С одним небольшим перерывом я проспал весь следующий день. Только когда позвали на ужин, почувствовал себя отдохнувшим. Ещё через час половина участников альпиниады собралась у большого костра. На длинных брёвнах устроились десятка три альпинистов и оставались ещё места. Кто-то «шарил» в планшете, а кто-то сушил пуховик. Обменивались впечатлениями о восхождениях. В общем-целом народ устал, поскольку почти все намеченные маршруты уже были пройдены, даже считавшийся проблематичным низ «флага» пика Адель. Его, кстати, «сделал» Кальян - чемпион Стогорского края по скалолазанью (от него год назад я отстал на секунду на стометровой стене и довольствовался лишь вторым результатом). Он прошёл это дикое нависание в двойке с заезжей звездой скалолазания – человеком, мне не знакомым - с применением наисовременнейших искусственных точек опоры: «ляпов» и «колобков». Что, конечно, не умаляет смелости и таланта обоих спортсменов.
С литровой кружкой в руках, чуть поддатый и жизнерадостный, мой товарищ по связке – Петя… Ах, нет: Поросёнок! Зачем он взял из кармана палатки подаренную мне тематическую брошюру? Мало того – постелил себе на колени и ставит сверху горячую мокрую кружку!..
- Дай сюда! - говорю. – Ты совсем обнаглел.
Вовремя я подошёл, иначе бы этот свинтус… Ладно, парня можно понять: перенервничал, мозги в отключке, вот руки и колобродят. Усаживаюсь на сухое бревно и рукавом вытираю корочку пострадавшей книжицы. Тут у меня за спиной - как серебряный колокольчик:
- Вы это читаете?
Поднимаю голову и оглядываюсь: рядом со мной - круглолицая, синеглазая… Я по первому впечатлению – как захлебнулся в высокой синей волне. А она легко опустилась на освобождённое кем-то место. Да, ведь о чём-то спросила… Неужели об этой брошюре?! Ну и дела!
- Конечно читаю, всё свободное время.
Девушка улыбнулась:
- Меня зовут Таня.
В последующие дни стремительной той весны я, кажется, лишь о двух вещах беспокоился: как бы понравиться Тане и чем бы особенно ей понравиться?
- А меня Кроманьонец, то есть да, Миша.
- Так это Вы поднялись на Веснянку по стенке? Вот классно! Вот здорово!! А научите меня тоже лазать по скалам, пожалуйста! Будьте моим инструктором... Плата в валюте, по европейским расценкам, или - сколько Вы спросите.
Мне показалось: костёр встрепенулся от этих слов, пыхнув в тёмное небо снопом ярких искр.
И ещё, интересное дело: в кругу – а точнее, в восьмиугольнике – на кедровых брёвнах нас было человек тридцать пять или сорок, и многие разговаривали, но как-то враз все замолчали и выжидательно уставились на меня: вроде, что я отвечу? Престранно, какая им разница? Лена Бэмс с улыбкой Джоконды, Женька из Красноярска, Полина, алмаатинец Тимур… Николай Николаевич – он же Кальян, почему-то тоже глядит на меня и с улыбочкой говорит:
- Соглашайся уже, Кроманьонец. Коврижкина человек богатый. Да за хорошие бабки «чайника» натаскать – тебе одно удовольствие.
Народ смеётся, но как-то неадекватно. Или с моим восприятием что-то не так? Но ведь ненормально смеются! Про девушек не скажу, в их реакциях я разбираться не научился, а вот парни… Ха, до меня вдруг доходит: они мне просто завидуют! Что ж, завидовать нужно молча.
С напускным равнодушием соглашаюсь тренировать подопечную «по европейским расценкам» и договариваюсь с ней о встрече – на послезавтра, в Стогорске, на автостанции.
Я не задерживаюсь у костра, ухожу в палатку. Во-первых, завтра рано вставать и топать до города - в четыре часа у меня занятие со студентами. Во-вторых и самое главное – я не хочу рисковать достигнутой договорённостью. Мало ли что в затянувшемся разговоре даст девушке повод передумать тренироваться со мной? Капризы свойственны молодым богатым особам! А в моё отсутствие ей плохого про меня не расскажут, наоборот. Я на это надеялся. Лёжа в спальном мешке, ещё долго вслушиваюсь в отдалённые разговоры у большого костра, вылавливаю из нестройного шума отдельные голоса.
Через пару часов пришёл спать Поросёнок. Он вторгся в нашу двухместку, распространяя вокруг себя пары алкоголя, и увалился на скомканный спальник. Я не хотел с ним теперь разговаривать, особенно опасался комментариев по поводу сделанного мне предложения.
