Наши мужья служат в одной части. Оба мойоры. Мой ничего особенного. Мужичок как мужичок. В штанах, в галифе то есть. И только. Но человек большой души.
У Тони мужик выдающийся. Высокий, стройный, движется как кошка, но прямоходящая. Волосы кудрявые. С легкою проседью. Просто чудо. Особенно на фоне Антонины. А она такая несуразная. Не поймешь, где спина, где шея, где грудь, где живот. Но бойкая.
Спрашиваю :
- И за что Ваня так тебя любит?
Отвечает:
- А чего меня не любить-то. Я хорошая хозяйка.
И всё на «о». Она ведь родом из Горького, Нижнего Новгорода теперь.
Наступило лето. Наши мужья уехали в военный лагерь, на стрельбы, в какую-то глухомань.
Через некоторое время встречаемся в кино. Я притащилась с писаным красавчиком. Должна же я отдохнуть эстетически, вкусить прекрасного. И вдруг вижу Тоньку. Святые угодники! Она не одна. С мужичком. Не скажу, что с красавцем, но вполне так себе, обычным. И он так ее ласково за талию, - вернее то, что на месте талии, держит: «Проходи, мол, дорогая-ненаглядная, занимай свое местечко». Расположились, а он ей ручку на плечо по-хозяйски закидывает. Она же головку на плечо укладывает. Вот так хозяйка. Хорошая! Это уж точно.
Я сделала вид, что не заметила Тоньку, а она, увлеченная свалившимся счастьем, тоже не обратила на меня внимания.
Вечером в паузе между любовными утехами набираю Тонькин номер. Молчок. Через часик другой звоню еще раз. Опять тишина. Не иначе Тонька загуляла. Со мной все ясно. Я пропащая. А Тонька! Ведь у них с Иваном такая идиллия.
И чего нам, бабам, надо? Разнообразия, стабильности? Наверно, и того и другого. Вот и крутимся. Каждая по-своему.