В распахнутое окно врывался теплый весенний ветер, принося с собой запах только что распускающейся сирени и радостные детские голоса ребят, играющих во дворе в прятки. Девочка, горько плакавшая на диване, несмотря на свои огорчения отчетливо различала звонкий голосок Маринки и как всегда слегка охрипший крик Валерки. Из этих криков было понятно, что Маринка проигрывает и без конца водит, а хитрый Валерка постоянно прячется.
Зое тоже хотелось участвовать в игре, но сегодня она была так несчастна, что, как только вспоминала о пережитом из-за Алисы позоре и унижении, снова начинала плакать. Она понимала свою вину и не знала, как ее можно искупить.
Все началось с пустяка. Три дня назад эта надменная и всегда гордая собой Алиса рассказала девчонкам, что ее отчим Василий подарил ее маме невероятной красоты лакированные туфли – «лодочки». При этом она окинула всех присутствующих победоносным взглядом, и девочки, бывшие на три года моложе Алисы и, по ее убеждению, вообще ничего не понимавшие в моде и любви, грустно поникли, как неполитые цветы в жару. Они стыдились своей примитивности по сравнению с красавицей Алисой, все знающей и во всем разбирающейся в свои неполные двенадцать лет.
Зоя же, не переносившая превосходства соседки, всегда желала быть с ней на равных, не принимая разницу в возрасте во внимание. Ей было девять лет, как и Машке, и Оле. Менторский тон Алисы ее раздражал, и она, сама не зная зачем, вдруг вылепила:
- Подумаешь, чудеса в решете! Моей маме тоже прислали из Ленинграда очень красивые лакированные туфли. Главное, - добавила она, - они так идут маме, что в госпитале все просто заглядываются на нее и спрашивают, где она их достала.
Вся компания уставилась на Алису, довольная тем, что Зойка так здорово щелкнула эту задаваку по носу. Но нужно было знать подлую натуру Алиски, чтобы понять, что Зойке эти штучки так просто с рук не сойдут. Алиса смерила Зою презрительным взглядом и ехидно сказала:
- Покажи нам эти туфли!
Зоя обомлела, потому что все сказанное ею было чистой воды выдумкой. Но теперь признаться в этом она не могла.
- С чего это, - сказала она, - я вам их буду показывать. Ты первая начала, - кивнула она Алисе, - вот ты и показывай!
- Хорошо, - удовлетворенно ответила та. - Пойдемте, я вам покажу туфли, которые носят только очень модные и красивые женщины!
Девчонки, заинтригованные последним пояснением, стайкой пошли за Алисой. Сразу за порогом комнаты Алиса велела всем разуться, и только после этого она подвела их к большому шкафу. Выдвинув один из нижних ящиков, Алиса достала коробку с туфлями. Она, как ловкий фокусник, молниеносно откинула крышку и предъявила предмет своей гордости притихшим и огорченным ее триумфом девочкам.
Туфли блестели ослепительно и казались созданными только для принцесс. Подчеркивая свое превосходство над «убогими», как частенько именовала их Алиса, она достала туфли из коробки и надела себе на ноги. Туфли были ей почти впору. Демонстрируя свою неземную красоту, хозяйка стала прохаживаться по комнате кругами. Остановившись возле шкафа, «модель» достала новое мамино платье и быстро натянула его на себя.
- Показ мод! - объявила девчонка. Компания затаив дыхание следила за этим сногсшибательным действом.
- Ну как? - жеманно спросила новоиспеченная модель.
- Здорово! - прошептала восхищенная Оля. Остальные не смогли даже ничего добавить, раздавленные величием старшей подруги.
- Вот так, замарашки вы мои сопливые! - с чувством полного превосходства подвела итог Алиса. - Теперь, - сказала она, - пойдем к Зое! Пусть она нам покажет бесподобные туфли своей матушки, - злорадно добавила она.
- Ну да! Так я и повела вас к себе, ждите! - не зная, что делать, сопротивлялась Зоя. - Моя мама в этих туфлях уже ходит на работу, а не в ящике их держит напоказ! Подумаешь лодочки лакированные, невидаль какая! Моей маме в Ленинграде заказали расшитые серебром сапожки и новую шубку под котик. На днях все это вышлют.