Ранним утром, задолго до света, я был в пути. Тропу за последние дни хорошо натоптали. Отрадно шагать по ней одному, предаваясь необязательным размышлениям – даже в утренних сумерках, даже с большим рюкзаком за плечами.
Мне двадцать девять, и я в хорошей физической форме: могу подтянуться на перекладине на любой из рук или перенести на спине через речку одновременно пятерых альпинистов. Не самых упитанных. Главное – эти качества не в ущерб мозгам, не в ущерб! Я давно решил для себя беречь голову пуще прочего. Потому и не стремлюсь попасть в высотные экспедиции, где многодневное пребывание в разрежённом воздухе крепко бьёт по рассудку. Пять минут эйфории на гималайской вершине оборачиваются обыкновенно клинически обусловленной узостью взглядов.
Есть, конечно, много чего ещё, что не приносит пользы высшей нервной деятельности. К примеру, мой распавшийся брак. Жена терпеть не могла философии, особенно этически и социально масштабных конструкций. Упоминание имён мыслителей Древней Греции вызывало у неё идеосинкразию с битьём посуды, расцарапыванием лица и выпрыгиванием из окна… Прошлой осенью мы развелись, подведя черту под таким вот общением.
На следующий день Татьяна мне позвонила и подтвердила нашу договорённость. Мы встретились… и я получил фантастическую предоплату за пять предстоящих занятий. Собирался сразу, незамедлительно отправиться с подопечной в спортзал и приступить к обучению, но девушка отказалась, заметив, что стесняется лишних глаз, так как совсем ничего не умеет. Нет худа без добра – мы договорились увидеться завтра, а вечером я без спешки принял зачёт у нескольких отстающих студентов. Был при этом добрей, чем обычно, и даже тех не оставил на осень, кто путал аксиоматику и аксиологию.
Солнечным утром я долго топтался возле билетных касс автостанции. Первый автобус в сторону тополиного заповедника готов был отправиться, а Коврижкина не появлялась. Только через пятнадцать минут она подъехала на такси. Почему бы и нет, но ведь можно было и заранее договориться...
- Куда поедем? - спросил у меня таксист, крепко сложенный лысоватый мужчина среднего возраста.
Я объяснил, что на двадцать втором километре дороги к реликтовым тополям, до поворота к трём водопадам, можно нас высадить. Или проехать ещё пятьсот метров по старой гравийке.
- Как скажете, - согласился водитель, - лишь бы не «сесть».
Вскоре я с большим рюкзаком, а Коврижкина с пляжной сумкой шли через бор. Наверху кроны сосен трепал свежий ветер да бойко пятнало майское солнце. Потом тропа повела под уклон - до бревна, переброшенного через ручей.
- Ой! – вдруг пискнула «альпинистка», едва ступив на мосток. – Дай мне руку, пожалуйста.
У меня появились сомнения в её готовности к тренировкам на высоте. Очень скоро они подтвердились. Когда мы дошли до места, Коврижкина оглядела естественный монумент скалы Колокольчик и наивно спросила:
- Неужели туда кто-нибудь поднимался?
«Н-н-да! Выходит, я зря надеялся на её мало-мальскую восходительскую квалификацию…» А вслух сказал:
- Погляди, флажки полощутся наверху.
- Ой! – прошептала девушка и побледнела.
- Да, пожалуй, здесь сложновато. Вернёмся, есть объекты попроще.
Я подхватил свой рюкзак и не оглядываясь пошёл назад по тропе. Через пять минут - возле маленьких, элементарных для лазания скальников – остановился. Коврижкина плелась позади. Я взбежал на ближайший камень и навесил верёвку. Оба конца скинул вниз и съехал по ним на землю. Очередное девичье «Ой!» сопровождало этот несложный манёвр. Я помог подопечной как следует привязаться; потом бесконечно долго ждал, когда девушка, наконец, управится со скальными тапками. Но вот она распрямилась и робко взглянула на предстоящий простейший маршрут.
- Мне что, уже лезть? – даже голос теперь перестал её слушаться.
- Это как хочешь, - я начинал ощущать раздражение.
- А ты будешь меня держать?
- Угу… Обещаю надёжно тебя страховать.
- Но что если я сорвусь?!
- Для того и организуется верхняя страховка, чтобы люди срывались в своё удовольствие.
- Я понимаю. А если без удовольствия оборвусь, то разобьюсь и погибну, да?
- Не погибнешь и не разобьёшься: верёвка новая, очень прочная, она не позволит тебе упасть.
- Но ведь я такая тяжёлая, ты меня не удержишь!
