Гав по привычке долго чистит зубы, делает гимнастику для глаз. Гав представляет себя со стороны и хрипло смеётся, и смех его колючими ежатами бежит во все углы его просторного, не обремененного мебелью, жилища. Закончив утренний туалет, Гав берет с полочки под зеркалом фигурку Фукурокудзина , и его умной головой делает Комплекс Пробуждения от затылка до точки дан-тян. Уже окончательно проснувшись, Гав следует привычным маршрутом в кухню. Кухня хромировано-никелировано-хай-тековская, со множеством кнопочек и переключателей, назначения которых Гав едва знает. Спешить некуда, Гав отпускает мысли, нажатием кнопки, вызывает низенький столик, тот мягко выезжает из стены, и останавливается у широкого французского окна. Гав не без удовольствия наливает чаю в белую кружку с красными иероглифами, из специального краника на матовой панели. Это устройство, позволяет сварить чуть не сотню видов кофе и заварить столько же сортов чая. Гав разбирается в этой штуке лучше всего. Собственно, из-за этого девайса, он и купил всю эту умную кухню. Пить чай, усевшись на циновке перед окном, и глядя на подрагивающие листья березы, давно стало привычкой. Но Гав о привычках не думает, он вообще ни о чем не думает, ему хорошо и спокойно.
Наш герой удаляется в свой маленький спортзал, устланный циновками-татами, где минут сорок терзает свое крепкое тело интенсивной разминкой. Он приседает, отжимается на пальцах, затем, вытянув из шкафа макивару , минут пять без перерыва колотит её конечностями. Затем снимает с подвеса на стене тяжеленный деревянный бокуто . После двух сотен прямых взмахов-утикоми , Гав меняет ногу в стойке лучника и отмахивает в другом положении столько же. Потом утверждается в стойке всадника, киба-дати , и делает еще сотню, с протяжкой почти до пола. Всё, как обычно, основательно, и без фанатизма. За окном начинается безветренное прозрачное утро, и Гав решает оставить беговую дорожку, и побегать на воздухе. Отодвинув створку гардеробной, снимает синий адидасовский костюм и белые кроссовки «Найк», потом критически осмотрев кроссовки, меняет их на всё тот же старый добрый «Адидас».
А когда-то, давным-давно, когда ему исполнилось четырнадцать, ему подарили первые в его жизни настоящие импортные кроссовки. Кроссовки были белого цвета, а подошва была покрыта маленькими присосочками. Гав не знал как их назвать, и назвал для себя «присосочками», хотя это был просто рельеф подошвы. А еще подошва была ярко красного цвета. И на ней было гордыми импортными буквами написано «Made in Italy». И Гаву было страшно жаль бегать в них по асфальту, потому что от этого гордая надпись стиралась, и он старался бегать по газонам, за это его ругали, но ему было наплевать. А еще от них одуряюще пахло натуральной кожей, хотя, быть может, кожа и не была натуральной, но это были уже пустяки.
Незаметно воспоминания покидают Гава, в голову лезут мелочные заботы, и вот уже испаряются, исчезают волшебные пузырьки счастья. И искрящийся, будоражащий до влаги в носу и глазах, чудесный напиток за три копейки с сиропом из синего автомата, превращается теплую желтоватую жидкость, из которой вышел весь кайф.