Ее просто несло! Ей хотелось, чтобы у ее мамы и туфли, и платья, и сапожки были лучше, чем у Алисиной мамы. Вот получим посылку из Ленинграда, тогда вам все и покажу. Девчонки, открыв рот, слушали Зою. Только Алиса ехидно улыбаясь, сказала:
- Вечером я загляну к вам и попрошу твою маму показать нам ее новые туфли!
От такой наглости, Зоя даже не нашла что сказать. Наконец, она придумала:
-Я тебя вообще к нам в комнату не пущу. Ты просто задавака и воображала!
Она повернулась и пошла из комнаты соседей к себе. Но страх перед разоблачением ее вранья не давал ей покоя и заставлял замирать сердце от каждого шороха за дверью.
Здесь, мне думается, пора рассказать читателю, как жили военные с семьями в те далекие годы, конца сороковых, начала пятидесятых годов, т.е. практически сразу после войны, в атмосфере полной разрухи страны, далеко от столицы нашей Родины, на Дальнем Востоке.
Жили они в землянках, в бараках, иногда и в сараях. Домов еще не было. Военные городки занимали территории, на которых практически ничего не было. Поэтому временно создавалось жилье без удобств, без коммуникаций. Жили все семьи почти одинаково.
Наши девчонки с их родителями жили в бараке, где каждая семья, независимо от количества детей, получала одну комнату. Кухня, коридор, сени были общими. Все удобства - на улице. Личная площадь Алисиной семьи была чуть больше, имела маленький закуток вроде личной кухни и крохотный чуланчик, в котором спала Алиса. Это объяснялось тем, что они приехали в гарнизон первыми и их семье разрешили занять эти подсобные помещения. Поэтому остальные жители барака считали, что эта семья обладает хоромами.
Где-то около года назад при выполнении боевого задания отец Алисы погиб, и они с матерью остались в гарнизоне, тем более что мать Алисы работала в офицерской столовой. Вскоре у них появился новый мужчина, Василий Козлов, который после гибели отца Алисы ушел из своей семьи и женился на Алисиной матери, став девочке отчимом.
В семье Зои тоже не обошлось без трагедии. Ее родители прямо с фронта получили назначение в данный военный городок. Отец ее был летчиком, как и у Алисы, а мама работала в госпитале врачом. Они пробыли в военном городке уже пять лет, и отцу пришла замена. Он уехал на материк, где должен был устроиться для переезда семьи, которая осталась до окончания учебного года, чтобы не срывать Зою с занятий. Но в дороге он познакомился с другой женщиной и так влюбился в нее, что потребовал от жены развод. Так и остались Зоя с мамой в гарнизоне, и если бы Наталья Андреевна, мама Зои, не работала в госпитале врачом, то их лишили бы той незавидной жилплощади, которой они сейчас располагали.
Зою предательство отца так потрясло, что девочка повзрослела в одночасье. Ей очень не хватало папы Димы, но он ее предал, и в маленьком сердце поселилась большая боль. Девочка обостренно воспринимала окружающую обстановку. Она решила опекать маму вместо отца, стараясь во всем ей помогать. Она убирала комнату, мыла полы, ходила в магазин и на рынок за продуктами. Иногда даже кое-что готовила из еды для мамы. Но главное, она прекрасно училась, никогда не огорчая маму даже тройками. Как-то она услышала, что соседки жалеют ее маму, называют ее бедной женщиной, брошенной негодяем мужем. Эта болтовня уколола девочку в самое сердце, и без того кровоточащее от предательства отца. Зоя поклялась, что всегда будет заботиться о своей маме сама и никому не даст ее в обиду.
И вот, сама не зная зачем, она наврала девочкам про эти туфли и все остальное. Зоя прекрасно представляла, как мама расстроится, если Алиса ей все расскажет.
