ЧЕТВЕРГ 13.30.
Кирилл сидел, удобно устроившись в кресле, и пил ароматный чай с корицей и ванилью. Рядом на блюде лежала целая гора пирожных. Любовь Николаевна, так же как и он любила сладкое. Они уже поговорили о больнице, обсудили состояние Эли, выразили свои оптимистические надежды и подбодрили друг друга. Любовь Николаевна уже успела побывать в больнице и говорила, что там все без изменений.
- Врачи все еще надеются, - сказала она, тщательно скрывая грусть в голосе.
- Все будет хорошо, - уверенно проговорил Кирилл.
Женщина как-то странно посмотрела на него и по-привычке смешно поджала губы.
- Так о чем же ты хотел поговорить со мной? – наконец спросила она.
- Да, - сказал Кирилл так, словно совсем позабыл о цели визита. И достал из бумажника фотографию.
- Я хотел показать вам это, - неловко проговорил он и протянул ее Любови Николаевне.
Женщина взяла, потом привычным жестом надела очки, и уставилась на фото. Кирилл напряженно наблюдал за ней. Лицо женщины оставалось бесстрастным, только губы вновь сжались в тонкую белесую полоску. Она долго рассматривала снимок, потом вопросительно глянула на Кирилла.
- Это Элькина фотография со студенческих лет, - не понимая, чего от нее хотят, проговорила она.
- Там на обороте написано «Мой самый счастливый день», - сказал Кирилл.
- Ну и что? – немного раздраженно отозвалась теща, она не любила подобных разговоров, с подходом издалека. Ей всегда казалось, что ее пытаются загнать в ловушку. – Ты что не видел ни одной Эллиной фотографии со студенческих лет?
- Я долгое время не знал даже, что Эля была студенткой, - признался Кирилл. – И, вообще, я очень мало знаю о прошлом жены.
- Ворошить прошлое не стоит никогда, - отрезала Любовь Николаевна.
- Может быть, - терпеливо начал Кирилл, - если бы я больше знал о жене, она не оказалась бы теперь на больничной койке. Например, об этом «самом счастливом дне».
Любовь Николаевна не сговорчиво поджала губы.
- Если бы Эля хотела, она сама рассказала бы тебе, - упрямо проговорила она.
- Не всегда просто говорить, даже если очень этого хочешь, - возразил Кирилл.
- В ее прошлом не было ничего интересного. Школа, которую она окончила с серебряной медалью. Потом мне удалось ее устроить в медицинский университет. Но что-то учеба не пошла, и она бросила, не окончив третьего курса. Ты же знаешь, какой бестолковой была Элька. Все давно привыкли и смирились с ее метаниями со стороны в сторону. Это даже перестало казаться недостатком. Просто натура такая. Потом она встретила тебя. И вот, мне казалось, что семья ее образумит…
Похоже именно на этом женщина собиралась заканчивать, и Кирилл уже с тоской понимал, что ничего не вытянет из, вдруг, так не вовремя ставшей неразговорчивой тещи. Но неожиданно в глазах у Любови Николаевны появилось странное выражение. Эмоции, копившиеся все это время, вся эта маска невозмутимости исчезли, и женщина, вдруг ставшая просто убитой горем матерью, расплакалась. Так отчаянно и не стыдясь, скорее даже не замечая присутствия зятя. Слова полились бурным потоком, разбивая лед, скопившийся в душе:
- Я много раз спрашивала себя, Кирилл, почему ты не замечаешь ее. Эту боль, скопившуюся в душе у моей девочки. Ведь это твоя профессия. Она была такой ранимой, моя Эллишка…
Женщина жалобно всхлипнула и протерла глаза, невесть откуда взявшимся платком.
- Прости, - пробормотала она смущенно. – Мне не следовало так распуститься перед тобой.
- У нас общая семья и общее горе, - отозвался Кирилл, тронутый ее внезапно оголившимся страданием.
- Ах, нет, нет, - отмахнулась она. – Мы не должны так распускаться. Нужно держаться и думать, что все будет хорошо. Я, знаешь ли, редко хожу в больницу, реже, чем следовало бы. Но мне просто невыносимо видеть ее такой. Кажется, ее там вовсе нет, просто пустая пугающая оболочка. Это так страшно. Боже, что я несу. Прости еще раз, весь этот бред, наверное, невыносимо слушать.
