ЦЕНА БИЛЕТА ДОМОЙ. (часть 11 романа "Зечка").
Спала Екатерина очень долго. Сон её был глубокий и спокойный. Проснувшись, женщина никак не могла понять, где она и что с ней. Чувствовала, что накрыта чем - то тёплым, из - под чего так не хотелось выбираться. Нежась в тепле, она вспоминала события вчерашнего дня…
В каморке было темно. Невозможно было понять, день сейчас или ночь… Слабо ориентируясь в чужом жилище, она нащупала на столе зажигалку. В отсвете её огонька нечётко обрисовалась нехитрая обстановка. Екатерина зажгла свечу и осмотрелась, маленькие настенные часы, с треснутым стеклом, показывали без четверти двенадцать…
- Ну, ни чего себе! Как это я могла так долго спать!? – расстроившись, подумала она
Кое-как пригладив ладошкой волосы, она начала собираться. На это у неё ушло немного времени. Как говорится, всё своё ношу с собой…
Направившись к выходу, Екатерина сунула руку в карман и в растерянности остановилась. Случилось самое страшное, в кармане она не обнаружила своего единственного документа - справки об освобождении. А без неё она не то, что не человек, а вообще никто и зовут её никак… В отчаянии она опустилась на пол, да так и сидела некоторое время, глядя в никуда. Возможно, Екатерина ещё долго пребывала бы в таком состоянии, как вдруг услышала, что в её пристанище кто-то пробирается. Она даже не обернулась к вошедшему и поначалу никак не отреагировала на знакомый голос Павла Андреевича:
- А ты чо здесь расселась, красавица!? Неужели более удобного места не нашла!?
- Ты что такая грустная, Катерина?! Словно, с креста снятая!? – глянув на её расстроенный вид, спросил мужчина.
- Вот, держи билет! Твой поезд отправляется сегодня, в 23.40. Знала бы ты, как кассирша не хотела мне его продать, всё паспорт требовала. Пришлось тысчонку набросить…
Натянутые и без того до предела, нервы Екатерины не выдержали и она зашлась истерическим плачем. Павлу пришлось приложить немало усилий, чтобы хоть как-то её успокоить… Она держала в руках билет и справку и никак не могла поверить в это чудо. Через несколько минут лицо её просветлело и, размазав тыльной стороной ладони слёзы по щекам, она бросилась благодарить своего спасителя. Но он, грубо отстраняясь от неё, промолвил:
- Ты это брось, Екатерина! Я уже давно отвык от телячьих нежностей!.. Давай лучше перекусим, а то баснями сыты не будем…
При этом он, молча, из принесённого им пакета, вывалил на стол его содержимое. Чего только тут не было! Две банки шпротов, начатое кольцо колбасы, апельсины со слегка подгнившей коркой, два черствых батона, наполовину пустые пакетики с горчицей и кетчупом, банка пива и пластиковую бутылку с водой. Разложив это богатство на столе, они присели перекусить. Тщательно пережёвывая черствый хлеб со шпротами, Павел Андреевич проворчал:
- По сто грамм пить не будем, во - первых, не хочу, во - вторых, не стоит, бережёного и Бог бережёт. Тебя ещё нужно как - то посадить в вагон и запах спиртного нам не к чему.
Кивнув в ответ головой, Екатерина выразила своё согласие.
Закончив свой нехитрый завтрак, Павел удобно разлёгся на диване и закурил. Через несколько секунд, посмотрев на молчаливо сидевшую у стола гостью, спросил:
- Тебе дым не мешает? Если ты не против, то я подымлю чуток, а заодно и расскажу, как до такой жизни докатился…
… Всё начиналось, как и у большинства людей, хорошо. Школа, армия, институт, завод. На втором курсе женился на своей сокурснице Валентине. Родилась дочь, назвали Евгенией. Получили от завода квартиру, через несколько лет накопили на дачу, потом на «Жигули» третьей модели. Жизнь была прекрасна и обустроена. Каждое лето бесплатная путёвка от профсоюза на море в заводской Дом отдыха. Жена не работала, потому в доме всегда царил порядок и уют. Дочь подрастала, окончила школу, поступила в институт. На третьем курсе привела парня, Серёгу. Жила с ним, как это стало модным сегодня, в гражданском браке. Моей зарплаты главного инженера хватало и на хлеб и на масло…
Но тут пришли лихие девяностые. Союз распался, завод довели до банкротства. Хозяин, который его выкупил, подсчитал, что выгоднее будет порезать его оборудование и сдать на металлолом. Таким образом, я, как и тысячи других работников завода, оказались безработными.