Алиса постоянно хвасталась тем, что ее мама самая красивая, что все мужчины гарнизона просто без ума от нее, Василий ради нее даже семью бросил. Зою почему-то это хвастовство просто бесило. Она считала, что ее мама красивее и достойнее. А как ей идет докторских халат и шапочка? Но мама всегда ведет себя очень скромно и, если на нее кто-то из мужчин засматривается, она просто опускает глаза, отводит взгляд. Для нее на первом месте всегда семья и работа. Ей некогда бегать на танцы в Дом офицеров!
Алиса была девочкой, искушенной во всех взрослых делах. Все замечала и все понимала, обо всех сплетничала. Раньше Зоя дружила с Михаилом Борисовичем, врачом из госпиталя, который, ей казалось, был влюблен в ее маму. Михаил Борисович часто заходил к ним после бегства отца, чтобы спросить, не нужна ли им его помощь. Он очень добрый человек, переколол им дрова на зиму, чинил крышу, когда она протекала над их комнатой, всегда приносил Зое ее любимые конфеты «Ласточка» и «Весна», дарил ей книжки, красивый альбом для фотографий артистов, которые Зоя коллекционировала. Он майор, возглавляет аптекарскую службу.
Но однажды Алиска посмеялась над ним. Она сказала Зое:
- Этот еврей-аптекарь ухаживает за твоей матерью, хочет стать твоим отчимом, и ты у нас станешь еврейкой Бронштейн.
Зоя обозвала Алису дурой, но почему-то стала к Михаилу Борисовичу относиться плохо. Она перестала брать от него подарки и разговаривать с ним.
Вообще, Алиса - девочка злая. Она никого не любит и хочет, чтобы у нее все было лучше, чем у всех. Это уже Зоя поняла.
Расстроенная случившимся Зоя пошла на кухню, разогрела приготовленный мамой супчик и села обедать. Настроение было отвратительное. Поев и вымыв за собой посуду, девочка разложила на кухонном столе учебники и тетради и стала делать уроки. Но мысли об угрозе Алисы прийти к ним вечером не давали сосредоточиться. Поняв, что толку от такой подготовки не будет, Зоя решила нажарить к маминому приходу картошки. Она почистила и помыла ее, разогрела сковородку и стала готовить ужин. По кухне разлился вкусный аромат. На него вышла тетя Валя и похвалила Зою за ее вкусную, аппетитную картошку. А тут и мама пришла. Они уселись ужинать втроем. И только приступили к трапезе, как на кухне появилась Алиса и так невинно спросила:
- Наталья Андреевна, а правда, что вам прислали из Ленинграда лакированные туфли – «лодочки», а еще заказали и скоро пришлют сапожки и шубку новую?
Мама даже картошкой поперхнулась. Она внимательно посмотрела на Алису, потом на Зою, которая сидела опустив голову в тарелку, вся красная как рак от стыда. После некоторого молчания она сказала:
- Алиса, а почему тебя интересуют чужие туфли и шубы? Тебе разве не говорила мама, что задавать подобные вопросы чужим людям просто неприлично.
Но Алису таким вопросом не смутить.
- Неприлично врать! - заявила она.
- И кто же тебя обманул? - спросила Наталья Андреевна.
- Конечно же, ваша Зоя! Это она при всех сказала, что вам прислали из Ленинграда лакированные лодочки. Но я-то знаю, что она врет из зависти, потому что я показала туфли, которые моей маме подарил Василий.
Мама посмотрела на Алису с такой брезгливостью, что даже этой нахалке стало не по себе.
- Представь себе, Алиса, - сказала она, - мне, действительно, привезли такие туфли из Ленинграда. К сожалению, я ношу их на работе, поэтому сейчас их тебе показать не могу. Но впредь попрошу тебя быть поделикатнее и побольше интересоваться твоими школьными делами, а не чужим имуществом. Я слышала, что у тебя в четверти выходит двойка по математике. Твоя учительница, Анна Васильевна, очень недовольна и твоим поведением. Она просила меня поговорить с твоей мамой. Но я уверила ее, что ты девочка сообразительная и сама исправишься, без вмешательства родителей. Правда? Вот и займись урегулированием данного вопроса.
Алиса фыркнула и мгновенно растворилась, как приведение. Зоя сидела ни жива, ни мертва.
