Несмотря ни на что, отец мой обладал невероятным чувством юмора и искрометной смекалкой. Мог пошутить, как говорится на «ровном месте», и так разыграть человека, что и обижаться на это попросту было смешно. Я думаю, что это качество у него от деда, Логвина Самойловича. Сами разыгрываемые катались по полу от смеха, надрывая животы. Он никогда не унывал. Даже в самые трудные дни своей жизни. Всегда перед глазами его веселое задорное лицо с лихо вздернутым чубом.
Но самое главное, мы его дети об этих розыгрышах узнали лишь после его кончины от совершенно посторонних людей. От коллег по работе, знакомых по даче, соседей. Вот одна из многочисленных историй о нем. И я тому живой свидетель.
Отец мечтал купить себе кожаную куртку на меху. Ну, как мечтал, не так как в космос полететь, но все же… Дело было в конце шестидесятых годов, что греха таить до коммунизма, по прогнозам Никиты Сергеевича, еще оставалось лет десять, пятнадцать и потому товары широкого потребления были, как это мягко сказать в дефиците. Хотя и в то время дефицитный товар можно было купить на черном рынке у спекулянтов. Если есть знакомые коммерсанты - к ним, нет - пожалуйте на базар.
Был у нас на рынке укромный уголок, на местном диалекте он назывался не приличным словом «Толчок», где «не чистые на руку», с точки зрения государства, граждане по выходным дням путем «толкания» с рук, посильно удовлетворяли непрестанно растущий спрос населения. Приобретая, таким образом, нетрудовые доходы.
Отец встал затемно. Рынок потому и называется «черный» от того что гудит черной–черной ночью. Тихо оделся, взял с собою деньги и подался за вожделенной курткой. Приехал на рынок, походил по Толчку, присмотрелся к вещам.… Вот и мужик под фонарем крутится в «отцовской мечте». Серенький мужичек такой, не приметный. На нем черная из лакированной кожи куртка, из отворота виднеется белый мех. Замечательная куртка. Мечта всей жизни. Отец подошел к продавцу:
- Продаешь?
- Продаю.
- Сколько?
- Триста рублей.
Хочу заметить, что это была приличная месячная зарплата. А для начинающего инженера, почти все три. Отец продавцу с удивлением:
- Однако! А померить?
- Да без проблем.
Снимает куртку и протягивает отцу. Иван Логвинович снял свое пальто – драп чу-чу, повесил на подходящий крючочек, прощупал и осмотрел товар. Все швы, застежки, мех. Одел куртку. Она как влитая села на его фигуру. О чем еще можно мечтать? Но еще немного покрутился, помахал руками. Даже выполнил пару приседаний: ноги в месте, руки вперед. Куртка, не куртка, а сплошное удовольствие. Удовлетворенно снял и протянув продавцу сказал:
- Хорошая куртка, но триста рублей дороговато. За двести пятьдесят возьму.
По глазам продавца было видно, тот отдаст куртку и за двести пятьдесят. Поторговавшись еще немного, продавец согласился на двести пятьдесят, и стал упаковывать куртку в бумажный пакет, а Иван Логвинович считать деньги. Тут откуда ни возьмись с криками:
- Милиция!!! Облава!!! Спасайся кто может!!!
Через Толчок, пробиваясь к выходу, метнулся какой-то мужик.
Весь черный рынок встал с ног на «уши». Все: и продавцы и покупатели – кто куда в рассыпную. И продавец куртки, крутнулся и был таков. Вместе с курткой. Отец только и видел свою мечту. Как он тогда расстроился. Однако тревога была ложной. Рынок через некоторое время стабилизировался, спекулянты вернулись на места. Вернулся и мужик с упакованной курткой. Отец отдал ему деньги, взял пакет и радостно пошел на автобусную остановку.
Через час-полтора уже рассвело и отец, весело махая свертком, ворвался в дом. Мы с сестрой и мамой тоже уже были на ногах. Все ждали его с покупкой. Не дожидаясь пока папа разденется-разуется, выхватили у него из рук пакет и побежали наперегонки смотреть обнову. За нами мама с ножницами – резать шпагат. Разрезали веревки, развернули бумагу и … Что мы видим?
Какой-то засаленный ватник. Такой и в дом занести стыдно, видно этот ватник носил слесарь тракторист. Весь в машинном масле, тавоте, из порывов торчали клочки ваты. Это был крах. Что делать. Как быть?
Но отец не впал в отчаяние. Через неделю он опять поехал на Толчок.
Оделся иначе, чем в прошлый раз. Вместо коричневого пальто он надел серо-зеленый старый-престарый плащ, вместо меховой ондатровой шапки, старый дедов картуз. За неделю худо-бедно отрастил куцые усы.
Приехав на место, Иван Логвинович осмотрелся, прошелся по территории. Стараясь сильно не выделяться из толпы, присмотрелся к продавцам. Базар гудел, как улей. Вскоре он увидел и того мужичка, что продал ему «куртку». Подошел, приценился. Мужик отца не узнал. Однако цена подросла с трех сот рублей до трехсот пятидесяти. Это его не смутило. Пощупав и присмотревшись к товару, попросил примерить. Продавец согласился. Отец демонстративно, но без лишнего пафоса, вынул банковскую упаковку десятирублевок из внутреннего кармана пиджака, засунул ее в карман плаща, где уже была заготовлена точно такая по размеру пачка резаной бумаги, и через дырку в кармане плаща в карман брюк. Затем снял плащ, покрутился и не найдя подходящей вешалки, попросил продавца куртки подержать его в руках.
Тот взял. Отец надел куртку и стал примерять, как в прошлый раз. И так покрутится, и так. И рывки руками у груди исполнит. Делает вид, что увлечен примеркой и не смотрит на продавца. Продавец куртки, тем временем ощупал карманы плаща, почувствовал под материей котлетку «денег» и потихоньку, по-тихому, пятясь задом, скрылся в толпе. Мой папаша, видя, что такое дело, продавца нет, развернулся, сделал вид, что поискал его, поспрашивал соседей-продавцов, не видел ли кто? Нет ни кто, ни чего не видел.
Иван Логвинович «убитый горем» переложил пачку червонцев из кармана брюк в «брошенную» куртку и пошел домой. А что еще делать. Где искать ветра в поле? Через некоторое время, может через полчаса, на место прибежал взъерошенный продавец куртки с растерянным видом и плащом в руках. Принялся искать отца. Не найдя, стал спрашивать продавцов и опять: ни кто ни чего не видел, ни кто ни чего не знает. Как камень упал в болото, колыхнулась, булькнула жижа да и опять все тихо.
Однако в тот день для нашей семьи в доме тихо не было. Пыль стояла столбом - дым коромыслом. Мы отмечали покупку.Отец, который выручил деньги, купил маме шикарный пуховый платок, а нам с сестрой ситро «Буратино» и много-много шоколадных конфет «Трюфель». И нам всем вместе было так хорошо…