Глава 8. Закрепление
4Г17 Земелька. Негуманность ненасилия
Колонисты восстанавливали остатки смытых ураганом «полей и огородов». Несчастных морских свинок сразу же съели. А теперь вынужденно питались в значительной степени горьким мясом ящериц и мякотью папоротничков. Дождь длился ещё сутки. На следующие опять выглянуло красное солнце планеты-пристанища. Трупы местных животных, принесённые течением, размололи в муку и использовали для удобрения почвы под земными растениями.
Вездеходы патрулировали территорию вокруг базы, на случай, если опасные животные из более влажных местностей окажутся потенциальной угрозой. В одном из них выехали Фаридун Рафсанджани, бывший главный навигатор, со своей женой Изабеллой Морелос. Они должны были контролировать сторону, обращенную к морю.
Видимость была отвратительной: низкие облака и сильный дождь. Своих теплокровных животных на Земельке ещё не было, но инфракрасный детектор был на всякий случай включен. Вдруг на нём появилась светящаяся точка.
— Интересно, что это? На пожар не похоже, слишком маленький источник, — сказала Изабелла. — Посмотрим?
И они раскаялись в этом решении. Это была замёрзшая несчастная Фрида. Укрыться от дождя ей было абсолютно негде, срывать листья местных растений она боялась, поскольку не знала, какие безвредны, вот она и ёжилась в маленькой нише большого камня.
— Бедная! — сказал Фаридун. — Подъедем к ней, дадим горячего попить из термоса.
— Нет! Изгнанный не существует. — неожиданно жёстко возразила Изабелла. — Едем мимо, как будто её не заметили.
Фрида поднялась было навстречу вездеходу, но тот даже не повернул в её сторону и не посигналил. Значит, она действительно изгнана. Она действительно не существует для колонии. Ей предстоит на своем опыте понять за двое местных суток, то есть почти за шесть земных, может ли человек выжить в одиночку в этом абсолютно чужом и равнодушном к нему мире. И Фрида заплакала.
В колонии продолжались споры, правильно ли изгнали Фриду. Когда от Мухаммеда узнали, что ее видели около моря, многие стали требовать съездить за ней и простить ее.
Феодор Псахис, включив громкую связь, сказал:
— Мы что, не люди? Мы продемонстрировали, что готовы применить закон, так почему же теперь не смилостивиться? Давайте вернем Фриду. Ей это и так будет уроком.
Но тут произнесла целую речь консул Софья.
«Колонисты! Мы вчера первый раз судили одну из нас за нападение и агрессивность. Заметим, что атакованная Жанна строго придерживалась законов. Если бы она тоже вела себя так, как хотелось бы, а не так, как нужно, то Фрида была бы покалечена, и в колонии начало бы утверждаться право сильного. Вот тогда бы мы превратились хуже, чем в дикарей: в выродившихся цивилизованных эгоистов, неспособных к выживанию и способных лишь вырывать последние куски друг у друга вместе с глоткой. Вот тогда бы мы перестали быть людьми».
«Если уж мы поняли, что единственный способ выживания здесь: взаимопомощь и строжайшее избегание агрессивности по отношению к человеку, то мы должны придерживаться этого неуклонно. Я чувствую, что случившийся у нас эпизод только первый. И если мы в первом же проявим слабость, то худшие из нас поймут, что законы нарушать нельзя, но если очень хочется, то можно: всё равно пожалеют и простят. На Земле, где мы просто купались в ресурсах, это ещё было позволительно, и то такой подход привёл к систематическому регрессивному отбору и в конце концов к гибели нашей цивилизации».
«А теперь поймите, что изгнанный перестает быть членом колонии. Он для нас не существует, и реагировать на него можно, лишь если он создает нам помехи. Я даже представляю случай, когда мы вынуждены будем применить насилие к изгнанному в ответ на его насилие либо опасные действия. Но что ж поделаешь: таков закон выживания. Человек здесь лишь тот, кто подчиняется законам и обычаям. Тот, кто хочет быть свободным, изгоняется и перестаёт для нас быть человеком. Мы всё равно должны пытаться избегать насилия по отношению к изгнанному, но он уже не под защитой никаких законов и обычаев».
