прожектора. Танк прорвался через нашу линию обороны и проходил в двадцати метрах от того места, где лежал я. Внезапно он загорелся. Я чуть не испекся в горячем воздухе. В полубессознательном состоянии услышал топот ног и ругательства, звучавшие явно не по-немецки и не по-французски’’.
ДИТРИХ
***
Дитрих обвел взглядом дымящуюся площадь и, скривив губы, тяжело вздохнул.
Русские пехотинцы уже бежали к нему, и он знал по наступившей тишине, что дивизия ‘’Нибелунген’’ прекратила свое недолгое существование.
Когда солдаты 145 гвардейской дивизии окружили его, он как раз заканчивал надраивать свои сапоги.
Полковник Дитрих отбросил тряпку и ваксу и, поправив ремень, под их молчаливыми взглядами отошел к стене и поднял подбородок. Сухое узкое лицо его было… веселым.
Никто и никогда еще не видел полковника Дитриха фон Грабовски веселым.
Дитрих неловко скривив рот, усмехался и подоспевший политрук, сразу определив, что такой ничего не скажет и, следовательно, бесполезен, дал знак.
Ближайший к нему солдат не целясь, дал очередь от живота.
Отброшенный Дитрих привалился к стене, забрызгавшейся его кровью, и медленно сполз на бетонное крошево.
Политрук подошел и снял его поясной ремень вместе с ‘’Вальтером’’ в кобуре.
Проверив обойму, он сердито буркнул.
- Опять без патронов.
Морис, Эмиль - справка
***
‘’Морис, Эмиль (1897 1945) – личный охранник Гитлера, его шофер и близкий друг, обер фюрер СС.
Родился в Вестермуре.
Работал часовым мастером.
В 1919 г. вступил в немецкую рабочую партию, а затем в НСДАП.
В 1920 г. – в составе группы по охране Гитлера и его телохранитель. Записал в тюрьме после провала «пивного путча» первую часть книги Гитлера «Майн кампф».
Активный участник «ночи длинных ножей».
В 1937 г. возглавил общество профессиональных ремесленников Мюнхена’’
ЭМИЛЬ МОРИС
***
-Я только что дал приказ отправить Копье Судьбы в Вевельсбург. Спрячешь и переправишь настоящий на ‘’Айсфиш’’, а порученцу передашь копию.
-Проследи, чтобы информация просочилась к противнику. После этого распорядись насчет… ты понимаешь, о чем я. Я должен умереть!
-Так точно!
-Ты не спрашиваешь?
-Нет. Мне не нужно это. Все было предопределено!
-Тебе нужно будет остаться, чтобы подтвердить.
-Я сам предложил это.
-Тебе не жалко?…
-Расстаться с жизнью?…
Нет. Я знаю, что рано или поздно она все равно кончится.