СПАСЕНИЕ от ГОЛОДА ( Хождение ЗА кониной)
После освобождения от немцев большей части Подмосковья, в том числе и Клинского района, в декабре -_-январе 1941-42 годов, перед жителями встали задачи быстрейшего восстановления всего разрушенного немцами хозяйства. И, конечно, в первую очередь производств, работающих для фронта и для обеспечения жителей необходимыми продуктами для их существования.
А с продуктами питания дела обстояли не очень хорошо. Установленный хлебный паек 300 грамм для иждевенца и 500 - для работающих, помогал выжить, но кушать хотелось постоянно. Тем не менее, все жители были довольны этими нормами, так как при немцах вообще ничего не получали , а зная о голоде в Ленинграде, даже отделяли какие-то граммы в фонд помощи фронту.
Естественно . что поиск продуктов питания являлся исключительно важным занятием населения. К сожалению , источники, где можно было чего достать, помимо государственных, практически отсутствовали. Вот и «мудрили» граждане, кто как может, пытаясь добыть что либо съестное, помимо установленного пайка. В семье Горбуновых , их отец, Иван Афанасьевич, прослышал о том, что где-то,, в районе деревни Петровское, лежат под снегом убитые, при отступлении немцев, лошади. До этого места, расстояние было верст двадцать по хорошей дороге, ну, а по занесенной снегом, да не укатанной, - еще больше.
Средств передвижения, кроме «одиннадцатого» номера не было. Этот «транспорт», по всей стране являлся основным, поэтому никакие дальние пути не были страшны. Дядя Ваня рассказал об этом своему племяннику Виктору, 15-летнему подростку, на руках которого была мать и две сестренки - двух и пятилетнего возраста. А у дяди Вани в семье было девять человек и ни одного мужчины, только женщины разных возрастов. А кушать хотели все.
До этого разговора Виктор активно занимался добыванием дров, ходил с приятелем в ближайший лес и тупой пилой «двухручкой», валили берёзы. Вот с подвозом до дома, дело оказывалось сложным, Распиленные деревья по полтора-два метра и толщиной 15-20 см, сырые, были очень тяжелые.
Но Виктор нашел хороший выход из этого положения. У него было пять пар разных по размеру лыж. Выбрав короткие и самые широкие , он сбил их перекладиной, потом прибил на них доски, по метру длиной и у него получились сани на лыжах . Положив на них по три бревна, они с приятелем попробовали их тащить по снегу. И они «пошли» , правда с трудом , но зато с такой нужной поклажей.
Дядя Ваня , зная об этом и предложил Виктору пойти за « конским « мясом., с его санями. Согласившись без раздумий Виктор поправил сани, укрепил их ещё крепче, набрал веревок, обвязал вокруг досок, чтобы не тащить их на себе .Одновременно привязал два топора и пилу- двухручку. А вот насчет «покушать" , с собой, пришлось ограничиться двумя картофелинами в «мундирах».
Когда сборы были закончены, дядя Ваня сказал, что с нами просится пойти соседка , здоровая женщина лет сорока пяти, у которой никого и ничего не имеется. Виктор согласился. Соседка, Воронкова, взяла с с собой обычные санки, с металлическими полозьями и топор с веревками. ( потом намучились с ними до «чертиков»).
Вышли из дома часов в пять утра, было темно и холодно. В деревне Некрасино, что находилось на их пути, остановили военные патрули. Когда узнали куда идем пропустили.
За домами Среди деревьев угадывалась укатанная дорога, по которой ездили лошади с санями. Дядя Ваня , да и я , хорощо знали эти места и мы смело двигались дальше. Часам к десяти утра, проходя большое поле, над нами посвистел артиллерийский снаряд, разорвавшийся недалеко от дороги. Все залегли на снегу, но было тихо.
Поднявшись и отряхнувшись от снега, двинулись дальше. А кругом стояли запушенные снегом ели и сосны, воздух, морозный слегка обжигал лица ходоков, ноги шли сами собой, усталости не чувствовалось. Сани скользили по снегу легко, а санки Воронковой мы положили сверху и привязали к перекладине. Вскоре показались отдельные домишки деревни, утопающей в снегу.
Подойдя к одному дому, дядя Ваня постучал в окно. Показалось женское лицо, потом открылась входная дверь. Иван Афанасьевич начал спрашивать про замерзших лошадей. Женщина ответила, что при отступлении , немецкий обоз из 15-20 лошадей попал под бомбежку на окраине деревни. Убитые лошади так и лежат под снегом, но их уже начали растаскивать пришлые люди, вроде нас.
Отойдя от дома и оглядевшись, «добытчики» увидели десяток кучек под снегом. К одной вела еле заметная тропка. Подойдя поближе, увидели переднюю часть лошади, с вырубленным задним крупом. Немного подумав и оглядев более внимательно, дядя решил взять переднюю часть , благо оставалась вся спина, шея и весь передок с ногами.
