Как то зимой, гуляя, забрела я в соседний двор. От нечего делать, познакомилась с девочкой. Чувствуя, что она была немного младше , мне захотелось блеснуть перед ней своим явным преимуществом. Похвалилась , что уже умею писать буквы чернильной ручкой. На самом деле – это была правда. И ещё не учась в школе, я могла нацарапать какие то буковки.
У девочки появилось желание тоже научиться писать, а мне загорелось попасть в гости. И мы побежали к ней домой.
Бабушка запрещала мне ходить по «чужим домам», но это только подогревало моё любопытство. Было ужасно интересно посмотреть, как живут другие девочки и какие у них есть куклы.
- Как раз к чаю! Да не одна! Заходите. Обогрейтесь, поиграйте пока. Скоро будут готовы оладьи, – обрадовалась мама новой подружки и пошла хлопотать на кухню.
- Мама, это Лена! Она уже умеет писать буквы и обещала меня научить!
- Тогда скорее садитесь за стол! - снова доносилось с кухни.
Мы быстро скинули пальто, валенки, шапки и заснеженные варежки в одну кучу у двери.
После мороза, очутившись в тёплой комнатушке, я разомлела и забыла про буквы и про чужих кукол. С кухни доносился умопомрачительный запах оладий, которые пекла её мама. Ни о чём другом в этот момент думать не хотелось. Да и в животах уже у нас урчало от голода.
Девочка усадила меня за большой обеденный стол, покрытый белоснежной скатертью. Она была такая красивая, чистая, накрахмаленная, что по ней было очень приятно провести рукой. Потом поставила передо мной пузатый пузырёк с чернилами, дала перьевую ручку и вырвала лист из альбома для рисования. Сама уселась рядом со мной, на стул, на коленки, так чтобы удобней наблюдать за тем, как я буду писать. Я взяла ручку, повертела её в руке, сняла с неё колпачок и, со знанием дела, начала писать. Перо со скрипом медленно ползло по шершавой бумаге и оставляло за собой только тонкий продавленный невидимый след.
- Что-то она не пишет. Царапает только.
- Там наверно нет чернил! - добавила я и стала разбирать ручку.
Раскрутив её, мы обнаружили, что чернильная ручка устроена не так то просто. Там была прозрачная трубочка, наполненная чернилами, которая соединялась с одной стороны резиновой пипеткой, а с другой - пёрышком. Пока я изучала хитроумное устройство, девочка пошла на кухню, узнать, скоро ли будут готовы оладьи.
Я аккуратно сдавила пипетку и через одну секунду на конце острого стального пёрышка образовалась раздутая синяя капля, которая вот-вот была готова сорваться и куда-то упасть.
Так оно и вышло. Вмиг на скатерти образовалась довольно таки большая и яркая лужица. Прямо на глазах жидкость расползлась и впиталась в мягкую ткань. Не заметить её на белой скатерти было невозможно. Ярко-синее пятно приняло округлое очертание и через чур отчётливо выделялось на кипельно белой скатерти. В первом классе я узнала, что такое безобразие называется забавным словом – клякса. Покидая перо, предательская чернильная капля вымазала ещё и мои пальцы.
"Что теперь будет!?"– Испуганно подумала я и провела испачканной рукой по лбу, оставляя синие полосы.
Чувство голода сменилось испугом: поставить такую жирную кляксу , на такой белой скатерти, да ещё и на чужой! Какие уж тут оладьи?!
Надо было срочно что то делать! Я взяла пузырёк с чернилами и поставила его на кляксу, но она упрямо не хотела скрываться и местами выглядывала из под баночки. Тогда я просто накрыла её альбомом для рисования, а сверху поставила чернила.
Тут, услышав шаги девочки и её мамы, я начала старательно выводить замысловатые крючочки, чем то напоминавшие буквы. Но в голове ёрзала только мысль о кляксе. О том, как она медленно разрастается и скоро начнёт выглядывать из-под альбома, которым она была накрыта. Написав одну строчку, перешла на вторую, но в этот момент почувствовала, как мои щёки и уши стали наливаться чем-то горячим.
- Мне надо домой. - пролепетала я себе под нос.
- Куда же ты? А оладьи?
- Спасибо! Пора уже. И на улице темно.
- Приходи к нам ещё! Обязательно приходи!
Я влезла в валенки, кое-как накинула пальто и убежала вниз по лестнице, на ходу надевая шапку. Свежий морозный воздух привёл меня в чувства. Бравада моментально исчезла. Было стыдно за спрятанную кляксу и испорченную скатерть. А запах оладий потом ещё долго преследовал меня, каждый раз напоминая о той первой кляксе.
5 февраля 2014. Москва.