- У меня в голове не меньший хаос, - признался Кирилл. – Где бы я не находился, чем бы не занимался, все время пытаюсь понять, что нужно сделать, что бы она вернулась.
Любовь Николаевна бросила на зятя недоуменный взгляд. О чем он говорит? Может просто сходит с ума от горя? Или от чувства вины? У женщины были свои соображения на этот счет. Кирилл, не замечая ее реакции, продолжал:
- Думаю, не все зависит от врачей. Но для того, что бы она вернулась, нужно найти какую-то зацепку, какую-то ниточку… Поэтому я и приехал сюда. Я пытаюсь понять Элю. Может быть, впервые бесцеремонно зарываюсь в ее жизнь, в ее душу. Я должен понять, почему она ушла, возможно, тогда же я пойму, как вернуть ее обратно. Я пытался все сделать сам. Я думал, день и ночь. Вспоминал, анализировал. Потом приходили люди. Казалось, они совершенно случайны, но вот теперь я понимаю, все они приносили подсказки. Словно кто-то во вселенной решил помочь мне. Меня подталкивают в правильном направлении, и не даром отыскалась эта старая фотография, спрятанная в ворохе элиного белья. Она должна что-то значит, и вы, Любовь Николаевна, теперь именно вы можете помочь мне.
Он взглянул на, ошарашенную услышанным, женщину.
«Господи, она думает, я сумасшедший», - решил Кирилл, и в смятении потер лоб. – «Как же достучаться до нее? Ведь ничего не расскажет! Еще скорую помощь додумается вызвать. Может быть, я действительно сошел с ума».
Эта последняя мысль нисколько не встревожила мужчину. Он давно ощутил некую глубокую перемену в себе. Словно тронувшийся по весне лед. Кирилл вспоминал бурную реку из далекого детства. Теперь он был похож именно на нее. Что-то сломалось и безудержно понеслось вперед. И не было никакого пути назад. А что впереди Кириллу было неведомо, да и думать об этом теперь не хотелось. Главное, что бы ОНА ОТКРЫЛА ГЛАЗА. Любовь Николаевна, между тем подозрительно смотрела на зятя. Ее губы вновь сложились в искривленную ленточку.
«Вот, черт», - с досадой подумал Кирилл, - «ничего не скажет»!
- Ты стал такой странный, - заговорила женщина. – Не запил ли часом?
Ее глаза сощурились и стали колючими. Кирилл вздохнул. Это уже было похоже на Любовь Николаевну. Она снова благополучно водрузила на себя панцирь.
- Вы не хотите услышать и понять меня, - с упреком отозвался Кирилл. – А ведь речь идет об Эле, об Эллине – вашей дочери.
- А по-моему, речь идет не о ней, а о тебе. Откуда эти бредовые мысли? – сухо спросила теща. – Я не знаю, чем ты там сейчас занимаешься. Вид у тебя далеко не такой респектабельный, как раньше.
- Причем здесь вид, - не сдержался, психанул, Кирилл. – И чем же таким я могу заниматься? Я дурею, гадая, как вернуть Элю. Я верю в медицину и всегда был реалистом, но если будет нужно пойду к колдунам, бабкам, по церквям, ставить свечи и просить молиться за нее священников. Я сделаю все что угодно, если это поможет. И поверю во что угодно, если эта вера приведет меня к ней.
Он говорил так горячо и убежденно, что Любови Николаевне стало не по себе. Она поежилась, вероятно ощущая, что ее панцирь снова дал трещину. Она готова была поверить Кириллу. Но было нечто, по ее мнению, очень важное, что мешало ей сделать шаг навстречу зятю. Она никогда не говорила об этом. Ей просто не хотелось вмешиваться, или что-то усложнять. Но теперь и так все было слишком сложно. Но будут ли ее признания к месту? Этот исхудавший со странно горящими глазами человек, мало напоминал прежнего Кирилла.
- Я была против вашего брака, - выпалила она.