«Поэтому я готова пойти на единственное смягчение, и только на первый раз. Изгнанный имеет право вернуться в колонию после срока изгнания. Поскольку я не уверена, что та, кто звалась и, надеюсь, скоро будет зваться опять, Фрида Биршерна, хоть чуть-чуть владеет навыками ориентировки, я очень опасаюсь, что, пытаясь вернуться, она окончательно заблудится. Поэтому на полчаса раньше конца срока изгнания я предлагаю послать за ней вездеход. Как мы уже установили, её легко найти инфракрасным экраном. Если сразу не найдут, можно послать и флайер. Но одновременно я прошу проголосовать, чтобы на следующий раз изгнанный обязательно сам искал дорогу в колонию. Иначе многие из нас так и не научатся ориентироваться и в результате погибнут нелепо и страшно. Карты окрестностей у нас есть, но мало кто, кроме нас, первых вышедших, их изучает. Заодно я попрошу Сигрид научить всех ориентироваться по солнцу и звёздам».
Потом Фрида хвалила себя за мудрость, что пошла по течению ручья. Когда на следующее утро дождь кончился, основной проблемой стала жажда. Из ручейка хоть можно было напиться. Над нею пролетал флайер, вдали иногда проходили вездеходы, но никто не обращал на нее внимания, даже местные животные: видимо, один её запах вызывал у них отвращение. Так что она с некоторой самоиронией подумала, что место для колонии действительно было выбрано безопасное: нет вокруг монстра, который прекратил бы ее мучения. На второе утро она двинулась к базе, и вдруг поняла, что ручеёк не тот. Карта окрестностей давно уже была составлена, но Фрида такими вещами никогда не интересовалась. Куда приятнее было разговаривать с женщинами, заниматься хозяйством и соблазнять мужчин. Она даже не помнила, в какой стороне от базы море: то ли на запад, то ли на восток. Да и как найти запад и восток здесь без приборов? Даже навигатора ей не оставили, хотя геодезические спутники были запущены. Но она понимала, что нового навигатора колонисты не сделают ещё столетия, так что это — невосполнимый ресурс.
Постепенно у неё накапливалась злость на всех колонистов. Её, бедную, несчастную, бросили помирать от голода и жажды. Все ноги у неё сбиты в кровь, она ослабела от голода, потеряла ручеёк и теперь бредёт неизвестно куда, к ужасной смерти. Но тут Фрида услышала гудение вездехода. Вездеход подъехал к ней, из него выскочил Мухаммед с пледом, закутал Фриду и повел в кабину.
— Твоё изгнание закончилось. Двое суток истекли. Добро пожаловать. Вот тебе ячменный кофе и суп из червяков. Не обижайся, что мало, ведь ты голодала чуть не земную неделю и сразу много есть нельзя. А может, нашла, что поесть? Тогда ты была бы нашим героем.
В этом роде Мухаммед продолжал болтать, пока вез её обратно в колонию. А Фрида оттаивала душой, и когда её высадили, бросилась всех обнимать, просила прощения у тех, кого обижала, и плакала от счастья, что вновь среди людей. Все ей улыбались и не отталкивали её, хотя на её коже было довольно много эпифитов, похожих на лишаи. Как и было сказано в законе, никто никогда её ни словом не попрекал за то, что она сделала, и не вспоминал её изгнание. А когда она чуть-чуть успокоилась, та же Жанна ласково сказала ей:
— Садись, ты запустила свою кожу. Мы её обработаем. Даже в таких условиях надо было оставаться женщиной и всё время мыться и чиститься.
К счастью, в конце концов всё обошлось несколькими маленькими шрамами.
Так что конец первой истории с преступлением против ненасилия оказался счастливым. Фрида после этого стала энтузиасткой выживания, апологетом ненасилия, вовсю тренировалась в том, как прожить без земной еды и одежды и как ориентироваться. Она стала проситься в экспедиции по исследованию и обустройству Калахари, и скоро стала очень полезным членом таких групп. Но ещё до этого она вновь оказалась центральным участником очередного инцидента.
Убежище. Рутина
Жить на Убежище становилось всё менее комфортно из-за медленно, но постоянно повышающейся влажности воздуха. Растения поливались подпочвенной системой капельного орошения, по-другому в условиях очень малой тяжести было нецелесообразно. Но тем не менее они постоянно испаряли влагу. То же делали и люди. Естественный кругооборот воздуха в пещерах приводил к тому, что часть воды вымораживалась в дальней пещере, где температура была около ;50°. Но такой циркуляции было недостаточно. Когда пытались устроить искусственный ветер, все жаловались на холодный ветер, а температура в дальней пещере постепенно поднималась. Так что надо было найти процесс постоянного удаления воды из воздуха и желательно с последующим её практически автоматическим возвращением во влажную пещеру, где брали начало водопроводы и системы орошения. Пока что порою холодная пещера продувалась до примерно нулевой температуры, и оттуда вручную перетаскивали лёд во влажную пещеру.
