С этим чудом природы мне посчастливилось познакомиться уже в первом морском рейсе на Новую Землю. Скучный и физически трудный каботажный тот рейс с грузом для полярников уже успел измотать нас рейдовыми выгрузками в трех "точках". И вот наконец чудненькая бухта на нордвесте Северного острова с хорошеньким именем Русская гавань.
Был конец июля, неделю назад еще мы балдели на пляжах "Архары" (Архангельска), и теперь наш любимый город вспоминался, как тропики. А здесь, в бухте, на стареньком пароходе, нас в фуфайках трясло от холода. Судно слегка покачивала полуметровая зыбь, хотя ветер отсутствовал полностью. Крупные хлопья снега медленно и беззвучно одевали черную от угольной пыли палубу в белое покрывало. Мы уже ставили грузовые стрелы в рабочее положение и из-за стука лебедок даже не расслышали стука мотора, подошедшего к борту катера. Бородатый дядька решительно шагнул к капитану:
- Уходите в море немедленно!
- По какому случаю? - хмыкнул капитан.
- Через двое суток вернетесь благополучно. Останетесь здесь сейчас, завтра можете оказаться на постаменте. Метров так на двадцать выше воды.
- Сильно-то не пугай, - остудил капитан. - Моя железяка тысяч на пять тонн потянет, никакой постамент не выдержит. А кто ты, кстати?
- Гляциолог, вот кто! - обиделся бородач и резко вернулся на свой катер.
Капитан подумал и озабоченно подал команду:
- Поднять якоря!
Намотав на лаге около 130 миль (километров 250 с гаком) мы укрылись в губе Ефремка с рыжими камнями на крутом берегу. Встали на два якоря. Капитан не велел гасить машину, усилил вахту. Я стоял на "собачьей" вахте, с 4 до 8 утра. В начале ее ужасно спать хочется. Потихоньку подремывая, я неожиданно заметил надвигавшуюся на нас высоченную волну и не замедлил нажать сигнал общесудовой тревоги. Тут же услышал причудливо витиеватую ругань капитана и топот матросских сапог по палубе. Наш пароход встал на дыбы, а потом устремился вниз и долго еще качался с борта на борт на уходящей волне. А на выходе из губы мы увидели то самое чудо природы, опасаясь которого торопливо ушли из Русской гавани. Это он, айсберг и нагнал качнувшую нас многометровую волну.
Плавая позднее "налево" (так у нас в СМП называли заграничные рейсы, ибо из моря Белого направо все каботаж), я забыл об айсбергах и думал, что навсегда. Шли мы как-то к берегам холодного Лабрадора и на подходе к Исландии, увидели высоченный снежный остров, которого не оказалось на наших штурманских картах. Он был в два-три раза выше нашего архангельского небоскреба, а в длину вытянулся больше чем на километр. Обходя его, мы увидели на белоснежном чистом борту огромные красные цифры "87". Этот колосс оказался айсбергом, а цифры на его борту означали, что ему предстояло вскоре стать огромным количеством чистой питьевой воды там, где ее уже не хватало.