(продолжение)
Начало:
http://www.proza.ru/2014/02/04/1221
«Фольксваген» продолжал тянуться к окраине города. Даниэла прикрыла глаза.
Ей вдруг почудилось, что она снова в том «москвиче», тоже хрипящем и скрежещущем всеми своими деталями, а вместо Григория за рулем сидит Лешка Аркин с третьего курса. Они тогда тоже поехали на озеро купаться. Это случилось за три дня до её свадьбы с Георгием.
Так вышло. Она уже училась на первом курсе медицинского института. Почти всей своей группой они встречали Новый год у Серёжки Блохина с мальчиками из параллельной мужской группы. Серёжкины родители предоставили им в полное распоряжение квартиру. Встреча удалась на славу. Все нажрались до усерачки и повалились в третьем часу кто где. Под утро она почувствовала, как чья-то рука лезет к ней под подол и пытается стащить трусы. Она попыталась отшить нахала, открыла глаза. Это был Венька Ставров. Он тоже поступил в медицинский.
Она упиралась, но Венькина рука уже растревожила её, и она, ещё под парами выпитого, уступила. Они закатились под кровать и там кончили. А не прошло и месяца, как её затошнило. Мать догадалась первой и спросила: от кого?
Даниэла ответила.
– Будешь рожать, – сказала мать.
– Не буду. Не хочу родить урода, – воспротивилась Даниэла. – Мы с Венькой были вдупель пьяными.
Мать не согласилась.
– После аборта большинство ранее не рожавших женщин становятся бесплодными, – сказала она. – Родишь ублюдка, сдадим его в дом ребенка. Найди дурака и переспи с ним. Всё равно тебе терять уже нечего. Беременность спишем на него. Выйдешь замуж, родишь, потом разведёшься. Всех-то делов.
Предложение было дельным. Даниэла немедля приступила к поискам дурака. Он нашелся практически сразу. С Георгием ее познакомила однокурсница Света Щукина. Даниэла пришла к ней перед экзаменом позаниматься химией. У Светы сидел парень, да нет, уже не парень, молодой мужчина лет двадцати пяти, довольно приятной наружности. Тогда Георгий еще был строен и не растерял своей шевелюры. Видимо, он пытался ухаживать за Светой. Но это дело было тухлое. Света в то время по уши втрескалась в Генку Прахова со второго курса, и никто другой ей не был нужен. Но Георгий пользовался расположением Светиной мамы за то, что он мог достать любую вещь и снабжал семью Щукиных дефицитными продуктами. Светина неприязнь к Георгию не могла переселить его талант доставалы.
– Выручай, – прошептала Света Даниэле, едва та переступила порог квартиры. – Меня он уже достал.
Даниэла посидела для приличия минут десять и за это время смогла оценить кандидата в свои будущие мужья. Георгий не был дураком, но был переполнен амбициозными планами.
– Мы, деревенские, всегда добиваемся поставленной цели, – сказал он, пытаясь хоть как-то зацепить Свету на крючок. – Я захотел поступить в торговый институт, и поступил. Хочу стать директором крупного универмага, и стану. Дайте только срок.
– Срок – дело не хитрое, – пошутила Даниэла. – Особенно для торговых работников.
Она намекнула на московское «елисеевское» дело, тогда прогремевшее на всю страну, но Георгий не понял ее и продолжал:
– Моя жена будет кататься, как сыр в масле, разъезжать в собственной машине…
– Пожалуй, этот подойдет, – решила Даниэла, взяла Георгия за руку и сказала:
– Пойдемте, Георгий. Светке завтра сдавать экзамен, а она в химии ни в зуб ногой.
Они шли по февральскому морозцу. Даниэла держала его под руку и незаметно для него привела к своему дому, известному всему город, как «обкомовский».
– Вот и моя хибарка, – сказала Даниэла. – Хочешь, покажу тебе, как живёт второй секретарь обкома партии?
Если сказать, что у Георгия при этих ее словах отпала челюсть, значит, ничего не сказать.
