На танцах я была всего один раз, да и танцами это назвать было трудно, скорее обычная тусовка, как теперь принято называть, переместившаяся со школьных перемен в клуб на время летних каникул. Девчонки, мои одноклассницы, ходили на них давно, а меня держали в строгости и никогда не отпускали. Как - то я попробовала отпроситься, но отец взревел: - Да ты знаешь, что им (имелось в виду ребятам)от тебя надо?! И хоть я так не думала, но и спорить было бесполезно. В этот раз было все то же самое, но на его заявление я храбро крикнула:- Знаю!
Отец опешил и пока соображал, что сказать я выскочила за дверь.
Было мне 16 лет, это было мое последнее лето в поселке, я уезжала учиться в десятый класс на “материк”. Мои одноклассники оставались здесь ещё на год. Время было грустное для меня, и хоть говорят, что перед смертью не надышишься, но именно этим я и занималась. Когда счёт пошёл на дни, мне хотелось вобрать в себя всё, все запахи и краски, запомнить все лица. И эти танцы были для меня скорее последним прощанием. Туда собирались не столько потанцевать, сколько пообщаться после трудовой недели. Больше ходить было просто некуда.
Мужеского пола было намного больше, это обычно для всего Севера, наверное.
В наших посёлках все крутилось вокруг добычи золота, требовался мужской труд, поэтому каждый год из каждого выпускного класса какие - то ребята оставались, приезжали специалисты после горных институтов, техникумов, училищ. А женщине найти работу было сложно. Девочки все уезжали. Не уезжали только те у кого был любовный роман грозивший закончиться в ближайшее время свадьбой. Но все, кто мечтал о дальнейшей учебе, разъезжались по своим городам. Из - за недостатка женщин отношение было к им самое уважительное. Поэтому страхи отца были напрасны, я не помню за все десять лет ни одного случая непочтительного отношения к девушке. Наоборот, если в посёлке появлялось новое девичье лицо, оно сразу было окружено вниманием двух - трех кавалеров, а если при этом лицо было хорошо собой, то количество кавалеров удваивалось и каждый демонстрировал свои достоинства. На нас, девочек, это тоже распространялось, где - то класса с шестого нас уже никто не обзывал дурами. Отсюда и уважение к себе возникало как - то само собой. Когда мне в будущем приходились иногда слышать: что это я о себе воображаю! Я говорила, что ничего о себе не воображаю, просто я девочка с Севера.
На танцах, как я и ожидала, были все свои. Были выпускники прежних лет, были мы, закончившие девятый, совсем старых, тех кому за тридцать не было, они тусовались в моём поселке.
Вечер прошёл весело: много разговоров, много танцев, все девушки были на расхват. В конце вечера я даже получила записку, где меня просили о встрече. Какой - то юноша увидел меня на стадионе, где шёл традиционный футбольный матч между поселковыми ребятами и солдатами (у нас за посёлком базировалась воинская часть), но встречаться смысла уже не было, да и влюблена я была совсем в другого, давно и безответно.
Но судьбой было мне начертано попрощаться и с ним. До конца танцев мы, живущие в соседнем посёлке, оставаться не стали, идти полтора километра пешком, на каблуках не хотелось и мы нырнули в последний автобус.Он был почти пустой, только на последнем сидении веселилась группа ребят, один из которых тут же расчистил место возле себя и предложил мне сесть. Это и была моя тайная, никому не поведанная любовь. Сердце у меня запрыгало от волнения и сесть я отказалась. Но на каком - то ухабе нас всех так подбросило, что все стоявшие полетели и я удачно приземлилась прямо к нему на колени, его руки не дали мне подняться и так я и сидела пока не приехали. Я жила дальше всех и Боря, так его звали, вызвался меня проводить. Время давно уже за полночь, а мы все ходили и ходили по трассе от одного последнего фонарного столба до другого и говорили, говорили...
Про время можно сказать по разному: течёт, тянется, бежит, а здесь оно мчалось и, наконец, наступил день отъезда. К автобусу подошло много людей попрощаться с нами. Пришли наши с сестрой одноклассники, пришли мамины друзья, наши соседи. Подбадривали отца, который оставался ещё на год, желали нам хорошо устроиться на новом месте. Все были возбуждены. Прощание с таким далёким Севером и его людьми, как правило, прощание навсегда. От этого всем было очень грустно.
До самого Усть - Омчуга, нашего районного центра, сердце просто захлестывало тоской от того, что все это я вижу последний раз. Все неудобства жизни, все недостатки цивилизации показались такой мелочью в сравнении с переполнявшим меня чувством потери. Но постепенно мест, с которыми были связаны какие - то воспоминания, становилось все меньше и настроение медленно, нехотя, переключалось на другую волну. Все - таки мы ехали в будущую, неведомую, но несомненно интересную жизнь.
2009 год.