- Продолжим прерванный ужин, друзья мои, - сказала Наталья Андреевна.
Тетя Валя лишь усмехнулась и сказала:
- Здорово ты нашу красу несусветную разделала! Ну до чего же прыткая, в каждой бочке затычка.
Но мама оборвала этот разговор вопросом:
- Ну, как картошечка? Сейчас я еще баночку огурчиков к ней открою!
После ужина Наталья Андреевна вымыла посуду, проверила уроки у Зои и сказала:
- Пойдем, доченька, пройдемся, подышим свежим воздухом. Разговор есть, не предназначенный для ушей соседей.
А нужно заметить, что звукоизоляции в бараках не было никакой, и все, что происходило в любой комнате, было известно всем жильцам. Ссоры, компании, любовь - все на виду у всего дома. Конечно, люди воспитанные не позволяли себе ничего неприличного, но были и другие.
Когда мать с дочерью дошли до кромки начинающейся тайги, Наталья Андреевна заговорила.
- Может быть, ты расскажешь мне, Зоя, зачем ты придумала все эти туфли, шубы, сапоги?
Зоя почти плакала.
- Прости меня, мама, я сама не знаю, как это вышло. Но Алиса так хвастались, что ее маму все любят, дарят ей туфли и ради нее готовы на любой подвиг, что я назло ей выпалила про эти туфли, - и она заплакала.
Мама молчала долго. Наконец, она сказала.
- Я никогда не думала, что моя дочь может считать предметом своей гордости какие-то туфли, сапоги, шубы. Во все времена люди гордились знаниями, талантами, умением, подвигами. Наверное они не понимали истинных ценностей жизни? Ты, оказывается, определила эту ценность как владение вещами, подаренными за что-либо.
- Нет, мама! Я так не считаю, - перебила ее Зоя. - Но она старается показать мне, какие мы бедные, никому не нужные, кроме еврея-аптекаря.
Наталья Андреевна просто застыла от этих слов.
- Что ты сказала сейчас, дрянь? - подняв для удара руку, прошептала она. -Как ты посмела назвать уважаемого всеми человека, лучшего диагноста, офицера, ученого, прошедшего войну, спасшего десятки тысяч жизней, дважды раненого, награжденного многими орденами и медалями правительства, «евреем-аптекарем»! Кто тебе внушил подобную гадость, низость? - Она резко тряхнула Зою. - Отвечай, когда я спрашиваю! Кто сказал тебе такую мерзость, которую ты бездумно повторила сейчас?
- Алиса! - ответила Зоя.
- И ты, моя дочь, повторяешь мысли этой пустоголовой девчонки? Я потрясена, Зоя. Никогда я не думала, что ты способна на такую низость! - В глазах матери блестели слезы. Зоя потупилась, а затем спросила:
- А разве неправда, что он добивается моей дружбы, чтобы жениться на тебе, мама?
- Неправда! Ему для этого не нужно добиваться твоей дружбы. Мы с ним вместе прошли всю войну. Мы с ним друзья! И эта дружба, эта помощь очень почетна для нас. Если бы ты знала, какая глыба этот человек! Сколько он всего знает. Есть такая наука - гомеопатия! Она изучает целебные свойства всех веществ и их использование на благо, на здоровье человека.
Вот представь себе. Разбомбили наш госпиталь, мы на горящей земле. Кругом стонут раненые, многие умирают у нас на глазах. А мы ничего не можем сделать, нет никаких лекарств. Но с нами Михаил, сам раненый ползает и собирает кору от деревьев, какой-то песок, камушки, сгоревшие яблоки. Можно подумать, что человек сошел с ума, а он продумывает, как из этих веществ приготовить раствор, помогающий заживлению самых разных ран.