И это прозвучало неожиданно, как взрыв бомбы в супермаркете. Мужчина замолчал и тупо уставился на тещу. За такими словами должно последовать длительное повествование. Женщина смутилась. Собственно, слова вырвались раньше, чем было принято окончательное решение их произнести. Она неловко высморкалась, отложила платок, постучала кончиками длинных ногтей по поверхности стеклянного столика, взяла зачем-то в руки пустую чашку и, наконец, заговорила:
- Впрочем, вначале я не была против. Ты казался надежным во всех смыслах этого слова человеком. Твердо стоял на ногах. Любил Эллину. Подходил ей по возрасту, и даже выглядел вполне прилично. Признаюсь, по началу я удивлялась, что держит тебя возле моей взбалмошной Эльки. Она была простенькой на фоне тебя, и отчаянно не желала взрослеть. Ваш роман развивался более чем стремительно, и я подозревала какое-то время, что все это очень быстро затухнет, превратится в пепел, или в приятные воспоминания, отложенные на старость. Я побаивалась, как бы моя впечатлительная Эллина не обожглась. Мы говорили с ней об этом. Говорить то говорили, но вот слышала ли она хоть слово? В общем, всем волнениям должен был прийти конец, когда вы объявили о предстоящей свадьбе. Мы стали чаще видеться, общаться, и вот тут-то я заметила, то, что потом всегда беспокоило меня. Ты лелеял ее, наслаждался ее обществом, но по сути не замечал. Не замечал самого важного – ее необыкновенной хрупкости, нервности, неуравновешенности.
Брови Кирилла поползли вверх.
- Мы познакомились с Эллиной у меня в кабинете. Она обратилась за помощью ко мне, как к специалисту, - тихо уточнил он.
Теперь пришла очередь Любови Николаевны удивляться.
- Я знал о ее проблемах больше, чем вы думаете, - продолжил Кирилл. – И всегда помнил о них. Именно поэтому общался с Элей таким образом. То, что вам казалось странным, было единственно правильным с точки зрения психологии. Я не хотел провоцировать или ломать ее, а вы, если бы поговорили со мной раньше давно уяснили бы это, и не было бы нужды вынашивать обиды и желчь.
Любовь Николаевна выпрямилась в струнку от неожиданных нападок зятя. Она решительно и звонко поставила на стол чашку и сжала губы.
«Теперь точно ничего не скажет», - с тоской подумал Кирилл. – «Дернул же черт разоткровенничаться».
В комнате повисло молчание. Каждый задумался о своем. Любовь Николаевна пыталась осмыслить услышанное, Кирилл, напротив, додумывал то, что она не успела сказать.
« Она считает, что я был абсолютно безразличен к душевному состоянию Эли. Значит, она может думать, что все эти годы она, оставшись один на один со своими проблемами, множила их, накладывала одну на другую, и в какой-то миг»…
- Вы считаете, что у Эли в душе накопилось столько мусора, что в конце-концов она просто не выдержала, и… И вы думаете, я, вернее моя слепота в этом виновата?
Любовь Николаевна нервно заерзала на стуле. Кирилл еще никогда не видел тещу в таком состоянии. Она шарила глазами, словно ища куда бы пристроить взгляд и отчаянно не находила этого места. Но нужно было отвечать.
- Нет, я так не думаю, конечно, - промямлила она. – Хотя что-то от правды в твоих словах есть. Но теперь я думаю, если бы Эллина рассказала тебе все о себе… Возможно, у тебя просто не было достаточно информации. Если бы Эллина рассказала, ты бы мог посмотреть на ситуацию по другому.
- Что рассказала? – напряженно спросил Кирилл, и тут же пожалел. Нетерпением он мог вполне спугнуть готовую открыться женщину.
Та посмотрела зятю прямо в глаза и неуверенно проговорила:
- В этом конечно нет ничего такого. И то, что Эля не захотела поделиться с тобой говорит лишь о том, что история эта все еще причиняла ей боль. Никак не потому, что она желала скрыть ее от тебя.
Она немного поколебалась, поводила пальцем по ободку чашки, потом продолжила:
- Эля была настолько мнительной и ранимой, что любая, мало-мальская неприятность могла надолго выбить ее из колеи. А уж эта история и подавно.
Она вновь замолчала, собираясь с мыслями. Кирилл больше не торопил ее.
«Любая, мало-мальская неприятность могла выбить ее из колеи», - повторил про себя он вспоминая день, когда она сказала:
«Давай все изменим».