Несчастные «технологи», травившие друг друга из-за того, что оборудование химических лабораторий не было рассчитано на работу в малой силе тяжести, и иногда пытавшиеся отравить остальных по той же причине, наконец-то сумели воспроизвести один из земных материалов и теперь появилась надежда решить проблему возрастающей влажности. Это был синтетический материал, обладающий противоположными свойствами в зависимости от температуры. При температуре выше 13° он был очень гидрофильным, а при меньшей становился столь же гидрофобным. Постепенно технологи наделали губок из новой пластмассы, и колонисты стали по временам таскать губки в водяную пещеру, где температура колебалась около 5°, и там через некоторое время выжимать. Правда, эту технологию всё время нарушали дети, которые часто шалили, выжимая губки друг на друга и на всех, кто оказался поблизости.
Люди Убежища видели историю с Фридой, и она их шокировала. Все женщины единодушно осуждали Земельку за варварство и жестокость, ведь Фрида только защищала своего ребёнка, который если и сделал что-то плохое, то по неразумию. Ну ладно, можно было приговорить к изгнанию, но отсрочить приговор до хорошей погоды и дать всё необходимое для жизни. Большинство мужчин тоже считало, что Земелька морально деградирует и скатывается к дикости и зверствам. Ещё бы: хоронить мёртвых в своих желудках, и мать ест мясо собственного ребёнка! Это не укладывалось в голове.
Капитан, придя к технологам весь обрызганный детишками, пробурчал:
— Не очень хорошее решение. Только детям игрушку новую сделали, а с влажностью не лучше
— Сначала-то проблемой у нас сухость воздуха была, а теперь всё потеет и гниёт, — в тон ему ответил Эрнан.
— Посмотрите более технологичное и более безопасное от дураков решение. Трудоёмкость не обязательно должна быть маленькой. А то вы вкалываете, а большинство играется да шоу смотрит. Занять людей делом надо.
— А что? Это нормально. Посмотрим и подумаем, капитан.
Моральный климат на Убежище внушал всё больше и больше опасений. Жизнь текла нищенская, но очень спокойная. А это с неизбежностью приводит сначала к деградации, а затем к поиску искусственных стрессов и взрыву. В некотором смысле капитан уже завидовал колонистам Земельки, которые всё время сталкиваются с серьезными вызовами, но долг заставлял его до конца оставаться на корабле и на Убежище.
Покопавшись в базах знаний, технологи решили сделать компрессор. Вместилище для компрессора выдалбливали остальные мужчины. Первый компрессор установили около технологического отсека. Около него действительно стало посуше, только иногда приходилось откачивать воду из водосборника и доставлять во влажную пещеру. Но, оценив его производительность, технологи поняли, что придется построить не меньше пятидесяти компрессоров. Решение трудоёмкое, если не считать массы других недостатков, в частности, постоянной необходимости удалять воду из множества водосборников и возможности, что система пойдет вразнос, когда все разом включат компрессоры на полную мощность, а затем так же разом выключат (это было не исключено, поскольку уже стало ясно, что каждая семья и каждая пещера будет думать прежде всего о своём комфорте). Централизованная система управления тоже ничего не решала.
Пришлось опять думать и ворошить базы информации.
Хорошо было одно: кражи прекратились, во всяком случае, криков и скандалов по этому поводу больше не было. Но капитан понимал, что это затишье перед бурей. Камеры наблюдения теперь были включены, и было видно, что взрослые на Убежище разбились на три группы, при встречах демонстрирующих неприязнь друг к другу. Кое-кто даже жилищами обменялся, чтобы быть ближе к своим. Детьми почти не занимались: ведь есть лучшие обучающие программы покойной Земли.