Отца, как обычно, дома не было. Встретила их мать. Даниэла сразу представила ей Георгия. Мать поняла, с какой целью дочь привела этого деревенского увальня домой. Она накрыла стол, выставив на него самое, что ни на есть, дефицитное, включая свежие фрукты. Не забыла она поставить и бутылку французского коньяка. Правда, Георгий не стал его пить, а потихоньку смаковал.
После обеда Даниэла увела его в свою комнату, решив, что отсюда он выйдет только после того, как трахнет её.
Она усадила Георгия на диван и включила «видак» с самым убойным американским фильмом, не допущенном для показа в СССР. Георгия поразило само наличие «видака», но к фильму он отнесся без интереса.
Тихие вечерние сумерки вливались в комнату Даниэлы, а Георгий оставался поражённым тем, что он попал к таким людям, что боялся каким-то образом опростоволоситься и повредить зарождающейся дружбе с дочкой второго секретаря обкома партии.
Даниэла решила сама действовать решительнее. Она открыла свой гардероб и стала показывать свои тряпки. Георгий отнесся к ним с большим интересом и пониманием специалиста, будущего товароведа промтоваров. Его глаза блестели, когда он щупал ткань платьев, блузок и юбок, исследовал туфельки и сапожки.
– Да, это всё классно, – оценил он. – Такие вещи в наших магазинах не укупишь даже по большому блату.
– Хочешь, я примерю их? – спросила Даниэла Георгия и тут же приказала ему: – Отвернись.
Она скинула с себя блузку и джинсы, сбросила лифчик и прямо на голое тело надела платье из тончайшего шелка и разрешила Георгию обернуться.
– Гляди, как тебе?
Даниэла знала, что это платье, купленное отцом в Милане специально для ее выпускного вечера, сидит на ней очень эффектно, что шелк ловко обтекает холмики, вольно двигающиеся под ним, придавая им сногсшибательную соблазнительность.
Георгий сидел и смотрел на нее, не спуская глаз.
– Я боюсь, ты меня съешь. Не смотри на меня так, – воскликнула с деланным ужасом Даниэла и выключила свет. Она села на диван рядом с Георгием, сказала:
– Я люблю мечтать в потёмках. А ты?
– Я человек дела, – ответил Георгий. – Что попусту мечтать.
Он хотел еще что-то сказать, но прильнувшее тело, облаченное в нежный шелк, заставило его замолчать.
– У тебя такое горячее и упругое тело, – негромко, с легким придыханием проворковала Даниэла. – Я прямо чую, как из него исходит мощь.
– Да уж, с детства мне пришлось погорбатиться по хозяйству, потаскать мешки с зерном, с картошкой. А каждый мешочек по три-четыре пуда…
– Это сколько будет в килограммах? – поинтересовалась Даниэла.
– Пятьдесят-шестьдесят, – пояснил Георгий.
– Мой бедненький, – Даниэла погладила Георгия по лицу. – Досталось тебе.
– Ничего, это полезно для здоровья, – ответил Георгий, чувствуя, как шелк начинает покрывать его, увлекать куда-то…
Даниэла прижималась к нему, с досадой думая, что этого увальня разжечь тяжелее, чем костер из сырых поленьев. Или он так влюблен в Свету, что возможность породниться со вторым секретарем обкома партии не вдохновляет его на подвиг?
Георгий поднялся с дивана.
– Уже поздно. Что подумает твоя мама?
– Мама знает, что я ничем таким здесь не занимаюсь. И пусть так думает, – ответила Даниэла и спросила: – Неужели ты не хочешь познакомиться с моим отцом? В его власти помочь тебе стать директором самого крупного универмага в городе.
– Я понимаю, – протянул нерешительно Георгий. – Я не против. Но так сразу…
Даниэла пошла в последнюю и решительную атаку.
– Скажи, чем тебя полонила Света Щукина? У ней же ни кожи, ни рожи. А здесь, – Даниэла провела ладонью Георгия у себя по бюсту, – ровно, как калмыцкая степь. Разве можно сравнить с моими?
Георгий застыл. Даниэла же, недолго думая, стянула через голову платье.