Первые месяцы жили за счёт моего пособия по безработице и кое - каких сбережений. Потом пришлось продать старенький «жигулёнок», который требовал ремонта, нового аккумулятора, резины… Но так, как семья не привыкла жить экономно, то вырученных денег хватило только на три месяца. Дочь с зятем захотели официально оформить свои отношения. Чтобы сделать им шикарную свадьбу и купить путёвки за границу в свадебное путешествие, пришлось продать дачу…
А тут, слава Богу, мне стукнуло пятьдесят пять. Так как производство на нашем заводе было вредно для здоровья, оформился на льготную пенсию. Но согласись, что на одну пенсию вчетвером прожить невозможно. Начал подрабатывать. Но, кроме, как охранником или грузчиком никуда пенсионера не брали. Охранником долго на работе не задержался. Подвёл молодой напарник, который сплавлял охраняемое добро налево. Пришлось вместе возмещать убытки. Хорошо ещё, что просто выгнали с работы и не возбудили уголовного дела. Грузчиком долго протянуть не смог по состоянию здоровья. За день так натаскаешься тяжестей, что ночью от боли в суставах и мышцах спать невозможно. К сожалению, никто этого в семье понимать не хотел. Даже жена, с которой мы прожили более двадцати пяти лет, постоянно упрекала меня неумением зарабатывать и достойно содержать семью, как это делают другие. Тогда я понял, что жить в семье, где один с сошкой, а четверо с ложкой мне не под силу. В один прекрасный день, после очередного скандала, оставив на столе банковскую карточку на получение пенсии, взяв с собой пенсионное удостоверение и паспорт, я ушёл…
Сначала бомжевал на базаре. Там что-то поднесу, там уберу, так и жил, ночевал в заброшенном киоске. С наступлением морозов пришлось перекочевать на вокзал. Но и тут долго не задержался. Во-первых, никак не мог ужиться со старожилами-конкурентами, во-вторых, ребята из патрульно-постовой службы, проводя рейды, постоянно выбрасывали нас на улицу. В двадцатиградусные морозы выжить было практически невозможно. Потому, как и другие мои «коллеги» искал спасение в подвалах домов. Но и оттуда нас вскоре «попросили» убраться. Спасали теплотрассы, старался найти место, где проложено две трубы. Втискивался между них одним боком, нагревал его и менял положение. Это был не отдых, но спасение от верной гибели.
Однажды, после очередной ночлежки у теплотрассы под этим мостом, наткнулся на эту захламленную каморку. Вынес из неё мусор, пристроил дверь, притащил со свалки старый диван, стол, пару стульев. Вот так и живу здесь уже второй год. Гостей не вожу. Возможно, поэтому ни менты, ни другие бомжи сюда дороги не знают.
По всей вероятности, меня уже давно бы «замели» менты, повесив два-три не раскрытых преступления, но всегда в такой момент спасало наличие паспорта и пенсионного удостоверения. Благодаря документам, более двух часов моё пребывание в бомжатнике, после очередного задержания, заканчивалось.
Никто меня не ищет, видимо, никому я не нужен. Правда, в прошлом году, нашла меня жена. Нет, не для того что бы вернуть домой, просто, закончился срок моей банковской карточки. Пошли с ней в отделение банка, я предъявил паспорт, она сдала старую карточку. Получив новую и запечатанный код доступа к ней, отдал жене. На мой вопрос о дочери, не ответила, а развернувшись, молча, ушла. Я смотрел ей вслед и никак не мог понять:
- Куда же делась наша любовь? Ну не могла же съесть её горбачёвская перестройка!? Ну не могут же, когда - то близкие люди, вот так сразу стать чужими друг другу!?
Времени свободного у меня сейчас хоть отбавляй. Потому и прокручиваю в голове свои грустные мысли о прошлом и сегодняшнем. Только боюсь даже думать о будущем. Его у меня просто нет…
Рассказ Павла очень взволновал Екатерину. Ведь и у неё так же, много лет назад, всё хорошо начиналось с её Петром… Она положила свою ладонь на руку этого чужого и одновременно близкого ей человека и попыталась успокоить:
- Да не переживайте вы так, Павел Андреевич! Вы ещё крепкий, я бы сказала, симпатичный мужчина. Даст Бог, оторвётесь от этой нищеты. Может, ещё на вашем пути встретится достойная женщина с которой вы будете счастливы…
Она говорила эти слова, скорее всего для себя. Ведь и сама не верила в то, что что-то в этой жизни у неё или нового знакомого может измениться. Она прекрасно понимала, что возврата назад нет, жизнь пошла под откос. Это только в фильмах Красавица и Чудовище, Принц и Нищая, Золушка и Иванушка-дурачок могут быть счастливы. В реальной жизни это далеко не так, всегда так было, есть и будет - богач тянется к богачу, бедняк к бедняку.