Одна из групп изобрела для себя неожиданный смысл жизни. Они взяли архив хроники, спорта и масс-медиа за сто лет до Гибели (в информаториях корабля были полные базы основных медиа за последние 150 лет). Историю в последние годы земной Империи изучали только специалисты-историки и аналитики. Из школ и из программ других специальностей это знание, как «не имеющее прикладного значения», было выкинуто практически начисто: остался полугодовой ознакомительный курсик в школе, где в основном в стиле Житий святых излагались истории о великих открытиях и великих художниках. То, что происходило сто лет назад, было для этих людей большой новостью, и они день за днём жили в мире погибшей цивилизации. А другие порою ехидно подглядывали, что же будет дальше, и невзначай рассказывали это «историкам». Из-за этого даже пара драк случилась. Но пока ещё до серьёзных травм дело не доходило. Драчунов разняли. Потом собирались наказать, но каждая группа настаивала, что их человек прав, а другой виноват, и колонисты разошлись, так ничего и не решив.
Другая группа нашла утешение в том, что смотрела информацию с Земельки и издевалась над «стремительно деградирующими» тамошними колонистами. Сетевое общение было теперь ограничено лишь текстовыми сообщениями (троян Земельки так напугал всех колонистов Убежища, что они согласились на такое ущемление прав на информацию единогласно). Кроме того, централизованно транслировались картины повседневной жизни Земельки и Убежища. На Земельке показывалась и внутренность станции, и ее окрестность, а иногда шёл ещё репортаж от экспедиции. На Убежище — лишь центральный зал. Всё остальное было запрещено показывать для обеспечения приватности персональной информации. Почему-то обитатели Земельки о проблеме информационной безопасности личной жизни даже не задумывались. Может быть, потому, что сами колонисты планеты никогда эти материалы не смотрели, а бывшие друзья с Убежища для них теперь практически не существовали иначе как образы: ведь встретиться уже никогда было не суждено. Иногда, например, при постройке и пуске компрессора, с Убежища показывались краткие другие репортажи. Но всех, кто мог оказаться в зоне видимости, предупреждали.
«Наблюдатели» регулярно посылали, как они считали, насмешливые сообщения «дикарям», но те быстро начали их игнорировать, как посты от троллей. Тем не менее «наблюдатели» продолжали постить и очень радовались каждому ответу, особенно обиженному. Но таких было всё меньше: жизнь на планете шла даже слишком реальная.
Третья группа состояла из технарей и примкнувших к ним. Они искали дела, потому что просто не могли сидеть сложа руки.
— Ведь то, чем занимаются другие, даже не развлечение, — сказала Ан Чхи Хян, принадлежавшая именно к группе «трудоголиков». — Чтобы развлечься, нужно сначала устать. А это просто убийство времени и жизни.
Дети начали стихийно организовываться в стаи. Взрослые порою пытались заставить их заниматься с учебными программами, но быстро отставали, если дети упрямились. Читать большинство детишек всё-таки могли, поскольку много общались с компьютерами. А вот печатать на клавиатуре могли лишь единицы: сетевое общение стало бессмысленно, а для других целей учиться писать не хотелось.
Двое мальчиков и девочка прибились к трудоголикам. Им было интересно и то, что показывали астрономы, и рассказы пилота об экспедициях (нынешних и прошедших времен), и то, что пытались мастерить технари.
4г23 Земелька. Апартеид
На Земельке биологи сделали неожиданное для себя открытие. Они, просматривая под микроскопом почву со смешанной биотой, вдруг поняли, что две биоты (местная и земная) территориально разделены. Не наблюдалось особенных признаков «войны» на границах, просто области проживания двух царств жизни не соприкасались. Для бактерий и грибков девять лет (в местном счёте) — большой срок, и, судя по всему, те и другие выработали некий «консенсус», как прожить совместно. Биологи надеялись, что местные и земные вирусы постепенно устроят взаимообогащение генетической информацией, но генетические анализы биоты пока что признаков обмена кусками кодов не выявляли.
— Апартеид! — сказал Юэсюй, сразу же подобравший исторические аналогии. — Осуждённый демократическими силами способ взаимодействия двух обладающих противоречащими друг другу ценностями общин. Каждая занимается своим делом, и соприкасаются как можно меньше. Так длительное время жили белые и негры в Южной Африке.
— А ведь мы едим, хотя бы и модифицированную, местную еду. Не появился ли такой же апартеид у нас внутри? — обеспокоилась Софья. — Это надо проверить.
И действительно, при исследовании тканей и крови выявились микроскопические внедрения местной биоты. Их размеры были крошечными, и даже не всегда они приводили к отмиранию тканей вокруг себя. Но признак был зловещий: будущей «медленной инфекции» и мучительного умирания.