Он вышел и не появлялся несколько суток. Чуть ли не досмерти избил проститутку. Первую попавшуюся. Он не мог поднять руки на Элю. Она была слишком дорогой и хрупкой. Проститутка была дешевой и грубой. Ей пришлось расплатиться за это не вовремя сказанное: «Давай». Эллина была крайне неуравновешенная личность. Так говорила теща. Это знали все. Она была просто нервной и немного напуганной жизнью. А кем был он? Виктор сказал, монстром. И никто больше не знал об этом? Нет, еще Ветровский. Это он замял дело с проституткой. И еще с Моникой. Она сказала: «Все, малыш, ты свободен. Муж возвращается во вторник». Так говорили женщины до и после нее. Не так много женщин. Но она так это сказала! Брезгливо с нетерпением. Ее с самого начала раздражало то, что она пользуется услугами Кирилла. Просто ей всегда хотелось чего-то другого. По жизни. Он вышел от нее раздавленный. Сделал всего несколько шагов. И что-то произошло. То, что всегда происходило в таких случаях. Что-то щелкнуло, переключая его на другую волну. Моника долго провалялась в больнице. Дело с ней обошлось в кругленькую сумму. Кирилл до сих пор не мог понять, как Ветровскому удалось все замять. Впрочем, он отлично умел запугивать людей. Так было и с Виктором.
«Пропал», - сказала Алиса, его сестра, чудом избежавшая кулаков Кирилла.
Наверняка, просто убрался из города. Заляжет на дно, пока о нем не забыли. Потом вернется, тихий и незаметный. Но Кирилл об этом никогда не узнает.
Был еще случай с мальчишкой в спортивном зале. Кирилл был его тренером. Сенсэем. Мужчина сам не понял, как вышел из-под контроля и сломал маленькому ученику руку. Это вышло случайно. Или что-то все-таки разозлило его? Кирилл не помнил. Его лишили прав вести тренировки. Он переживал этот случай тяжело и долго. Как мог помог родителям мальчика, совершенно искренне считая произошедшее случайностью. Он считал так до случая с Моникой, до проститутки… Потом начал сомневаться.
Может волшебный поход в зачарованный дикий лес на краю земли, наделил его жестокостью и безразличием к людям. Ко всем, кроме Эли. Она была особенной. Его парой. Его женой.
- Бред какой-то, - пробормотал Кирилл.
- Что ты говоришь? – встрепенулась Любовь Николаевна.
Мужчина вздрогнул от неожиданности. Он совсем позабыл, где находится.
- Любая неосторожная фраза, неадекватное действие могли испугать Элю, - проговорил Кирилл, гадая, сколько времени они просидели вот так, молча, уставившись в пустоту. – Иногда с ней было непросто.
- Она любила тебя. Полюбила сразу, как только увидела. Говорила, что встретила того, кого раньше видела в снах. Знаешь, у нее всегда были такие идеи. Она видела яркие сны, у нее была живая фантазия. Она могла увидеть мирно спящего пса в камне при дороге.
Кирилл улыбнулся. Эля могла разукрасить даже самый унылый мир. Капелькой краски. Легкий штрих, и все уже искриться разноцветьем. Она вполне могла видеть его в снах задолго до встречи. Кирилла это нисколько не удивляло. Эля необыкновенно тонко чувствовала мир.
- Вероятно, вы были бы невероятно счастливы если бы не…
Теща ткнула пальцем в лежащую на столе фотографию.
- Думаю, она не забыла об этом.
- Кто этот парень? – решительно спросил Кирилл, опасаясь, что женщина так и не решиться начать свой рассказ.
- Это Влад, - сказала она и Кирилл почувствовал, как тревожный холодок пробежал по спине.
Он никогда не слышал от Эллины такого имени.
- Они учились вместе в медицинском, - продолжала Любовь Николаевна. – Однолетки. Там и познакомились. Эля сказала как-то по телефону: «Я встретила хорошего парня. Он такой серьезный и любит ходить в походы».
Я не восприняла это как что-то значимое. Прошло несколько месяцев, и Эля заявила: «Мы уже женаты, поздравь меня мамочка, и не сердись, что сразу не сказала». Это был, как гром среди ясного неба. Примерно, как для тебя сейчас. У меня было такое же лицо. Прости, Кирилл, но ты сам просил рассказать эту историю. Итак, они поженились. Я ни разу даже не видела этого «серьезного» парня. Впрочем, все складывалось лучше, чем я предполагала. Парень попался ответственный. Он снимал комнату в коммуналке, привел туда Эллину, и умудрялся без отрыва от учебы где-то подрабатывать, что бы самостоятельно кормить семью. Я, конечно, тоже помогала им, чем могла, но поступки Влада радовали меня. Он хорошо учился, был крайне ответственным и обещал стать не менее респектабельным человеком, чем ты. Эллина была, как за каменной стеной. Более того, у него было то, чего, к сожалению, никогда не наблюдалось в тебе: он подстегивал Эллину к действию, тушил ее импульсивность. Если бы не он моя доченька не протянула бы в университете и пол года. Я думала: «Вот тот, кто сделает из Эльки человека». И была довольна, хоть конечно, эта парочка не додумывалась приехать ко мне. Если бы я увидела Влада, то могла бы сделать окончательные выводы. Но это было их дело. Я уверена, мои выводы не были бы отрицательными, и мне не от чего было бы предостерегать дочь.