Павла будто током ударило, и он резко отдернул руку. Слегка смутившись от этого, хрипло и сердито проговорил:
- Ты это… Не философствуй тут мне. Сначала сама выберись с того дерьма, в котором ты сейчас сидишь по самые уши…
- А теперь – отдыхать, до отправления поезда можно поспать часа два.
И снова они лежали на одном диване, каждый на своей половине. Лежали молча, с открытыми глазами, уставившись в темноту. И хотя многие годы у каждого из них не было партнёра, на что-то большее они не могли решиться. Они испытывали то чувство доверия друг к другу, то уважение, которое не всегда испытывают отец к дочери или брат к сестре. Эта случайная встреча была им дорога, она что-то перевернула в их сознании, заставила задуматься… И как ни странно, мысли их бежали параллельно, не соприкасаясь одна с другой. Они вспоминали прошлое, думали о настоящем, но не было места в их мыслях будущему…
Через несколько часов, протянув руку в темноте, нащупав её ладонь и слегка сжав, Павел Андреевич проговорил:
- Ну, вот и всё, Екатерина, нам пора, или пан или пропал. Даст Бог - пронесёт.
Взяв в одну руку небольшую дорожную сумку, в другую её ладонь, Павел направился к выходу.
Сделав несколько глотков свежего, прохладного воздуха, Екатерина успокоилась. Спокойствие это было относительным, сердце не покидала нарастающая тревога перед отъездом. Они подошли к освещённому вокзалу. С центрального входа пройти внутрь не решились, так как здесь мирно покуривали, сверля взглядом проходящих пассажиров, двое патрульных. Стрелки часов на вокзальных часах показывали 23.30. Мгновенье подумав, Павел Андреевич произнёс:
- Фу, чёрт, придётся поторопиться! Пошли в обход, через привокзальный рынок.
Но и тут им не повезло. Между опустевшими торговыми рядами стоял милицейский УАЗик с выключенными мигалками. Из его приоткрытых дверей слышался женский смех и мужские голоса. Всё было понятно без слов - ребята из ДПС проводят службу приятно и с пользой. Павел за руку потянул Екатерину в сторону. Пробираясь за торговыми палатками и спотыкаясь о пустую тару и прочий мусор, они выбрались в конец перрона, он пока был пуст. В такое позднее время ночные пассажиры заблаговременно занимают свои места, согласно купленным билетам. До отправления поезда оставалось одна-две минуты, и Павел Андреевич, отпустив её руку, протянув дорожную сумку и сказал:
- Ну, вот и всё, Екатерина! Нет времени даже попрощаться по-человечески. Беги! Твой вагон восьмой, ничего не бойся, я буду рядом!
Подхватив лёгкую дорожную сумку, она бежала к своему вагону. Вот и он, полноватая, лет сорока проводница, стоя на подножке вагона, брезгливо оглядев запоздалую пассажирку, сердито проворчала:
- И где это можно было так долго шляться, поезд отправляется, а она притащилась!
Взяв в руки билет, она придирчиво вычитывала его, сверяя соответствие фамилии, указанной в нём и в справке об освобождении. Екатерина молила Бога, что бы поезд наконец-то тронулся, и возможно, тогда, проводница впустила бы её в вагон. Но в этот момент на перроне появились двое милиционеров. Осмотревшись по сторонам, они направились к их вагону. А тут ещё, как назло, привлекая их внимание, проводница, повысив голос, начала её воспитывать:
- Где твой паспорт, шалава!? Что ты мне вместо него какую-то бумажку тычишь?!
Не смотря в сторону приближавшегося патруля, Екатерина спинным мозгом чувствовала и понимала, что это конец, не видать ей своих детишек. Приготовившись к самому наихудшему, она услышала звон разбитого стекла. Патрульные бегом бросились к месту происшествия, и в этот момент поезд тронулся. Рассвирепев, проводница заорала на весь перрон:
- Ты ещё долго тут будешь ртом щёлкать!? Поезд отправляется, а она, видите ли, прохлаждается! А ну-ка запрыгивай, да поживее!..
Глядя в окно на неторопливо уплывающий перрон, она увидела, как двое патрульных, заломив руки за спину, волокут к вокзалу какого-то мужчину. Вот он напряжённо повернул голову к уходящему поезду, и в этот момент их взгляды встретились…