Достали топоры, пилу, натоптали снег вокруг, чтобы не мешал , слегка разделись, хотя мороз был в пределах « минус двадцати» и нанесли первый удар топором по шее, чтобы отрубить голову. ДА не тут-то было!!! Топор отскочил от лошадиной шеи, как от металлического предмета, со звоном, не оставив заметной зарубки. Начали пробовать пилить пилой - результат тот же. Зубья пилы скользили по замороженному мясу впустую.
Немного подумав, все же решили рубить топорами, хотя и слабо , но все же результат проглядывался. С большим трудом, но вырубили голову, оставив нетронутую шею. На ней было много мяса Работали по очереди, сначала дядя , потом Виктор. Воронкова тоже пыталась рубить, чтобы согреться, но у неё это получалось плохо, так что пришлось ей сидеть , ходить и мерзнуть. Хотели костер развести, но поблизости не было дров, да и необходимость в этом отпала. Работа наладилась, всё пошло как то побыстрее.
Вырубив полностью передок, разрубили его вдоль хребта и стали загружать на сани и санки. Время было уже после обеденное, но еще светило солнце. Крепко обвязав разрубленные куски, стали собираться в обратный путь. Когда двигались по дорожке, было вполне сносно тянуть сани и санки. Но когда вышли на засыпанную снегом дорогу, тут- то начались мучения.
Оказалось . что сани Виктора .легко скользят по снегу и идут вполне прилично. А санки Воронковой РЕЖУТ снег и, с большим трудом продвигаются по дороге. И сама Воронкова не имеет сил их тащить. Вот и пришлось дяде Ване вырубать осиновый кол ,которым стал толкать санки сзади.
А Виктору одному « впрягаться» в веревки через плечи, и тянуть всю поклажу в одиночку, прокладывая путь санкам.
КОГДА мы прошли километров семь, стало совсем темно. Но на наше счастье небо было чистое и большая круглая луна освещала нашу дорогу. Часам к двенадцати ночи , с большим трудом, дошли до деревни Некрасино, где нас опять остановили военные патрули. На этот раз, осматривали очень тщательно. С фонариком пересмотрели всю нашу поклажу, подробно расспросили откуда и куда идём, где проживаем , и только убедившись , что мы здешние жители , пропустили дальше.
К дому подошли уже за полночь, родные обрадовались нашему возвращению, ещё бы , время тревожное. Поклажу свою занесли в сарай и оставили до утра.. Ну , а утром были «смотрины»того , что привезли. Оказалось - хорошо привезли..Я сразу отрубил от своей части большой кусок мяса, вместе с кожей, отнес матери, которая тут же поставила в большой чугун его варить Сначала пошел терпкий запах от конины, которую мы никогда не ели, но потом привыкли.
Ещё бы, весь остаток зимы и начало весны , до того времени , когда кусок конины не начал таять и «попахивать» (ОН ЛЕЖАЛ В САРАЕ , Т.Е., НАУЛИЕ ПРАКТИЧЕСКИ ) мать готовила скудную еду на мясном бульоне и мы, хотя и испытывали постоянное чувство голода, уже не так страдали от этого. Тоже было и у Горбуновых и Воронковой. Правда, Горбуновы свою долю съели раньше всех, но вскоре обе дочери с детьми уехали в Москву и им стало полегче.
Но как всегда , не обошлось и без зависти со стороны соседей, тем более, что неожиданно приехал на четыре дня в служебную командировку в Москву мой отец. Об отце мы ничего знали с июля 1941 года. Его приезд в феврале , уже 1942 года, был такой большой радостью для всех нас, что об этом очень трудно и рассказывать С собой он привез несколько банок «сгущенки» и американской «тушонки», и кое-что. ещё .До этого, никто из нас сгущенку не пробовал, а «тушонка» была роскошью по тем временам.
Не зная ничего про отца, у матери было всегда подавленное настроение Видя и слыша, как другим приходят «похоронки», неизвестность об отце морально угнетало душу матери, так что бессоница стала, надолго её «спутницей.»После получения «похоронок», в душах людей возникали безысходность и отчаяние , страх за себя , детей, своё будущее., и в тоже время проявлялась необходимость устройства жизни по- новому.
А при абсолютной неизвестности о своих близких и сознания того, что с ними может произойти самое страшное, состояние людней было исключительно подавленное. Чего только не предпринимали люди, чтобы узнать хотя бы что то о мужьях, сыновьях, братьях,. женихах и просто знакомых . Устраивались гадания на картах ,рассказывалось о черном и белом петухах, которые дрались между собой и о победе белого, ходили в церковь и молились, что то искали на доныщках чайных чашек и кружек, передавали слухи, которые слышали от разных людей, но уже в своей интерпретации, говорили о том ,, кто что написал или видел про кого то знакомого в письмах или еще в каком то известие.
Одним словом , отсутствие правдивой информации очень сильно влияло на моральное состояние жителей города. Но вскоре подключено было местное радио и наши «тарелки» стали информировать народ о положении на фронте и в тылу. Так закончилась наша походная эпопея за конским мясом, которая помогла выжить нашим семьям во время войны.