Мне захотелось сказать ей что-нибудь колкое. Праздник, каким всегда была для меня тренировка, пропал. Я шумно втянул носом воздух и отвернулся.
- Так я полезу, пожалуйста, - засуетилась Коврижкина.
До чего неуклюже выглядело всё дальнейшее! Слонёнок - и тот перемещался бы грациознее. Но эта с виду физически развитая и неглупая девушка то застревала в нелепой позе, то до самых простых и логичных телодвижений доходила с невероятным трудом, после многочисленных моих подсказок. За те полчаса, что Татьяна одолевала свой первый скальный маршрут, я почти раскаялся в том, что взялся за её обучение.
«Что она, неумеха такая, делала на альпинистских сборах, где мы познакомились? Могла ничего особенного и не делать, - мысленно отвечал я на свой же вопрос, - сидела себе на лагере, пока мастера штурмовали вершины. Кстати, с какой командой она там была? Я так и не понял… А чего, собственно, ожидал? Природа даёт человеку в подарок обычно что-то одно, но в другом ограничивает беспощадно. И всё же обидно, по-глупому как-то: хотя бы живей эта девушка двигалась, а то просто «чайник» – «чайник без ручки»!
Я ни минуты не сомневался: как только Татьяна спустится – скинет обвязку и больше её никакими ковриж… калачами не заманить на скалы, по крайней мере, сегодня. Но ничуть не бывало – моя подопечная пожелала немедленно повторить!
«Так-так! Хорошо, когда человек не сдаётся. Глядишь, через пару лет чему-нибудь да научится».
Я снова и снова её страховал. Потом ещё раз, на чуть усложнённом маршруте. Когда Коврижкина его одолела, я объявил, что мы заслужили обед, поскольку она – настоящая героиня и уже достигла значительного прогресса (что было, увы, неправдой). Однако девушка приняла похвалу как должное, щёки её воспылали румянцем, осанка чудесно преобразилась. А я забыл всё своё недовольство, залюбовавшись ею.
Во второй половине дня обучал Татьяну простым приёмам страховки, заставлял удерживать меня на отвесе невысоко над землёй. Потом, когда убедился, что с этим она справляется, прошёл с десяток коротких маршрутов, по ходу дела показывая и поясняя, что тут к чему. Возгласы удивления, долетавшие время от времени снизу, определённо доставляли мне удовольствие.
Но она сама попросилась лазать.
«Ага, – подумалось мне, - у неё бойцовский характер! Обычно новички тренируются с меньшим упорством. Так что честь и хвала».
Таксист ждал весь день у края соснового бора. Без спешки отвёз нас в город, обгоняя только велосипеды и дорожную технику.
Та же машина с тем же водителем забрала меня следующим утром от самого дома. Я спросил у Коврижкиной, нужны ли такие затраты, когда автобусы ходят вполне регулярно? Но у Татьяны были свои аргументы: если она получит серьёзную травму «при наших опасных занятиях», то рядом должен быть транспорт, который без проволочек доставит к врачу.
- Я зафрахтовала такси на неделю, - непринуждённо сказала она.
Красиво жить не запретишь! Или девушка подстраховывается от моей возможной нескромности? Может быть, её настораживает и брутальное прозвище – Кроманьонец?
- Вчера допустили тактический промах, - объявил я, когда вновь подошли к нашим маленьким естественным тренажёрам.
- Да, - согласилась Коврижкина, - я забыла солнцезащитный крем. Тётя Пана, хозяйка комнат, которые я снимаю, стала рассказывать мне про свою работу дояркой! Представляешь, она коров чувствует, их настроение…
- Я про то, что вчера не размялись, не разогрели мышцы и связки как следует, прежде чем лезть на скалы. Сегодня всё делать будем по правилам. Начали!
Девушка наблюдала за мной, а потом и сама осторожно подвигала корпусом.
- Хорошо! – подбадривал я. – Теперь отожмёмся, вот так: ...шестьдесят... девяносто… сто тридцать. Достаточно, перегружаться не стоит.
Таня тоже легла на траву, чтобы грузно затем приподняться разок, прежде чем расписаться в бессилии перед земным притяжением.
«Полный чайник», - подумал я отстранённо.
Мы начали лазать. Коврижкина занималась очень настойчиво, изо всех своих слабых сил. К концу дня она осмелела и попросилась на более сложный маршрут. Но я видел, насколько жалкими эта девушка располагала возможностями, и старался оберегать её от ненужных разочарований.