— Естественные способы очистки против них не очень годятся. Создавать химический препарат для очистки… и вообще это была бы ещё более мощная бомба замедленного действия под нами. Да и производить его постоянно мы не сможем, как только кончатся ресурсы в лабораториях. Так что это была бы ещё более бесславная гибель, отсроченная на пару десятков лет, — рассуждала Индира.
— Да вдобавок это было бы формальным «объявлением войны» местному биоценозу и мы нарвались бы на такой ответ, что мало не показалось бы, — уточнила Шуйшуй.
— Ну раз уж помирать, то с музыкой! Или жизнь в крестах, или голова в кустах. Мы не матка, но три небольших универсальных инкубатора для выращивания живых существ по генетическому коду у нас есть. Тогда давайте энергичнее интродуцировать земные виды, хотя бы маленького размера. Тем более, что библиотека генетических кодов у нас полнейшая. И не только земных существ, но и тех, что мы понауничтожали во время колонизаций или же оставили великодушно жить на их планетах, — вмешался в разговор Менелик.
— А я ещё вот что скажу, — вмешался Дык Тран. — В первую очередь нужно интродуцировать водоросли и настоящие цветковые растения. В том числе и деревья. А сразу вслед за ними — насекомых и водных моллюсков. Без родственных нам насекомых и водных созданий мы пропадём. Да и естественный баланс нужно будет поддерживать, когда наши создания перейдут в решительное наступление. Это действительно дело первоочередной важности, и мы как-то упустили его, сосредоточившись на техническом обеспечении будущего и настоящего. Вот вопрос о том, как защититься от поселившейся внутри нас напасти и не вызвать дополнительного диссонанса и нежелательных отдаленных последствий, нужно решать не торопясь. Десяток лет на это у нас есть, препараты пока что есть и головы работают в основном неплохо, не то, что у тех, кто остался на Убежище. И фармацевтических корпораций вместе с масс-медиа, которые раздули бы панику и стали на ней наживаться, у нас тоже пока нет.
— Скорее уже нет, — улыбнулась Софья. — А насчёт Убежища, ты что, заразился от них троллизмом? Не надо над ними издеваться, они для нас безвредны, и скоро помощи от нас запросят.
— Когда запросят, я очень сомневаюсь, нужно ли будет давать. — неожиданно перейдя в состояние полной отрешённости от всего постороннего, произнёс Юэсюй. — И если бы там не остался капитан, они «запросили» бы под дулами планетарного оружия, а потом, когда ресурсов планетарного горючего уже не осталось бы, все равно на всякий случай нас уничтожили бы. Но я уверен, что капитан примет все меры, чтобы после его смерти корабль остался недоступен для общества Убежища. Во всяком случае, на многие сотни лет. И, скорее всего, он сделает так, чтобы проникнуть в него они смогли бы лишь вместе с нами, либо вместе с представителями другой цивилизации, если они доберутся до нас в этом медвежьем углу.
Безжалостный прогноз аналитика подвёл черту под общим обсуждением и начали распределять конкретные дела. В тот же день три инкубатора были загружены генетическим кодом того из видов ламинарий, который сочли наиболее перспективным на выживание и одновременно приемлемым в пищу.
Но тут выявилась ещё одна трудность: когда биологов и генетиков учили, им упоминали о возможности вырастить многоклеточный организм по генетическому коду, и чисто теоретически кое-что рассказывали. Но процесс дорогой. А главное, длительный и весьма скрупулёзный. Поэтому никакой практики не было. Вирусосозданию, как лучшему способу генетической модификации и уничтожения нежелательных видов, учили на реальных примерах, и это биологи и генетики могли делать в совершенстве. Кроме того, на виртуальном оборудовании (из-за дороговизны реального эксперимента) один раз отрабатывалось создание бактерии или микроскопического грибка. Но ведь виртуальный эксперимент принципиально отличается от реального процесса, где в любой момент могут вылезти абсолютно непредвиденные заранее сложности, и оборудование работает не идеально, и люди ошибаются…
На исследовательском корабле необходимость сотворения чего-то большего, чем одноклеточное, никак не предполагалась. На всякий случай на самом корабле была одна большая капсула универсального инкубатора, но это на корабле... Ещё несколько маленьких тоже оставались пока что на корабле и на Убежище. Почему всё эти капсулы не потрудились собрать раньше — биологи теперь и сами сказать не могли. Видимо, в момент переселения суета, связанная с необходимостью скомплектовать большой список вещей, привела к тому, что взяли лишь те, что были стандартным оборудованием в планетарных лабораториях. Да и как-то не укладывалось ещё в головах, что две колонии перестанут контактировать и столь стремительно начнут расходиться по ценностям и направлениям.
