Несколько лет назад Артур Вольский, режиссёр минского театра, совершил покаяние и принял водное крещение, как Иисус Христос, в реке. Он написал своё интереснейшее свидетельство на белорусском языке (и в подлиннике, несомненно, читать его интереснее), но я перевела для тех, кто языка не знает.
*
Что это было? Уж? Гадюка? Медянка? Не знаю. Не успел разглядеть. Змея совсем неожиданно выскользнула чуть не из-под самых ног моих. Быстро-быстро, вёртко-вёртко заскользила по траве под ближайшие кусты, выписывая зигзаги своим гибким, как прут, телом. И пропала. Будто бы и не было её. Никто, кроме меня, её и не заметил.
Две тысячи лет тому назад Иисус Христос принял крещение в Иордане. И было Ему тогда тридцать лет. И на все земные свершения оставалось Ему всего только три годочка. А сколько успел! Аж до нового пришествия хватит. Крестил Его Иоанн Креститель. Меня же крестил пастор Эрнст Сабила. В речке с тёплым и милым названием Синька, под Осиповичами. И было мне уже в два раза годами более, чем Христу.
О, нет! Я совсем не замахиваюсь на сравнение с Избавителем. Спаси Боже! Но сколько мне ещё отведено? Три, пять, десять лет? Что я успею за эти годы? Мне хотелось бы. чтобы больше. Потому что столько лет уже попусту потеряно...
И ещё. Если Иисус, крестившись, вышел из воды, «открылись Ему небеса, и увидел Он Духа Божьего, Который сходил, как голубь, и опускался на Него» (Матф.З). Голубь с небес... То тут - змея из-под ног.
Сын Божий был чистый, как ранняя роса, хоть и явился людям в виде Сына человеческого. А я? Ого, какой великий мешок, туго упакованный неописуемыми грехами, давил мне плечи...
Если бы спросили у меня, что я сказал при покаянии, не ответил бы. Не смог бы ответить. Не повторил бы те слова. Они складывались сами собой. Сами собой выходили из уст. Как бы не я их говорил, а нЕкто другой, кто поселился в то мгновение внутри меня. В сердце. В душе. И этот другой был ещё открытее, ещё искреннее меня самого. Пожилые мужчины, бабули, что пришли на богослужение, отирали слёзы. Сам я не видел этого. Как ничего вокруг не видел и не слышал. Даже голоса собственного не слышал. Про это мне потом друг и брат во Христе Николай Бодрусев рассказал.
...До речки мы спускались по крутой и узкой тропинке. Она пролегла между предмостовой насыпью и огородами. Как в Священном Писании: узкая тропка - туда, к вечной жизни; а широкая дорога... в ад. Вместе со мною принимать крещение шли две молодые женщины. А по дороге бежали машины, грузовые и легковые, торопились пешеходы. Куда? В то самое никуда. В разнообразную суету земных забот и хлопот...
Место, удобное для спуска в воду, было занято дедом с удочками. Увидев Сабилу, он сразу понял, зачем мы пришли, и отправился со своими приладами под самый мост.
Наши белые одежды привлекли внимание любопытных, их собралось довольно много. Воскресенье ж!
...Пресвитер произнёс надлежащие слова и, услышав нужный ответ, подложил ладони мне под плечи. В моей чуткой памяти мгновенно отпечаталась синева августовского неба с белыми облачками. В следующий момент вода сошлась надо мной. Мягкая, ласковая, хотя чуть уже холодноватая вода обычной белорусской речушки. Она отделила, отсекла меня от окружающего мира. Как будто его мгновенно не стало. Как и не стало меня в нём... И вот я снова оживаю. Оживаю, рождённый заново. Да, да! Рождённый снова! Гляжу в небо. И оно кажется мне ещё выше. И синева его ещё прозрачнее и чище. И облака его сделались белейшими...
Выхожу на берег. Невольно улыбаюсь. И всё вокруг улыбается. Не только люди. - Кусты, деревья. Трава тоже. А ветерок, легкий ветерок, в котором едва-едва угадывается первое дыхание осени, так осторожно, так ласково подсушивает грудь, плечи...
Одеваюсь. Натягиваю брюки. И вдруг - змея. Из-под самых ног. Зиг-заг! Зиг-заг! И пропала. Никто, кроме меня, не увидел её... И я никому ничего не сказал.
Теперь, вспоминая события того дня, думаю, а не был ли это знак свыше? Знак, который свидетельствовал, что всё плохое, тёмное, греховное, нацеплявшееся за все годы безбожной жизни, покинуло меня. Покинуло навсегда. И не стало того тяжкого мешка с грехами, что давил мне на плечи. И я взаправду родился заново. Стал другим человеком. Только внешне похожим на того, прежнего.