– Так лучше, не правда ли?
Георгий только взмок и промычал нечто нечленораздельное.
Даниэла обхватила Георгия за голову, встала на цыпочки и впилась в его телячьи губы. Нельзя сказать, что они, безвольные и прохладные, доставили ей удовольствие. Георгий машинально обнял ее. В этот момент послышался голос отца:
– Где тут моя ненаглядная дочурка?
Дверь распахнулась, и отец увидел Даниэлу в объятиях верзилы под метр девяносто, своими мужицкими руками, сжимающими голое тело дочери.
Опешив, отец захлопнул дверь и гаркнул:
– Что это такое?! Как ты можешь?!
– Могу! – в ответ прокричала Даниэла. – Я совершеннолетняя и имею право целоваться с моим женихом.
За дверью на несколько минут воцарилась тишина. Отец с матерью обсуждали создавшееся положение и принимали решение. Наконец, отец сквозь дверь сказал:
– Оденься и выходи. Пора ужинать. И пригласи твоего жениха. Всё обсудим за ужином.
Разговор состоялся. Георгий не сопротивлялся. Он был обескуражен и подавлен. За него всё решили. Свадьба была назначена на июль.
– Что ж, живите, – сказала мать. Дома командовала она.
Георгий остался ночевать у Даниэлы. Затем, рассудив крестьянским умом свою выгоду, он перебрался к ней жить насовсем. В середине мая у Даниэлы произошел выкидыш, но она не прогнала Георгия. Домовитый, основательный зять устраивал и отца. Вскоре Георгий был назначен заместителем директора магазина «Спортивные товары».
Сессию Даниэла сдала успешно. Приближался день свадьбы. Шли предсвадебные подготовительные хлопоты. Лучшая городская портниха шила Даниэле платье. Лучший портной в городе Исаак Хейфец строил Георгию костюм. Красочные приглашения были разосланы более чем полутора сотням гостей. За неделю до свадьбы в доме появились родители Георгия. Они совсем не вписывались в общество, и Георгий поспешил их отправить домой восвояси, пообещав, что он приедет с женой в село и там они справят настоящую деревенскую свадьбу. Но побывали они на его родине только лишь через три года.
…В тот день стояла адская жара. В городе плавился асфальт. Воздух колебался и струился вверх и казался расплавленным стеклом, в котором словно разморенные мухи плавали человеческие фигуры.
– Поедем на озеро, искупаемся, – предложил заехавший к Даниэле приятель Георгия Антошка Недачин. – Мы на машине. По дороге захватим Жорку.
Георгий был занят. Он замещал ушедшего в отпуск директора магазина.
– Езжай без меня, – разрешил он, и Даниэла поехала.
Они купались и бесились до вечера, пока оранжевое солнце не покатилось к западу и не повеяло вечерней прохладой.
Дряхлый «мустанг» Лёшки Аркина зачихал, заблеял, пару раз бабахнул из глушителя и потащился по дороге, переваливаясь на ее неровностях с боку на бок. Даниэла сидела на заднем сидении, зажатая с двух сторон парнями – Антошкой Недачиным и Асланом, фамилии которого Даниэла не знала. Оба крепкие и мускулистые, бычки, они вольно или невольно взбудоражились от ощущения ее тела, на котором ничего не было, кроме легкого платьица. Она после купания сняла мокрые лифчик и трусики, а смены им не было. Первым не выдержал горячий Аслан и положил руку ей на колено. Не встретив сопротивления, он оттянул подол платья и по обнаженному бедру скользнул выше и, обнаружив, что на ней нет трусиков, воспламенился… К нему подключился Антошка, и принялся тискать за сиськи… Даниэле было и страшно, и приятно. Приключение ей нравилось. Бесцеремонно шарящие по ее телу, по ее интимным местам мужские руки возбудили ее.
Лешка остановил машину. Мальчики открыли дверцу и на руках вынесли ее и уложили за деревьями на восхитительное ложе любви. И принялись за дело. Они делали с нею всё, что умели и могли.
(окончание следует)
http://www.proza.ru/2014/02/07/838