Какая замечательная вещь – опыт. Ведь как бывает у молодых работяг: захочет иной раз откосить, так ведь обязательно попадётся: «Ты чего это тут разэтовался»? А он: тык-мык, толком ничего ответить не может, ни одна откорячка на ум с перепугу не лезет. А старпёр-пролетарий: ха-ха, он же завсегда сумеет любую свою недоработку по части упряжки, любой свой недостаток превратить в чистейшее достоинство. Ну, хоть медаль вешай. Вон, на груди уже места свободного не найдёшь. Идёт к трибуне на профсоюзном собрании – по всему залу такой благовест…
Слесарю шахты «Тырганская» Кузьмичу до пенсии осталось два месяца. Из гуманных соображений руководство участка стало давать ему наряды полегче. Да он бы и сам не шибко-то разбежался.
И ведь год-то какой замечательный – одна тысяча девятьсот шестьдесят пятый от рождества Христова. Персека Хрущёва хотя и заменили, а всё ж его обещание построить коммунизм через двадцать лет никто отменить не решился. А это дело, в смысле, светлое будущее всего человечества, лучше всего дожидаться, выбравшись на-гора.
Кузьмич по шурфу поднялся и быстренько принял горизонтальное положение, стараясь как можно помягче приспособить под голову самоспасатель. И вот, значит, снится ему круто падающий пласт, бесплатное пиво; Никита Сергеевич в робе: лежит возле скипа, под головой подушка кумачовая вышита серпом-молотом, достаёт из тормозка початок вареной кукурузы; главное дело, сам ест, нахваливает, а с забойщиками не делится. Тут осланцовщица Зоя появляется, и давай Никите пенять. И, что характерно, голосом Рубцова, начальника участка, мол, ты чего, грёптваю, разлёгся, смена-то ещё не кончилась. Потом как-то так и на Кузьмича перекинулась: Кузьмич, туды-растуды, ты что, спишь что ли?
- Тебя там ищут, а ты тут, на травке, храпака даёшь, совсемблять наглость потерял.
Кузьмич приоткрыл один глаз: так и есть, Рубцов – поспишь тут, ёптыть. Надо выкручиваться. Перевернулся на пузо, прищурился на стрелу скипа, потом чуток в сторону отполз, руку ко лбу козырьком приставил:
- Слушай начальник, может и не моё это дело, но ты не обижайся: вот посмотри, что-то мне сдаётся, будто стрела скипа наклонилась. Как бы беды не было. Я понимаю, дел у тебя много, за всем не уследишь. Давай так: инженеру по тэбэ я, конечно, закладушничать не буду, но тебе я в порядке товарищеской критики скажу: построже бы надо с нашим братом. Только без обид.
Тот присмотрелся, точно, наклонилась стрела: ах, грёпвашумать…
Ну и дал же он на утренней разнарядке разгону проходчикам:
- Я вам, блять, что тут, нянька? Вы когда, так-разэтак, научитесь работать? Почему, вашу мать, только у Кузьмича за участок душа болит? Ему два месяца до пенсии осталось, другой бы на его месте насрал на этот скип и розами засыпал, так нет же, до всего есть дело. Да и вообще, грёпвашу, разве дело слесаря наблюдать за стрелой. Значит так: ты, ты и ты пиз... как говорится... дуйте щас же на скип, и чтобы через час доложили о выполнении.
…Кузьмич, с учетом активной жизненной позиции, по итогам квартала отхватил приличную премию. Ну и, в порядке соблюдения шахтёрских традиций, напоил проходчиков, как говорится, до обрушения кровли. Да что там – до усёру. И те его бить не стали, простили: живи старый пердун.
(Произведение по цензурным соображениям было удалено модераторами сайта, после выполнения предложенных условий опубликовано вновь в новой редакции)