Ночь 28 апреля 1945 года стала для Евы Браун отправной точкой. Теперь она точно знала, когда умрет.
"Послезавтра, 30 апреля. Мы должны сделать это послезавтра. Дальше тянуть нельзя".
Гитлер безумно боялся смерти, но еще больше он боялся оказаться в руках советских солдат. Изможденные войной, потерявшие близких и родных, они могли разорвать его на куски. В руках защитников Берлина, в лапах верных псов Гитлера, оставалась лишь центральная часть города.
Советские войска окружили Берлин плотным кольцом еще три дня назад. Казалось, что мощь этих войск возросла к окончанию войны. Злость, жажда мести и осознание скорой победы давало им бесконечную силу и выносливлсть.
Говорят, что самые отчаянные солдаты погибали именно тогда, когда, бросая от восторга оружие, в котором закончились патроны, они улыбаясь, бежали по улица Берлина, города, который стал для них символом бесконечного страдания и города, который они уже считали своим трофеем.
Так погибали многие. Погибали, ощущая чувство счастья, которое было им незнакомо. Погибали, зная, что теперь их семьи в безопасности.
Гитлер не покидал бункер уже полтора месяца. Страх, который он ощущал, был настолько сильным, что даже воздух в комнате, казалось, парализовывал всех, находяшихся в бункере.
22 апреля в бункер прибыла семья Геббельсов: Йозеф, Магда и их шестеро детей. Долгое время Гитлер и Геббельс обсуждали что-то в кабинете.
- Видимо, планов на борьбу у них уже не осталось, - прошептала Магда Геббельс, когда они с Евой сидели в гостиной и пили вино.
Бункер то и дело трясло от взрывов. С каждым днем количество взрывов возрастало, но в бункере к ним все стали привыкать. Никого уже не удивляли и трещины, которые тонкой паутиной покрыли стены фюрербункера.
27 апреля Хайнц Линге доложил фюреру о том, что Рейхсканцелярия серьезно разрушена. Именно тогда Гитлер понял, что ждать более нечего...
Всего несколько дней назад, 20 апреля, соратники Гитлера поздравляли его с Днем Рождения. Но праздник больше походил на отчаянную попытку найти выход из страшного положения, в которое они все попали.
- Организовать контрнаступление, майн фюрер, вот что мы должны сделать, - заявлял Вильгельм Монке, но губы его дрожали.
- Это бесполезная трата остатков боеприпасов! Все солдаты истощены, многие складывают оружие. Воды нет. Город наполнен тревогой! О каком контрнаступлении может идти речь? - Гельмут Вейдлинг, не скрывая эмоций, почти кричал.
Гитлер молча сидел в кресле.
- Есть возможность капитуляции...
- Не смейте даже думать об этом! Лучше застрелитесь, что будет достойно вашей офицерской формы, Вильгельм! - Гитлер прервал свое затянувшееся молчание.
Он встал, обошел кабинет, глядя себе под ноги, и тихо произнес:
- Праздники никогда не приносили мне удовольствия, но я и подумать не мог, что они могут принести мне такое разочарование. Генрих Гиммлер ведет переговоры с графом Фольке Бернадотом. Я знаю, мой добрый друг сможет повернуть ход войны в правильное русло, чтобы Германия не падала на колени.
Ева вспоминает 20 апреля, как самый жуткий день, который она провела в бункере. Он был заполнен разными людьми, везде царила суета, и казалось, что это и не бункер вовсе, а само воплощение адского котлована. Она старалась сидеть в своей комнате, изредка покидая ее, чтобы перекинуться парой фраз с фрау Юнге, личным секретарем Гитлера, а также увидеть его самого.
Нервное напряжение и осознание, что именно сейчас, за закрытой дверью кабинета фюрера, в его 56 день рождения, он и его соратники, вершат судьбу разрушенной Германии, доводила многих до безумия. Солдаты пытались забыться в алкоголе. Пили они так много, что казалось, их начнет выворачивать прямо на месте.
- Если даже один немецкий солдат хочет сражаться, дайте ему оружие. Пусть он погибнет в ту же секунду, не успев даже выстрелить, но он погибнет, участвуя в защите своей страны.
Всю ночь они не спят. Эта ночь, с 27 на 28 апреля, превратилась для них в пытку. Бесконечная череда воспоминаний о былом счастье и былом величии прерывалась изредка взрывами снарядов.
- Скоро ничего не останется от Рейхсканцелярии, - прошептала Ева.
Она сидела вместе с Гитлером на диване, не позволяя себе даже думать о сне.
- Послезавтра, 30 апреля. Мы должны сделать это послезавтра. Дальше тянуть нельзя.
Ева покорно кивнула. Так она узнала точную дату своей смерти.
Она даже почувствовала облегчение, словно ее наконец-то взяли за руку и позволили идти.
- Я так давно не видела солнца… - Ева взяла руку Гитлера и поцеловала.
- Я назначу Геббельса своим преемником. Обозначу это в завещании. Да, так будет лучше.
Он был все также растерян, но говорил уже спокойнее. Ожидание смерти делает людей покорными. Ожидание неминуемой смерти делает людей еще и слабыми – бороться более не за что.
- Я никогда не смогу понять, что сделал не так. Никогда не знаешь, где ты окажешься завтра. Моя великая империя, оплот надежд немецкого народа – что от него осталось? Пыль да руины… Где была моя ошибка, Ева? – Гитлер хоть и обращался к ней, но говорил словно сам с собой.
Гели шептала на ухо Еве: «Скажи ему, что он утопил свой народ в крови других народов. Ни одна империя, построенная на таком количестве крови, не выстоит – фундамент когда-то даст трещину. Скажи ему, что он проклят, и что на том свете каждая невинная жертва этой безбожной войны будет издеваться над ним также, как он издевался над ними. Скажи ему это, Ева, будь смелой. Твоей безграничной любви не хватит, чтобы смыть даже малую часть его грехов…».
Но Ева лишь крепче сжимает руку своего безутешного любовника.
Днем, 28 апреля, Гитлеру доложили о переговорах Гиммлера с западными союзниками о возможной капитуляции Германии. Сторонники были согласны с предложением Гиммлера при условии, что участником переговоров станет также СССР.
Генрих Гиммлер стал для Гитлера олицетворением самого чудовищного предательства. В своем завещании он исключит Генриха Гиммлера из партии и снимет его со всех постов, объявив предателем и трусом.
Для Гитлера это стало последней и решающей точкой на его долгом пути к смерти.
Еве отводилось на жизнь еще два дня, но она чувствовала, что цель ее существования все также не достигнута. И она решилась на отчаянный поступок, на который не решалась все эти годы...
Постучав в дверь, она вошла в кабинет фюрера и произнесла:
- Я никогда не просила твоего внимания. Я покорно ждала тебя. Месяцами изводила себя и свою семью. Лишь однажды я попросила тебя купить мне собаку, чтобы я не чувствовала этого одиночества, конца которого я не видела. Я терпела твою нелюбовь и твою вечную занятость. Я радовалась редким встречам с тобой. Я приняла твое решение не иметь детей и осознанно лишила себя этого права. Я терпела унижение всех твоих любовниц, терпела оскорбления всех твоих соратников, которые так и не смогли принять меня в качестве твоей спутницы. Я смогла пройти этот путь, который не смогла пройти Гели Раубаль. Но мне нужно, чтобы ты сделал для меня кое-что еще важное. Я умру спокойно вместе с тобой, если ты выполнишь единственную мою просьбу.
Гитлер, внимательно выслушав Еву, спросил:
- И что у тебя за просьба?
- Я хочу стать твоей женой…