В прошлом году гостевала я у своей сестры Машки, по паспорту Марии Петровны, как к ней обращаются односельчане, ибо Машка работает в местной райадминистрации. Младше меня Машка на цельный год, хохотунья еще та, ей хоть палец покажи,смех громкий и задорный. Люблю к ней приезжать каждое лето, хоть на недельку, красОты у нее, леса кругом, да и душа отдыхает от городской суеты.
Сидим,как-то вечером, ужинаем, вкусно все, домашнее, ужин под названием "Эх,прощай моя талия", но исключительно моя, у Машки-то ее давно нет, "женщина в соку" - о,как!
Тут стук в дверь,время не позднее, Машка своим звучным голосом :"Заходи,кто такой смелый!", в дверь вошел мужчина неопределенного возраста, можно было лет ему дать50, а можно и 70.
- Мария, я тут твоему мальцу и сестре малины лесной принес, - и протягивает трех литровую банку пахнющих ягод.
- Спасибо, дед Вася - гукнула Машка, - Проходи, рюмку-чаю налью.
Сосед Машки, дед Вася, был вдовцом, мужчина грузный, и жил через три дома от нее, часто приносил нам то ягоды, то грибы, то машкиному Артемке леденцов насыпет в ладошку, добрый и улыбчивый.
Сел дед Вася, Машка предусмотрительно прибор чистый поставила перед ним, налила рюмку самогонки, потому как мужчины в их селе "бабское пойло", как они называли вино, не пьют.
А я сразу метнула взгляд на сушилку для белья. У нас тот день был постирушный, ну и висело наше женское. Дед Вася поймал мой тревожно-стыдливый взгляд и говорит смеясь:
-Да , успокойся ты, че я ваших веревок не видел ?!
Машка захихикала:
- А где ж ты мог видеть их, ась ?!
- Так у меня телевизор есть, дурья твоя башка, тож мне невидаль, - хмыкнул дед,- Эх, прошли те времена, когда зазнобе руку под подол засунешь, а там, трусище по колено, стрижи в глазах, а мысль "вот это счастье", а сейчас?! Ни трусов, ни счастья, так одно притворство. Да и стрижи уже улетели.
Машка прыснула со смеху:
- Ой,дед Вася, много ты понимаешь, сейчас все должно быть нежно.
- Дуры, вы, бабы ! Нежно должно быть под трусами, а не трусы. Вот моя Настена была, сракастая сракастая, не женщина - а мечта. Тридцать четыре года вместе прожили, а я ей всего пару раз изменил, и то, не существенно.
Сказать, что у меня был ступор и дурная лыба на лице - ничего не сказать, прямые разговоры деда Васи смешили и смущали одновременно, как-то я не привыкла разговоры вести о нижнем белье, да еще с малознакомыми, но смех застыл у меня на лице маской чеширского кота .
Выпил еще одну рюмку дед Вася на дорожку, заел бутербродом и откланялся. У нас с Машкой начался гомерический хохот. Когда отсмеялись, Машка с серьезным видом говорит:
- Надо пойти завтра, и купить себе приличные трусы.
- Маш, ты че, совсем ку-ку, он же старый, да и слыхала, стрижи его, тю-тю, давно улетели , - меня давил смех.
- Дура та , Желя, у него может и улетели, а у моего Юры еще в скворешнике!
Мой смех раздался эхом на всю деревню, ночь уже наступила, тихая, летняя, звездная. Такая, какая бывает только в этих местах.