К вечеру построили шалаши, натаскали воды из озера, и Михаил приготовил на костре в железных банках несколько разных растворов. На ночь промыли всем раны, напоили растворами, и к утру на ногах было больше половины раненых. Да и в госпиталях вечно не хватало, а то и вообще не было нужных лекарств. Михаил изобретал свои, спасая тысячи людей. Уже в 1943году он стал кандидатом наук, Вообще, у него и отец был выдающимся гомеопатом. Ну а Миша, он гений в этой области! Да и тебя он спас. Ты помнишь, тебе пять лет, у тебя скарлатина, ты в беспамятстве, температура за сорок. Лекарства нет. Мишка сам изобрел какой-то антибиотик, сидел возле тебя не отходя трое суток. Через каждые полчаса поил тебя своей микстурой. И победил! Через три дня ты была уже на ногах. Вот это я понимаю - предмет гордости! Талант, знания, трудолюбие! Вот чем можно гордиться! Я горжусь, что он работает со мной рядом: человек-легенда!
Зоя слушала маму, и ей было безумно стыдно, что она такое могла говорить о Михаиле Борисовиче.
Наступила осень, и случилось жуткое землетрясение, разрушившее много домов и не обошедшееся без человеческих жертв.
В эту ночь Наталья Андреевна дежурила по отделению. Еще до обхода она усадила Зою за уроки в своем кабинете и пошла в столовую за ужином, чтобы накормить дочь и уложить ее спать за ширмой на раскладушке. Девочка боялась ночевать одна дома.
Зоя сидела за столом, переписывая с черновика в тетрадь математику, как вдруг все вокруг нее заходило ходуном. Из шкафа посыпались градусники, бутылки с раствором, флакончики с каплями. Упал на пол стеллаж с книгами-справочниками, слегка придавив ей ногу. Зоя в ужасе застыла, не зная, что делать. В этот момент в комнату вбежала мама. Она схватила Зою за руку и потащила к окну. Подсадив ее на подоконник, она приказала дочери:
- Прыгай!
Благо кабинет находился на первом этаже здания. Зоя прыгнула, мама за ней. Наталья Андреевна посадила дочь на скамейку и приказала никуда не уходить. Сама же она побежала обратно, в здание госпиталя.
- Мамочка, не уходи! - закричала Зоя. - Я боюсь!
- Не бойся, - на ходу ответила мама. - Я скоро вернусь, мне нужно помочь больным выбраться из здания!
- Но мама не бросай меня! - кричала Зоя, но та уже была в здании.
Зоя с ужасом наблюдала за мамой, страшно боясь за нее. Она слышала, как мама отдавала распоряжения кому-то, появляясь временами на площадке с какими-то больными, потом вновь исчезала внутри помещения. Зоя видела, как мама, оттащив одного больного, ринулась за другим. И тут снова тряхнуло, да так сильно, что обвалилась крыша госпиталя. Ужас охватил девочку. Вокруг нее стояли, стонали, кричали люди. Все куда-то бежали, передвигались, натыкались, как слепые, друг на друга. Это был ад! Зоя бросилась к зданию, чтобы найти маму, но чья-то властная рука остановила ее.
- Побудь здесь, Заинька, - сказал неизвестно откуда появившийся Михаил Борисович. Он накинул на плечи девочки свой китель и бросился в развалины, всего несколько минут назад бывшие военным госпиталем.
Зоя не знала, что ей делать. Тревога за маму гнала ее к руинам, но приказ Михаила Борисовича не пускал ее туда. Через некоторое время, показавшееся Зое вечностью, появился Михаил Борисович. Он нес на руках ее маму. Положив на землю Наталью Андреевну, голова и руки которой были в крови, он стал прощупывать все суставы пострадавшей, осматривать голову, руки, ноги. Она не подавала никаких признаков жизни, и Зоя подумала, что мама умерла. Слезы лились у нее рекой, но Михаил Борисович продолжал прощупывать и прослушивать пульс, биение сердца. Затем он сдернул халат с рядом стоящего больного и подсунул его под голову Натальи. Достав из кармана фарфоровую коробочку, он взял из нее несколько маленьких белых шариков и осторожно вложил их в рот Натальи Андреевны. Потом он похлопал ее по щекам и позвал:
- Наташа, открой, пожалуйста, глаза. Не пугай нас с Зоей. Я знаю, у тебя тяжелейшее сотрясение мозга, тебе нужен абсолютный покой, но все-таки прошу, открой глаза.