Она не удержалась и бросила неодобрительный взгляд в сторону напряженно застывшего на стуле Кирилла.
- Эллина была вполне счастлива. Она сказала, что Влад убедил ее закончить медицинский, потом они могли найти пристойную работу, переехать в отдельную квартиру, завести детей. Все могло сложиться чудесно если бы однажды…
Любовь Николаевна запнулась и машинально потянулась к чашке, но та оказалась пустой и женщина отставила ее.
- Однажды, - эхом повторил Кирилл, ему уже было не по себе. Он не ожидал услышать ничего подобного. Эля была замужем. Странно, что он не знал об этом. «Мой самый счастливый день». Что-то невыносимо закололо в области сердца.
- В общем, он погиб, - нервно проговорила Любовь Николаевна, словно выплевывая из горла застрявшие слова. На глаза навернулись слезы. Похоже, ни одна Эля не могла выкинуть из головы прошлого.
- Погиб? – тупо переспросил Кирилл.
- Это был несчастный случай. Так глупо. Как-то весной вышел из дома, спешил на учебу. Попал под машину. На узенькой тихой улочке. Умер в больнице, так и не придя в сознание. Вот и вся история. Дальше рассказывать не могу. Вспоминать все то, что было с Элей просто нет сил.
Кирилл молча смотрел в одну точку.
- Но потом прошло несколько лет (пять или шесть) и появился ты. И Эля сказала: «Я люблю его, мама. Полюбила с первого взгляда. Словно знала его раньше. Нет, наверно-таки знала. Я видела его во сне». Я успокоилась, убедившись со временем, что это так. Но когда узнала, что бедная девочка сделала с собой, подумала, что очень глубоко ошибалась. Ты уж прости, Кирилл, я знала, что тебе не следует этого рассказывать.
- Нет, напротив, - как-то резиново отозвался тот. – Это тот пазл, которого недоставало, что бы составить картинку. Если бы я знал раньше эту историю, то на многое смотрел бы по другому.
Он решительно поднялся.
- Ты куда? – испугалась Любовь Николаевна.
- Поеду, проведаю Элю. Мы так много сегодня говорили о ней.
- Что ты задумал? – настороженно спросила женщина. – Я ведь знаю, ты особо спокойным нравом не отличался никогда. Лучше посиди здесь, успокойся. Обдумай все. У всех нас есть свое прошлое.
Кирилл глянул на нее мутными, непонимающими глазами.
- Вы думаете, я виню Элю за ее прошлое? Отнюдь. Это ее жизнь и мне жаль, что она складывалась так трагически. Я люблю ее, и потому мне жаль. А теперь, просто хочу ее видеть. Я очень давно не видел ее.
И уже не слушая слов Любови Николаевны, он устремился в коридор, оттуда на улицу к машине.
«Мой самый счастливый день», - крутилось у него в голове.
«Я люблю тебя»! – тысячи раз произнесенная Элей фраза. А вот так блестели ее глаза, а вот так она смеялась. Вот Эля с бокалом шампанского, уже немного пьяная, в ванне полной душистой пены. Она любила запах лаванды. А любила ли она Кирилла? «Мой самый счастливый день». В старенькой тетрадке среди вороха дорогого белья. Нет, конечно, она верила, что любила его. Кирилл видел это по ее глазам. Он не мог ошибиться. И все же… «Может быть, она тоже отправилась в путь и теперь ее уж не догнать»… «Если ее сердце осталось здесь, она обязательно вернется за ним»… А может быть наоборот? Она ушла туда, где оставила свое сердце? Зачем? Что бы подобрать его и вернуться? Или чтобы остаться там навсегда? «Может быть она просто не хочет возвращаться»? – предположила некогда странная девушка на дороге. – «Может быть, она поступила так, как ты этой ночью»?
- А как же я? Как же все, что было между нами, милая? Каждый наш час, день, месяц, год? - шептал Кирилл, с трудом концентрируясь на дороге.
***********************