- Каждый раз одно и то же, - сплюнула с досады Осенька, - когда бы я ни появилась у тебя на пороге, у тебя всегда плохое настроение. За что же ты меня так не любишь?
- Сама виновата, - пробурчала Земля, - вечно приходишь не вовремя. Да и неряха ты большая, к тому же. Грязи после остаётся немерено.
- А чем ещё Зиме заниматься? Она-то мне как раз благодарна за моё неряшество, - Осенька рассмеялась, - Она же после меня выглядит абсолютной чистюлей!
- А ещё с тобой сыро и неуютно...
- Зато сытно и весело!
- И плачешь ты часто, нагоняя тоску! - настаивала на своём Земля.
- Будет тебе, наговаривать-то. Ты ведь сама знаешь, что всё это неправда, - огрызнулась Осенька, - Завидуешь ты мне. Считаешь меня своей соперницей. Потому что, как только я появляюсь на горизонте, так сразу Лето уходит от тебя. Да и наряды мои красивые: яркие, броские, всем на диво. Люди на меня глядят, оторваться не могут. Ты их корнями к себе привязываешь, а мне они стихи посвящают. Но давай не будем ссориться сегодня. Понимаю я тебя по-бабски, сочувствую. Уйду я ненадолго, на недельку всего. Прощайся со своим Летом.
* * *
Быстро летит время на болоте, словно неведомая большая птица. Пролетает мимо, и крылом своим переворачивает календарь. Зима сменяет лето, лето неизбежно следует за зимой. Совсем незамеченными в этой круговерти остаются весна и осень. Да и понятно, кто же будет обращать внимание на мелькающие за окном полустанки, когда скорый поезд несет тебя из одного большого города в другой.
Вот и Мора привыкла к жизни на болоте. Лишь изредка вспоминала чьей жизнью она живёт. К ней тоже привыкли, она почти стала своей. Огрубели её руки. Душа потихоньку начала покрываться чёрствой корочкой, как покрывается настом исцарапанный дождём пушистый снег после того, как ударит морозец. Сегодня, когда прибежал в дом Каты Лукашка с очередной дурной вестью, лишь одна тонкая ниточка натянулась у Моры внутри, подобно той, за которую дергают кукловоды своих марионеток. Натянулась на короткое время и снова ослабла.
- Слышали, Милена повесилась? - вопрошал Лукашка.
- Успокойся и рассказывай, - Мора с Катой переглянулись, а Лукашка продолжал:
- Нет-нет, - он замотал головой, - Милена жива осталась. Сняли её мужики наши. А она вся страшная такая сделалась. А Лянку жалко, она до сих пор плачет, испугалась.
- Я не пойду, - Ката замахала руками, когда поймала на себе пристальный взгляд Моры, - что толку? Она ведь никого к себе не подпускает. Гордая. Ей помощь не нужна.
- А может мне пойти к ней? - Мора остановилась в нерешительности.
- Я с тобой, - сразу согласился Лукашка.
- Сходи, коль хочешь. Получишь от ворот поворот. Хотя, с другой стороны, не ударит же она тебя, - рассуждала Ката, - А ты куда намылился, Лукашка? А ну, марш к столу, будем похлёбку есть.
- Поесть Лукашка не дурак. Ну её, эту Миленку! Чего на неё смотреть-то? Ух, и страшная она стала..., - малахольный поморщился.
На улице ни души. Все словно повымерли в селенье. Очень быстро дошла Мора до хижины Милены. Приоткрыла дверь, спросив можно ли войти. И не получив ответа, вошла. Милена лежала на лавке, в углу всхлипывала её маленькая дочка Ляна. Мора остановилась в нерешительности, не зная, что ей делать и говорить.
- Зачем пришла? - вдруг раздался голос Милены, - Любопытно?
- Нет, что тут любопытного? Лянку жалеть пришла. Если бы не мужики, чтоб с ней стало?
- Но ведь мужики же успели?
- Успели. - Согласилась Мора, - Раз так удачно всё закончилось, то пойду домой.
Не успела она повернуться спиной, как Милена вдруг разревелась. Замерла Мора, остановилась и стояла не в силах шевельнуться, как вкопанная. Потом подошла к лавке, присела на колени, обняла Миленку за трясущиеся плечи и, гладя её по огненно-рыжим волосам, приговаривала:
- Плач, плач громче. Пусть уйдёт со слезами боль и безнадёжность.
