Ее руки летали как птицы. Они порхали плавно, грациозно, от них нельзя было оторвать глаз. Она разыгрывала спектакль теней, используя только свои руки. Это было так здорово!
На белом экране-простыне, подсвеченном настольной лампой, мелькали разные животные, взмахивали крылами птицы, появлялись какие-то замысловатые существа.
Девчонка была худенькой, еще не вполне изящной. Но руки у нее были гибкие, тонкие, красивые. На них и просто было приятно смотреть, а когда она выделывала ими такие забавные фигурки, оживающие на экране, смотреть на них было приятней вдвойне.
Зрители-соседские ребятишки, были в полном восторге, они хлопали в ладоши и восторженно улыбались.Дети, они же самые благодарные зрители, они искренние и не умеют фальшивить, и их нельзя обмануть.
Он тоже улыбался, хлопать в ладоши он не мог, он только улыбался. Этот мальчик-инвалид, в квартире которого все происходило. Ему было семь лет. И все эти семь лет с рождения, он лежал.Он был славный, светловолосый, с огромными умными голубыми глазами. Он не мог ни говорить, ни сидеть сам. Он мог только лежать. Но он все понимал, он не был идиотом, просто у него при рождении была асфиксия, то есть удушение пуповиной, которая дважды обвилась вокруг его шейки. И этого никто не знал. Когда женщина мучилась в схватках, рожая его, эта пуповина уже душила малыша. И врачи ничего не могли сделать, время было катастрофически упущено, клеточки мозга, отвечающие за ряд необходимых рефлексов, успели умереть. И вот так, после родовой травмы, мальчик мог только лежать, кушать, смотреть и слышать. Он умел разговаривать глазами, правда совсем немногие могли его понимать.
Детки с таким диагнозом в России неизлечимы. Они неизлечимы сейчас, а тогда... Родители его, когда узнали, что их ждет впереди, приняли удар стойко. У его мамы, милой, молодой мамы, появилось разом много седых волос.
Самым страшным было то, что никакой надежды на улучшение не было, надежды им даже никто не обещал...
Его мама однажды во дворе увидела, что соседская девчонка увлеченно показывает малышам спектакль теней, подумала, что было бы хорошо, если бы ее мальчик хоть одним глазком посмотрел на это волшебное действие. Девочка легко согласилась все устроить, и, конечно, вся соседская малышня тоже с шумом и гамом тем же вечером ввалилась в небольшую квартиру.
Мальчик во все глаза смотрел на детей и пока еще не понимал в чем дело. Ребята вместе с мамой стали организовывать экран, подсветку, задергивали шторы, чтобы в комнате был полумрак. Кровать, на которой он лежал, немного развернули, а детишки с шумом рассиживались прямо на полу около нее. Потом мама включила магнитофон, полилась приятная мелодия. И... Ее руки, тонкие руки этой девочки плавно заплясали, запорхали перед экраном.
Он смотрел во все глаза, он даже не думал, что это будет так красиво. И он даже не подозревал, что это будет театр теней. Думал, что будут диафильмы...Но это ни с какими диафильмами нельзя было сравнить. Это было так неожиданно и так интересно.
А эта девочка, еще не складный, не оформившийся подросток, была прекрасна в полутемной комнате, освещенной ярким кругом света оранжевой настольной лампы. Она была как настоящая актриса, безмолвная, тонкая и такая пронзительная. А руки ее летали как птицы!...
Девочка.
Прошло пятнадцати лет. Сидя в темном зале театра, она смотрела спектакль, где по ходу действия актеры использовали эффект теней. Было красиво и к месту. На большом белом экране возникали фигуры, летали птицы, распускались цветы. И наблюдая за этим, она вдруг вспомнила свое детство, малышню из их двора и этого мальчика, мама которого однажды пригласила ее. Потом она еще не один раз приходила к ним. Читала ему книги, и, конечно, показывала театр теней. Сначала она использовала только руки, а затем и разные предметы. А позже стала вырезать из плотного картона фигурки, покрывать их черной краской для того, чтобы тень на белой простыне выступала резче. И представления стали длиннее и осмысленнее. Часто ей помогали другие ребята. И здорово было то, что мальчишка этот уже не чувствовал себя таким одиноким и потерянным.
А спустя немного времени, девочка переехала в другой город. Далеко-далеко. Она окончила школу, потом институт. Но любовь к театру сохранила на всю жизнь. Два года назад она стала мамой. На очередном сеансе УЗИ, было заметно, что у малыша двойное обвитие пуповиной. Необходимо было делать кесарево сечения, чтобы исключить риск для ребенка. Операция прошла успешно, малыш благополучно родился, это был здоровый и крепкий ребенок...
Мальчик.
Папа ушел от них, когда ему было девять лет. Не выдержал наверное постоянного напряжения. Горе часто ломает сразу. А иногда тихо подтачивает, постепенно забирая силы и мужество.
Накануне вечером он сидел возле кровати мальчика, гладил его по руке и просил простить. За что надо было прощать папу он так и не понял. Только на следующий день он узнал, что папа больше не будет жить с ними. Мама, целуя его перед сном, сказала ему об этом. И о том, что папа будет приходить к нему в гости, часто...
Мальчик лежал и думал, что это все из-за него и его болезни. И рано постаревшая мама, и папин уход.
Как же хорошо было бы просто закрыть глаза, задержать дыхание и превратиться в маленькую порхающую тень на ярко освещенной белой простыне, беззвучную, невесомую птицу, нежную и печальную.
Мама с тех пор, как ушел отец, часто плакала и много спала. Бабушка, которая иногда приходила к ним, ругала маму и говорила, что все эти таблетки ни к чему хорошему не приведут, и что у нее ребенок-инвалид, который в ней нуждается. А постоянно засыпающая мама ему не нужна, ему нужна здоровая и сильная мать, а не сонная размазня! Мама то смеялась, то плакала, послушно кивала головой, но все равно пила эти таблетки, от которых ей постоянно хотелось спать.
Однажды мама поставила полный чайник на печку, прилегла и заснула. Чайник закипел, вода выплеснулась на горелку, огонь погас, а газ продолжал идти.
Мама так и не проснулась...
А мальчик не спал, он чувствовал странный запах, но крикнуть он не мог.А потом ему вдруг стало казаться, что на стене летают птицы, похожие на легкую беззвучную тень от рук той девочки...