Снежное утро!
Вот здесь я
С жизнью расстанусь!
Ято Тёсукэ
Когда, раскинув руки, лежишь в траве, вдыхая ее горьковатый полынный запах, смотришь вверх, туда, где простирается небо невозможной глубины и синевы. Когда видишь бегущие по нему облака. Когда представляешь себе, что это движутся не облака, а это ты сам движешься мимо неподвижно застывших облаков. Тогда вся планета под тобой, всей своей тяжеленной массой, вдруг начинает раскручиваться вокруг своей оси. И тогда тебя начинает тихонько подташнивать от этой скорости. И ты закрываешь глаза, чтобы не сорваться с орбиты, и не улететь в космос, туда, где сияют бриллиантами холодные звезды.
Он просыпается оттого, что хочет чаю, страшно хочет чаю. Гав открывает глаза и садится в кровати, подтянув под себя ноги. Глубоко вдыхает.
Серый восход вползает в широкие окна. Бамбуковые жалюзи режут тонкими струйками тени на стене. Едва колышется невесомая органза. Гав любит простор и свет. Его квартира похожа на огромный стеклянный куб. А еще его дом напоминает аквариум с кристально чистой водой вместо воздуха. Мебели почти нет, но она появляется, лишь только в ней настанет необходимость, с мягким жужжанием выплывая из неожиданных мест. Его дом мягок и податлив, как прозрачный гель, здесь ничто не царапает взгляд. Его дом вежлив, всё появляется только тогда, когда нужно. Всё продумано и технологично. Матрац-футон раскинут по-японски, прямо на паркете, но стоит дотронуться до клавиши на стене, и он плавно исчезнет в складках стен. Японский минимализм в самом современном его понимании.
Но как же хочется немножечко яркого солнца!
На низеньком столике из бамбука рычит проснувшийся мобильник. Наш герой трёт лицо и уши, разгоняя кровь. Встает на ноги перекатом, как когда-то учил его сенсей, с удовольствием вытягивает сначала правую, потом левую ногу, вытягивая сонные мышцы. Шлепает босиком по шоколадному паркету диковинного дерева венге, и следы его босых ног плавно исчезают, едва появившись. Он подставляет ладони под хромированный изгиб умывальника, на мгновение загорается крохотная лампочка, и умный механизм извергает ровный поток воды необходимой температуры.
Когда ему было одиннадцать, они переехали в маленькую квартирку на последнем этаже «брежневского» панельного дома, но все равно – это было счастье. Горячая вода до пятого этажа поднималась долго, но Гав любил умываться ледяной, долго и шумно. А еще он любил смотреть на свои побелевшие от холода пальцы, и слушать грохот бурно выплескивающейся влаги в белое чрево жестяного умывальника. Казалось, сама жизнь барабанит по эмалированному днищу, покрытому множеством начинающих ржаветь сколов. А впереди была еще целая вечность до школы, целая эпоха в школе, и целая жизнь после неё. Очень часто он так и стоял, мокрый, замерзший и неимоверно счастливый.