См. содержание кн.4 "Записки медведя"
http://proza.ru/2014/01/28/2386
ЗАПИСКИ МЕДВЕДЯ
или
ПО ТУ СТОРОНУ РЕАЛА
(роман)
книга четвёртая
ЗАПИСКИ МЕДВЕДЯ
сборник №3
ВИРТУАЛЬНОЕ КИНО
фильм первый
СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ЗИМЫ
(рецензионный сериал)
серия №16
АГЕНТ КЛАУС…
«Второе место» (Александр Романов 7)
Штирлиц закончил прослушивать эту магнитофонную запись, быстро поднялся и отошёл к окну, чтобы не встречаться взглядом с тем, кто вчера подставил Ваню Жукова (Елену Рубинину).
Агента звали Клаус. Его завербовали два года назад. Он сам шёл на вербовку: бывшему корректору хотелось острых ощущений. Работал он артистично, обезоруживая собеседников искренностью и резкостью суждений. Ему позволяли говорить всё: лишь бы работа была результативной и быстрой. Присматриваясь к Клаусу, Штирлиц с каждым днём их знакомства проникался к нему всё большим и большим чувством страха.
«А может быть, он болен? – подумал однажды Штирлиц. – Жажда предательства тоже своеобразная болезнь. Занятно: Клаус полностью бьёт Ломброзо – он страшнее всех преступников, которых я видел, а как благообразен и мил…»
Штирлиц вернулся к столику, сел напротив Клауса, улыбнулся ему.
- Ну? – спросил он. – Значит, вы убеждены, что Иван Жуков наладит вам связь?
- Да, это вопрос решённый. Я больше всего люблю работать с интеллигентами. Знаете, это поразительно – наблюдать, как человек идёт на гибель. Иногда мне хотелось сказать иному: «Стой! Дурашка! Куда?!»
- Ну, это уж не стоит, - сказал Штирлиц, - это было бы неразумно.
- Дорого бы я дал за то, чтобы взглянуть на своё досье хоть одним глазом…
- Это не так интересно, как кажется… Сейчас вы провели головоломную операцию… А в вашем досье – скучно: рапорты, донесения. Всё смешалось: ваши доносы, доносы на вас… Нет, это неинтересно… Занятно другое: я посчитал, что по вашим рапортам, благодаря вашей инициативе, было арестовано девяносто семь человек…
- Зачем вы говорите мне об этом?
- Не знаю… Пытаюсь анализировать, что ли… Вам бывало больно, когда людей, дававших вам приют, потом забирали?
- А как вы думаете?
- Я не знаю.
- Чёрт его поймёт… Я, видимо, чувствовал себя сильным, когда вступал с ними в единоборство. Меня интересовала схватка… То, что будет с ними потом, - не знаю… Что будет потом с нами? Со всеми?
- Тоже верно, - согласился Штирлиц. – Возьмите в серой папке лист бумаги, и пишите следующее:
«Я смертельно устал. Мои силы на исходе. Я честно работал, но больше я не могу. Я хочу отдыха…»
Штирлиц вспомнил, как неделю назад он сам одевал его в одежду каторжника перед тем, как устроить спектакль с прогоном заключённых через ту деревню, в которой теперь жил Жуков. Он вспомнил лицо Клауса тогда, неделю назад: его глаза лучились добротой и мужеством – он уже вошёл в роль, которую ему предстояло играть. Тогда Штирлиц говорил с ним иначе, потому что в машине рядом сидел святой – так прекрасно было его лицо, скорбен голос и так точны были слова, которые он произносил.
- Это письмо мы опустим по пути на вашу новую квартиру, - сказал Штирлиц. – И набросайте ещё одно – Ивану Жукову, чтобы не было подозрений. Это попробуйте написать сами. Я не стану вам мешать, заварю ещё кофе.
Когда он вернулся, Клаус держал в руках листок бумаги.
- «Честность подразумевает действие, - посмеиваясь, начал читать он, - вера зиждиться на борьбе. Проповедь честности при полном бездействии – предательство: и Прозы и самого себя. Человек может себе простить нечестность, потомство – никогда. Поэтому я не могу простить себе бездействие. Бездействие – это хуже предательства. Я ухожу. Оправдайте себя. Бог вам в помощь». Ну, как? Ничего?
- Лихо. Скажите, вы что: играете самого себя?
- Конечно. Я живу тысячи лет, потому что, работая с тем или иным человеком, играю себя: не того, который перед вами, а иного, неизвестного мне самому, неожиданного, красивого, смелого, сильного…
- Вы не пробовали писать?
- Нет. Если бы я мог писать – разве бы я стал… - Клаус вдруг смолк и украдкой глянул на Штирлица.
- Продолжайте, чудак… Мы же с вами говорим в открытую. Вы хотели сказать – умей вы писать, разве бы вы стали работать на нас?
- Что-то в этом роде.
- Не в этом роде, - поправил Штирлиц, - а именно это вы хотели сказать. Нет?
- Да.
- Молодец. Со мной-то – какой вам резон врать? Никакого резона. Выпейте виски, и тронем.
Штирлиц убил Клауса выстрелом в висок. Он не говорил ему, как это любят показывать в фильмах, за что убивает его и от чьего имени.
Клаус упал в воду молча, кулем. Штирлиц бросил в то место, куда он упал, пистолет (версия самоубийства на почве нервного истощения выстроилась точно, письма были написаны самим Клаусом), снял перчатки и пошёл через лес к своей машине. Он поехал к своему брату пастору (в миру – Аркадию). Тот, переодевшись в подвале Мюллера, уже ждал его с «лекарством для мамы», как гласила шифровка.
Стало быть, Аркадий дал своё «согласие» работать на Мюллера и осталось за малым. Переправить его в Швейцарию. Клаус молчит, и ничто теперь не может помешать разработке операции, к которой Штирлиц приступил по заданию Центра.
/Юлиан Семёнов «Семнадцать мгновений весны»
/Ирина Лианова
См. продолжение: кн.4 Сб.3 Фильм первый "СЕМНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ЗИМЫ" - Серия №17
http://www.proza.ru/2014/02/07/2109