Она с легкостью обнажала свое тело, не пытаясь ничего скрыть и не заливаясь стыдливым румянцем. Она была готова скинуть одежду перед любым, кто попросил бы об этом. Но она никогда не обнажала своей души. Она позволяла касаться ее тела, но и речи не могло быть о том, чтобы хоть увидеть ее душу, заглянуть в нее сквозь замочную скважину, к которой невозможно подобрать отмычки.
«У нее идеальное тело и слишком уж мерзкая душонка, поэтому она выставляет на всеобщее обозрение одно и скрывает другое». Так сказал мне кто-то из моих знакомых, когда узнал о ней. Но я не поверил. Она была слишком совершенной, великим творением мастера, которое не могло оказаться прогнившим или червивым.
Я продолжал любить ее и пытаться узнать ее. Каждый раз, когда мы с ней встречались, я пытался вывести ее на разговор, но она отмалчивалась или отвечала односложно. Не односложными были лишь ее движения. Если бы я понимал язык ее жестов, то наверняка узнал бы всю ее жизнь из того, как она медленно снимает с себя платье, нежно проводит пальцами по бедру, улыбается и проводит языком по верхней губе. Я бы узнал все из изгибов ее тела, из ее тихого стона, но я не мог ничего понять, ибо был опьянен ею. Она всегда казалась мне хрустальным бокалом с вином, красным вином тысячелетней выдержки. Я смотрел на нее и думал, но стоило мне только пригубить ее, как я исчезал, растворялся…
Она была богиней, сошедшей с небес, дабы даровать усладу смертным. Ее тело было молодо и упруго, но глядя на нее, я не сомневался в том, что она стара, как этот мир. Она была Евой, но я не был ее Адамом.
Думаю, что я вообще никем для нее не был. Лишь одним из сотен восхищающихся и поклоняющихся. Безликий, обычный похотливый человек, собственная страсть которого затмевает ему разум. Да, для нее я был именно таким, а она была моей богиней.
Я вспоминаю ее и чувствую, как былая страсть закипает в моем старческом теле. Я мечтал, чтобы она была только моей, чтобы больше ничья плоть не соприкасалась с ее плотью. И я забрал ее, мою богиню, спрятал ее во тьме, которую не мог озарить даже свет ее поблекших золотых волос. Я каждый вечер приходил к ней, чтобы насладиться ее телом, которое теперь было лишь в моей власти. Но уже много лет я не захожу к ней. Я не хочу видеть того, во что превратилась моя Ева. Я хотел, чтобы она была со мной вечно, чтобы ее тело было лишь моим, но то, что я получил… этого было слишком мало, ибо ее телом владели сотни, а я хотел быть единственным.
Я смотрю на ее лицо и понимаю, что страсть еще и не думала умирать. Я вижу ее юные черты. Прошло столько лет, а она осталась все такой же — упругое тело, с которым хочется слиться, шелковые волосы и бисеринки пота на верхней губе. Я получил ее навеки, но не узнал ее. Она стала моей Евой, но я так и не смог стать ее Адамом.