Холопы собрались на входе, волнуясь, выкрикивая слова разные, местами бранные, но выделялся в общем гуле один голос, который спрашивал, когда барин будет давать обещанные гривенники. Холоп Алексашка то был, на язык скорый да невоздержанный, смуту вносящий:
- Барин где? Опять не едет? Сколько ж ждать его моги? Вроде тройка у его новая, да удалая, где ж его носит? Уж не по нумерам ли с красоткой какой уехал кутить?
Вторил ему холоп Онотоле, из-за двери не заметный, но и голосом не слабый:
-Барин существо вольное, удержу не знает, лишь бы человек лихой на него не отпал, не отнял наши гривенники!
Нет покоя барыне, за всеми холопами пригляд иметь, подошла, да рявкнула от души своей да моченьки:
- Холопы, вашу родительницу тудыеевкачель! Переделали весь урок что ли? так мы новый урок дадим, и покуда не сделаете, не видать вам не то что гривенника, пятака медного не увидите! Барин приедет, соизволит облагодетельствовать, тогда и шуметь будете! А пока подите прочь по своим углам, да займите руки каким делом, хоть спину себе чешите, а не мешайте другим во вход входить!
Разошлись холопы по углам, рукоблудничать да под нос ворчать слова поносящие.
И тут как тут, из-за угла, выворачивает лихая тройка вороных, за ямщика сам Барин в розвальнях:
-Холопы! Я приехал, но гривенники ваши не взвешаны, не считаны, обед мне подайте, там думать буду, кому отвесить больше, кому по лбу дать, кого прочь отослать, за ворота овины убирать!
Холопы да мастера, к ним примкнувшие, засуетились, испуганно запереговаривались кому не повезет, кто не то что гривенника, пятака медного не получит после таких барских речей.
Михайла-мастер громко закричал:
-Знать Алексашка снова набедокурил, злится барин, кабы всем не досталось! Гривенники ведь что? Не даст и по миру пойдем, семьи голодом сидеть будут.
В ответ Алексашка бузу поднял:
- Знать не знаю, за что вы понОсите меня тут! Чист я и перед вами, холопами, и перед барином! Коли боярыня не ругается, нет на мне греха никакого, одни выдумки ваши пустословые! А виноват может быть правый приказчик барина, первый на нашем угодье клеветник! Любого ославит, да себя выгородит!
Онотоле поддержал друга своего холопского:
- То правда Алексашкина! Он из своих, из холопских, а приказчик барина городской, в очочках, чьего роду-племени неведомо, гривенники наши возьмет и поминай как звали, только ключи и могёт вертеть!
Алексашка в раж вошел, вторит голосу поддержавшему:
-Второй приказчик барина тоже не весть каких кровей, приблудный он и доверия ему нет среди меня!
Тут второй приказчик, Перекатывальщик, аж покраснел от поношения такого:
-Экий ты Алексашка, неуживчивый! Не первый раз ты меня тиранишь перед холопами всеми! К тебе и не лезу, дабы опущенным не стать, а ты все обиды смешные забыть не можешь! Не дело то Алексашка, креста на тебе нет!
Взвился наш Алексашка, подпрыгнул, да молвит яростно:
- Крест мой на мне не дело трогать никому ручищами грязными!
Онотоле видит, дело то к драке катится, а и говорит так преспокойно, как нет ничего:
-Так может барыню попросим у барина спросить как нынче здравствовать он может? Настроение у нее сегодня нарядное, глядишь нас не погонит и мы через нее покой узнаем.
Алексашка, крест поправляя, поддержал того:
-Пусть Михайла-мастер ее просит, она к нему знаки внимания испытывает, не откажет!
Михайла-мастер о стол ручищами оперся. Да встал, навис над Алексашкою тучею грозовою:
- Тех дел мне приписывать не след! Ты, Алексашка, язык укороти свой, дабы не стукнул тебе в лоб с размаху пятерней широкой!
Алексашка присел, борзо напгунный:
-Ни боже мой, я к вам с почтением ношу свой пиитет!
Тут барыня себя внесла, да спросила доколе препираться намерены, не работая, холопы да мастера говорливые:
-Болтать не моги, дело делать пора!
Алексашка заюлил сразу же:
-Не изволите ли знать, когда получим мы гривенники свои, нами трудом нашим праведным, под оком божьим заработанные?
Барыня, головой покачала укоризненно:
- Ах, Алексашка, сладки твои речи, да руки твои ленивы! Знай сиди, перебирай что там положено, не отвлекай от дел государственной важности ни меня ни барина!
Онотоле, из-за стола невнятно пробурчал быране в спину что-то похожее на: «ишь расходилась тут, раскомандовалась, ни водки выпить ни закуску съесть!»
И тут, на радость всем, нежданно вбежал молодший холоп, да с криками, что, мол, барин изволят гривенники выдавать! Холопы тут же все свое рукоблудие побросали да установились в очередь, перед дверями барскими, нервно теребят подолы рубах, волнуясь, как-то барин еще каждого встретит, батогов ли не отвесит?
Барин с гривенниками расставаться не спешил. Рассыпал их по полу, да как ловкий дельфин бултыхался телом могутным в них, ощущая приятный холод серебра да тепло медных денежек. Жалко ему было отдавать гривенники холопам, да куды денешься? Иначе разбегутся по сторонам, ищи ветра в поле.
Когда Алексашка в дверь постучал да вошел, уже в халат теплый красного бархату был барин обернут. Изволил спросить он Алексашку, до куда тот намерен без работы даром деньги получать?
Алексашка присел со страху, да и говорит:
- Да помилуйте, барин, как же даром? Не разгибаясь работу работать изволяю, вам на радость, да на обогащение, лишнего не прошу, свое бы получить.
Барин почесал затылок, думу думая, да молвил:
- Да не за что тебе платить, холопище, да настроение бодрое, больно резвы мои лошади, порадовали меня, вот и вам исправно радость делаю!
А уж когда все холопы да мастера, да иная челядь с приказчиками получили гривенники, барин вышел из-за стола, потянулся и говорит:
-До чего ж тоска с этими убогими общаться, рука устала на весы гривенники их сыпать, щас бы в нумера да с шампанским!
Барыня, заходя в кабинет услышала те речи, да и отвечает скоро:
-Так зачем же, батюшко, дело встало? Лошади резвые, молодки красивые, гуляй-не хочу, мы и без тебя тут сработаем, не переломимся.
Барин подумал, помолчал, да и борзо собрался, в сани свои многомощные тело кинул, и только пыль из-под копыт, как полетел в нумера.
Барыня, оставшись одна, в кресло изумрудного бархату уселась, подолы расправила, рукой так голову подперла театрально, и мысль подумала о том, что осталось только помощников барских разогнать, да самой в кресло барское сесть, нехай гуляет барин наш, справимся и без него.