Когда Милена успокоилась, то начала говорить первая:
- Осень пришла. Дожди проливенные льют и льют, чтоб им пусто было. А я всё лето спину гнула с утра до вечера. Дочку забросила. Думала, что подкоплю деньжат, и починю крышу к осени. Её же если не залатать, то она чего доброго упадёт нам с Лянкой на головы. Где мы тогда с ней жить будем, кто нас приютит? Крышу эту окаянную ещё муж мой починить хотел. Из-за неё и подрядился работать в городе за большие деньги, из-за неё и сгинул там. Накопила сколько надо, да не успела порадоваться. Вчера пришли королевские людишки, всё до грошика выгребли. И ещё грозились в яму посадить, если долг не заплачу. У них видишь ли расценки повысились. Грабители. А нынче утром, когда дождик заморосил, я совсем отчаялась. Такая тоска смертная на меня навалилась. Ну а дальше ты и сама всё знаешь...
- Глупая ты, Милена. Разве можно из-за мелких бед себя жизни лишать. Да и Лянку на кого бросить хотела? А сейчас одевайтесь, пойдёмте к нам.
- Нет, - замотала головой Милена. - Нам с Ляной из дома никак нельзя. Вдруг Умлиль вернётся. Оставайся лучше ты с нами. А то мне одной сейчас тошно. Расскажешь мне про себя, я ведь тебя совсем не знаю. Останься, пожалуйста.
- Хорошо, останусь.
Ночью снова затянуло небо чёрными тучами, и пошёл дождь. Мора проснулась от того, что почувствовала вокруг себя невообразимую сырость.
- Милена, что это?
- Тихо, не кричи, Лянку разбудишь. Сейчас я тебе плащ рыбацкий принесу, накроешься им. А сама рядом с дочкой посижу до утра. У неё в углу единственное сухое место в хижине.
С головой накрытая плащом, насквозь пропахшим рыбой, Мора не могла заснуть. Лежала и думала: "Как же так можно жить?" Как она понимала Милену в этот момент. А Миленка сидела рядом с дочерью, привалившись к холодной стене. Задремала, стала крениться на бок. Проснулась маленькая Ляна и зашептала:
- Мама, мамочка, расскажи сказку.
- Спи родная, завтра расскажу. Мору разбудим.
- А ты мне её на ушко пошепчи, - не унималась Ляна.
- Хорошо, слушай. Только потом - спать!
"Когда-то очень давно была война. Воевали все, даже женщины и дети. Злоба, выпущенная на Землю, одной из голов Дракона, проникла внутрь каждого человека и поселилась там. Сначала сражались по-тихому, каждый на своей территории. Кто соседу пакость сделает, кто родственникам нагадит. Те в свою очередь отвечали обидчикам. Потом эта чума стала расползаться дальше. Люди пошли войной на соседние царства и королевства. И вот однажды собрались они все в чистом поле, и началась битва. Бились не на жизнь, а на смерть. Мечи и копья раскалялись добела. Воины падали от усталости со своих коней и были тут же заколоты теми, кто был на тот момент свежее и выносливее. Последним из выживших остался воин по имени Ар. Поглядел Ар вокруг себя на горы из людских тел, вздохнул и пошёл по полю собирать оружие убитых. Когда все мечи, доспехи и копья были собраны, Ар перетащил их в кузницу, которая была в ближайшем к полю битвы селении, и стал переплавлять оружие в крест. Сложная была работа для воина, непривычная. Но он справился. Странный получился у него крест. Основание - меч, вместо перекладины - рукоять. Решил Ар поставить этот крест в самом центре поля, где нашли свою смерть простые люди и добрые воины. Тяжёлым оказался крест. Согнулся под ним Ар в три погибели, но пронести долго не смог - упал. Где упал, там и остался лежать. Закрылись глаза, и сразил его крепкий сон. А когда проснулся на рассвете, то увидел, что крест, который он выковал, сильно уменьшился в размерах. Поднял его Ар с земли, положил на ладонь и засветился металл, озаряя всё вокруг себя. Слетела пелена с глаз отважного воина, ушли из сердца обида и злоба и ненависть. Другими взглядом поглядел он на мир, что был вокруг него. И тогда стали один за другим пропадать мёртвые люди. Открылась Земля и забрала к себе своих детей.
- А что было потом, мама? - Мора вздрогнула от неожиданно звонкого детского голоса.
- А потом всё стало как прежде. Народились новые люди. Они стали жить в мире и согласии.
- А Ар? - Ляна не унималась.
- Ар приходит тогда, когда людям становится совсем невмоготу. И приносит свой крест. Просветляются мысли у людей. Наступает прозрение.
- А тебе сегодня было совсем невмоготу, мама? - спросила Лянка, и, не услышав ответа, уверенно произнесла - Значит скоро придёт Ар.