Тихая одноэтажная улочка города Калуги. На дворе бабье лето. Дом Константина Эдуардовича Циолковского. Престарелый мыслитель с трудом сидит на веранде.
Есть на то объективные причины. Через какое – то время тело Константина Эдуардовича падает в цветник. Тихо скрипит калиточка. Во дворе появляется молодой ракетный Конструктор Королев.
Королев (испуганно): Константин Эдуардович! Боже мой! Давайте я Вам помогу. (Поднимает Циолковского из цветника)
Циолковский: Сережа! Это ты?! Вот же меня угораздило… (Королев в это время вытаскивает из ушей и волос мыслителя полуувядшие цветы)
Понимаешь, Сережа, справил я таки себе слуховой аппарат. Да на радостях плеснул за шиворот черниковой наливочки. А годы… Преклонные годы. Уже ни сидеть, ни стоять… Только в цветнике дремать. (Королев сопровождает Мыслителя до веранды. Усаживает на стул. Сам приседает на ступеньки рядом)
Королев (утешая): Рано! Рано старый тарантас на свалку списывать. Вы еще долго будете скрипеть рессорами. Уж поверьте, Константин Эдуардович!
Циолковский: Тебе конечно, как технарю виднее. Но я то все равно чухаю, что недолго мне лязгать осталось.
Королев: Не будем о грустном, Константин Эдуардович… У меня для Вас есть хорошее известие. Все Ваши предсказания о грядущем завоевании Человеком космоса скоро воплотятся в жизнь. Ракетная конструкторская школа делает небывалые успехи. Пройдет не более двух – трех десятков лет и мы покинем Землю!
Циолковский: Я ее покину гораздо раньше…
Королев: Вы опять о своем, Константин Эдуардович! Ну сколько ж можно?!
Циолковский: Давеча, Сережа, снился мне сон. Будто ко мне пришел парламентарий от самого Мефистофеля…
Королев (перебивает): Да все это предрассудки! Уж Вы то Мыслитель Вселенского масштаба и все туда же… В бабкин чулан, в пыльные горшки прошлого века!
Циолковский: Эх, Сережа, Сережа. Ты лучше послушай старика. Ты хоть и талантливый чертежник, а еще молод. Балбес балбесом.
(Королев не обижается. Очень внимательно слушает Константина Эдуардовича)
Приходит ко мне этот самый парламентарий и говорит: «Тебе, Борода,
привет от моего господина». Я ему: «А кто твой господин?» Он снимает фуражку и я вижу – у него на голове маленькие рожки торчат! Снимает ботинок. Хлоп! – а там копытце. Я говорю: «Так что же твоему господину от меня надо?» Он: «Нравишься ты ему, Борода, своей неукротимостью. Что презираешь догмы. А самое главное – пророчества. Твои пророчества… Мой господин признается, что и ему такое не по зубам. Снимает он перед тобой, Борода шляпу! Мой господин согласен с тобой, что «человечество не останется вечно на Земле». Старое кладбище постепенно забывают, поскольку возникают новые. И так постоянно. До бесконечности. Ты, Борода, пожалуй первый из живущих по – настоящему понял это».И с этими словами парламентарий исчез.
Вот такой сон, Сережа. Не Богоугодное дело мы с тобой затеяли, не Богоугодное… Ты, кстати, не хочешь черниковой наливочки?»
Королев: Я не пью. Но с Вами, Константин Эдуардович, не откажусь.
(Появляется графин наливки. Константин Эдуардович наливает по стакану себе и Королеву)
Циолковский: Выпьем, Сережа, за разум в этой безумной Вселенной!
(Выпивают. Долго потом молчат)
Королев: Я хочь и матери… матери… материалист, Конст–тант Эд-гардович, а тоже унюхал, что не спроста че – то в этом сне. Че – то эта крепка наливка. Сильно че – то того… И где Вы, как это того вас. Е – опа! Опять он в цветнике!
(Королев склоняется над цветником, где лежит тело Константина Эдуардовича. Потом пытается встать в позу оратора)
Королев: Как там было у Пушкина?-
«Лежит беспомощное тело. Лежит о-е… и некому поднять»
Циолковский: (Мычит из цветника) «Кого елозит это горя. Ляжу и не хрен поднимать».
Королев: «Вставай, Безумный Ракетоноситель. Три. Два. Один. Пуск!!!»
(Пытается поднять Мыслителя, но тоже валится в цветник и засыпает рядом. Тихо скрипит калиточка. Во дворе появляется Мефистофель. Подходит к цветнику)
Мефистофель: На первый взгляд сработало. Но… мне здесь делать нечего!
(Идет по направлению к калиточке. Что – то бормочет себе под нос):
Для них есть третия дорога. И это не мои клиенты. Хоть они редко помнят бога, но… мне не скажут комплиментов. Глядят на мир с других вершин рабы Идей, рабы Машин.
(Калиточка тихо закрывается)