Больная никак не реагировала на эти призывы.
Зоя поняла, что это конец всему. Она рыдала, срывала с себя одежду, ей было трудно дышать.
Михаил Борисович просто зарычал на нее:
- Прекрати немедленно истерику, Зоя. Твоя мама жива, она просто в глубоком обмороке. Иди, послушай ее сердце!
Но Зоя не понимала, что он ей говорит. Тогда врач грубо стукнул ее по щеке. Зоя вздрогнула и пришла в себя.
- Иди, - повторил Михаил Борисович, - послушай, как бьется мамино сердце.
Зоя недоверчиво опустилась на колени рядом с мамой, ее всю трясло. Она положила голову маме на грудь и услышала слабое биение сердца. Но вместо успокоения ее душили рыдания. Михаил Борисович гладил ее по голове, успокаивал, наконец, заставил рассосать два белых шарика лекарства. Постепенно она успокоилась и улеглась рядом с мамой на земле. И тут мама открыла глаза. Увидев дочь, она тихо прошептала:
- Слава Богу, ты жива! - и затем, обращаясь к другу, сказала, - Миша, позаботься о Зое!
- Этого только не хватало! - разозлился Михаил.
- Ты что, подруга, помирать что ли собралась? Сама будешь о дочери заботиться! Слабость к утру пройдет! Сейчас я вас устрою получше и пойду спасать других, - и он зашагал к развалинам госпиталя. Зоя прижалась к маме и молила:
- Только не умирай, мамочка!
Михаил вернулся с охапкой одеял. Они с Зоей переложили маму на одеяло, укрыли ее, и Зоя забралась к ней под бочок.
И снова - толчок! Земля треснула, появились такие разрывы, как будто кто-то капал канавы. Михаил Борисович побежал в самую гущу событий спасать раненых. Зое же было велено раздобыть воды и вливать маме в рот по глоточку каждые полчаса. Ад продолжался, и, казалось, ему не будет конца. Пережившая такой стресс девочка, несмотря на суматоху, окружавшую их, не заметила, как уснула. Проснулась она оттого, что кто-то осторожно тормошил ее. Это был Михаил Борисович.
- Ты что же это, Заинька, уснула на боевом посту? Придется тебя отдать под трибунал! - пошутил он.
Но тут же стал совершенно серьезен и Зоя заметила кровавые подтеки на его лице и руках.
- Ваш барак, - сказал он, - полностью обрушился. Под завалом остались люди. Троих вытащили. Погибла мать Алисы, остался без ноги Василий, Алису отвезли в госпиталь на «Пятую стройку». Слава Богу, хоть он остался цел.
- И где же мы теперь будем жить? - тихо спросила Зоя.
- Если цел мой дом, будем жить вместе в моей комнате. Осталась цела школа. Туда отвезут всех, оставшихся без крыши над головой. Решать должна ты. Куда скажешь, туда и поселим! Приказывай!
- Если Ваш дом цел, возьмите нас к себе, пожалуйста!
- Прекрасно, я побегу заниматься вашим обустройством.
Через месяц Наталья Андреевна вышла замуж за Михаила Борисовича. Зоя сама изъявила желание называть его папой.
- Я все время мечтал об этом, - сказал Михаил.
Алису забрала бабушка к себе на Украину. До ее прилета Алиса жила в семье Зои.
Бабушка без конца благодарила Михаила Борисовича за то, что он, рискуя жизнью, вытащил на себе всех членов семьи Алисы. Василий уехал вместе с ними. Они стали переписываться с семьей Зои.
Алиса совершенно изменилась. Каждый год летом она работает пионервожатой. Ребята ее очень любят.
Зоя окончила школу с золотой медалью и поступила в медицинский институт. Она очень интересуется гомеопатией. Ее мечта - стать таким же профессионалом в этой области, как Михаил Борисович. Они совместно издали книгу по гомеопатии. И однажды мама сказала ей:
- Ты, доченька, - наша с папой гордость!
Зоя была бесконечно счастлива от этих слов мамы.
февраль 2014г.