«Сенат», собравшись, единогласно решил: когда Убежище обратится за материалами, потребовать от них (прежде всего, от капитана) все оставшиеся маленькие капсулы инкубаторов и весь набор биоматериалов: ведь биологов и генетиков там не осталось. А если удастся демонтировать, то и большую капсулу. Ничего другого не требовать и твёрдо отказываться, если сами предложат, чтобы не смогли отвлечь торгами по второстепенным вопросам.
А пока что, чертыхаясь и ругаясь, биологи и генетики направляли процесс воссоздания ламинарий.
— Девяносто земных суток… Тридцать наших. И как трудно всё это реализовать, — вздохнула Софья. — Так всё запутанно изложено в наставлении, что видно: писал человек, слишком хорошо знакомый с техникой этой работы, и не представляющий, что кому-нибудь что-либо может быть не очевидно.
— Хорошо ещё, что есть полнофункциональная программа поддержки работы по созданию высшего организма, — заметила Хуана, которая всегда отличалась позитивным мышлением и умела в любой ситуации увидеть только хорошее.
Обрадованные биологи и генетики запустили программу, найденную Хуаной, и сразу стало полегче. А Софья зачем-то стала изучать лицензионное соглашение программы.
— Ну что ты изучаешь теперь никому не нужную бумажку? — спросила с упреком Хуана. — Ведь даже если они имеют право содрать с нас денежки или долю в колонии за использование их программы, то их уже давно нет, или, во всяком случае, им не до нас и до нас никогда не добраться.
— Я уже кое-что заметила… — промямлила Софья, — Вот! «Эта версия является академической и предназначена для использования лишь для обучения в сертифицированных центрах либо в государственных учреждениях при возникновении чрезвычайных обстоятельств, перечисленных в статьях 1197g1, 2013s5, 2070a4 Кодекса космического флота и в …»
— У меня совсем голова отказала. Зачем всё это? Зачем все эти мертвые статьи? — возмутилась Фатима, и к ней присоединились все.
А через несколько часов от троллей с Убежища пришёл пост:
«Как вы смели не дочитать до конца лицензионное соглашение, дикари? Теперь мы возбудим против вас дело в Имперском арбитраже и отсудим себе в вечную концессию всю вашу планету. Будете и вы, и ваши дети на нас работать».
Конечно же, этот пост проигнорировали. Впрочем, почти проигнорировали и предупреждения Софьи. Лишь изредка контролировали ход работы «вручную», тем более что до следующей критической точки было ещё часов сорок.
Убежище. Капустки захотелось.
Узнав от «наблюдателей», что на Земельке затеяли воссоздавать ламинарию, жители Убежища полезли в информаторий и нашли сведения, что это, оказывается, морская капуста! И урожайность у нее замечательная, и вкус давно забытой приправы сразу вспомнился, и йода в ней много… И многие завздыхали мечтательно.
Очередной раз посетившая Убежище Мария Чимор осмелилась предельно неполиткорректно выразить то, что было на душе у многих:
— Эти дикари будут морепродукты жрать! А нам здесь зубами клацать и слюнки пускать, что ли? Уже два года мы не отправляли к ним грузовик за материалами, всё по астероидам крохоборствуем. Надо послать его, и потребовать у них заодно морской капусты и пусть заодно на её плантациях другие морепродукты вырастят! Как раз пока грузовик до них дотащится, у них пара урожаев вырастет.
— Даром, что ли, у них это забрать?
— Детишек можно было бы половину к ним сплавить, — столь же цинично продолжала Мария. — Но, к несчастью, для этого грузовик не приспособлен. Разве что в гибернацию уложить и в виде туш загрузить. Но гибернатора такого размера у нас тоже нет. Придется отказаться, а это был бы самый шикарный им подарок. Дикарям лишние рабочие руки не помешали бы, и они живо наших олухов к порядку бы приучили. А так придётся попросить наших технарей наделать ножей, топоров и зеркал.
Значительная часть колонии расхохоталась, представив себе грубо выделанные ножи, топоры и зеркала в качестве предмета обмена.
— Ну ты, Мария, полностью права. Они совсем дикарями стали, — поддержал её де ла Вега. — Так с ними и надо обходиться. Только ещё самогонки надо будет побольше нагнать и тоже им загрузить.
Мария гордо оглянулась и вдруг поняла, что смеются над ней. Она выставила себя шутом, перебрав в своих заявлениях. Она расплакалась и упрыгала.
Но остальные действительно загорелись желанием провести в жизнь такую соблазнительную программу, как получение новых продуктов и новых растений с Земельки. Конечно же, без капитана ничего решить было нельзя. И колонисты вызвали к себе капитана.
— Так что, вы требуете немедленно послать грузовой корабль, согласовав с Земелькой, что мы им передадим? — улыбнулся Хошуй. — А обратно чтобы он привёз то, чего технарям нужно, и всем побольше морепродуктов.
— По сути дела верно, — сказал ла Вега.
— Эрнан, ну и как ты себе представляешь? Шесть месяцев полёта корабля, и он вернётся через год полный продуктов?
— Ну да. За шесть месяцев они два-три урожая снимут,
— А ты что, видел, что они уже кончили процесс воссоздания вида?
— Да нет. Они только пару дней назад начали. Значит, через пару дней уже высаживать будут.
— А откуда у тебя такие сроки?
— В сериалах ведь как? Заложат генетический код в инкубатор и на следующий день достают растение или животное. Ну фильмы, конечно, врут. Вот мы и увеличили срок раз в пять.
Бедный капитан мысленно схватился за голову. Ведь вроде бы экипаж почти целиком состоял из высокоинтеллектуальных, образованных людей. И Эрнан был одним из лучших! И всего за несколько лет практически полного безделья такая деградация: верить хоть на грош этим гонконгским сериалам! Вместо того, чтобы найти достоверную информацию и спокойно с ней разобраться.
Капитан, конечно же, не знал тонкостей процесса воссоздания высших существ по генетическому коду, но он помнил, как учили организовывать работу. Если генетики с биологами делают вирусов, нужно, чтобы был всё время один дежурный. И рассчитывать нужно на несколько дней. Если одноклеточное — два дежурных на десять дней, и отрывать их на другие работы категорически запрещается. Если высшее — нужно рассчитывать, что пара биологов и пара генетиков будут по уши заняты три-четыре месяца. Так что процесс трудный, рискованный и длинный.
— Ну вот что. За пару дней, может, они и не управятся. Но большой грузовой корабль мы вполне можем на несколько месяцев отправить с тем, чтобы когда у них появятся желаемые ресурсы, он спокойно возвратился. А заодно и поможем им эти ресурсы добывать для нас. Я объявляю общее собрание.
Впервые более чем за два года прозвучал сигнал общего собрания. В главной пещере собрались все колонисты Убежища, даже дети. Маленьких принесли матери, те, кто побольше, сами припрыгали посмотреть и послушать.
Капитан, выслушав бестолковые прения, объявил свое решение.
— Итак, все согласились, что пора посылать грузовик нашим братьям и сестрам на Земельку.
— Да! — единодушно подтвердило собрание.
— Тогда я предлагаю следующее решение.
«Собрать все имеющиеся в наличии биоматериалы и биопрепараты, за исключением необходимых врачам. Собрать все инкубаторы и поручить группе технарей под руководством Эрнала де ла Веги изучить возможность демонтажа большого инкубатора из система корабля и его доставки на Земельку с подключением там к системам колонии. В случае, если это окажется возможным, немедленно приступить к демонтажу, консервации и составлению инструкции по подключению. Группе из капитана, Дэнъитиро, де ла Веги и Тунг Чи провести переговоры о том, какие ещё предметы или материалы целесообразно доставить на грузовике. При этом не допускать передачи ничего жизненно важного или ухудшающего условия жизни на Убежище. Члены указанных групп пользуются на время снаряжения грузового челнока правом доступа на корабль».
— А зачем им все биоматериалы отдавать? — спросила Лим Шунь. — Нам, врачам, они могут пригодиться.
— Лим, ты уже все сказала. Вам они в принципе когда-нибудь могут пригодиться. А им они нужны сейчас для общего дела, — отрезал капитан.
И сразу же после собрания экстренное сообщение ушло на Земельку.