В третий день по тропе мимо нас промелькнуло много народа с верёвками: наши стогорские и приезжие. Они шли, конечно, на знаменитые Колокольчики или дальше – на Канделябр, серьёзно тренироваться. Один мой знакомый не постеснялся спросить: «Что делает Кроманьонец на отстойных камнях?» Я не поддержал разговор, а Коврижкина, которая в это время была на скале, заползла за выступ, чтобы её не смущали.
Она, похоже, очень стеснялась. Когда на следующее утро мы снова топали к нашим «камушкам» и заслышали голоса встречной группы, Таня ухватила меня за рукав и потащила в сторону от дорожки. Там отсиживались, как робкие партизаны, пока голоса туристов были слышны. Оба прятались за одним кусточком, голова к голове… и по-сумасшедшему захотелось коснуться губами Танечкиной щеки!
На прежнем месте наших занятий размялись и надели обвязки. Коврижкина в первый раз совершенно самостоятельно завязала узел «восьмёрку» - фантастика! Всё шло своим чередом и как будто неплохо. Но за пару часов до конца тренировки на простейшем маршруте Татьяна направилась резко влево по скальной полке.
- Эй! – окликнул я расхрабрившуюся особу. – Не уходи далеко из-под точки подвеса, иначе в случае срыва – маятник… Так что вернись!
Странно: она меня не послушалась, наоборот – с пугающей резвостью продолжала двигаться в сторону от маршрута.
- Остановись! – потребовал я. Но она будто уши себе заклеила. – Стой, мать твою!..
Бесполезно: широкий шаг, срыв! И её, бестолково барахтающуюся в обвязке, по семиметровой дуге несёт к столкновению с камнем…
«Почему, почему не одел ей каску, кретин?! Вот где опасность!»
- Руки, ноги - вперёд!!
Но куда там… Девушка ударяется правым боком о скальный выступ так сильно, что на возвратном движении бесчувственной куклой висит на страховке.
«Беда! Неужели совсем?..»
Показалось, что кто-то идёт по тропе. Очень было бы кстати, особенно если объявится человек, сведущий в медицине. Я громко позвал… Но, скорее всего, это только зверёк пробежал по траве у меня за спиной или прошелестела крыльями птица. Оставалось надеяться на себя и не мешкать. Я подобрался к пострадавшей поближе. И тогда услышал бодрую музыку. Так и есть, проводок с наушниками свисает с Таниного плеча. Вот почему она не услышала предупреждений – сама себя отключила от внешнего мира. Я устраиваюсь спиной к пологой скале и со всей осторожностью опускаю Таню себе на колени. Честно признаюсь, мне было страшно взглянуть на неё. Но никаких ужасных кровоподтёков или участков сорванной кожи. Только глаза закрыты и нет дыхания… Зато есть пульс, и на удивление ровный!
- …Таня, Танечка, ты жива?!
Приоткрылись и снова сомкнулись губы, чуть дрогнули веки, и отворились глаза-колодцы, синей которых я не встречал. Девушка приподнялась и поглядела на меня с удивлением.
- Мы где?
Я заставил её глубоко дышать, поднять руки, повращать головой. Малодушно спешил убедиться, что подопечная не травмирована серьёзно. Счастье мне: как в подобных случаях говорят – она отделалась лёгким испугом. С предосторожностями мы спустились на землю, до которой уже оставалось немного. Я помог Тане выбраться из обвязки, прежде чем вновь стал допытываться – где у неё болит? И с облегчением слышал в ответ, что всё в порядке, всё просто классно!
Тренировку, само собой, прекратили; собравшись, направились сразу к машине. Я не позволил девушке нести рюкзак, забрал оба. Таня шла впереди, поначалу нетвёрдо, потом всё лучше и лучше. Я спросил её о мобильнике: как это он, контрабандой, попал на скалу?
- Я хотела взбодриться музыкой, для смелости, - смущённо ответила Таня.
- Оригинально заёмная смелость себя проявила! – не удержался я от критического замечания.
Когда уже сели в машину и выехали на шоссе, Танюша уснула у меня на плече. Как и обычно, мы вместе на заднем сиденье, но настолько близко впервые. Водитель ободряюще улыбнулся мне в зеркальце.
В городе я хотел было незамедлительно добраться до травмпункта, рентгена, но девушка возразила, что чувствует себя хорошо, а врачи у неё есть свои. Возле подъезда она сама на секунду коснулась щекой моего лица и исчезла за дверью.
Мир изменился - всё вокруг воссияло чистыми красками: молодая листва на деревьях, белые силикатные кирпичи по краям пустующей клумбы, аляповатые сооружения детской площадки… А солнечный свет в облаках был в тот день совершенно волшебным!
«Завтра я её поцелую. И будь что будет! То есть не завтра, а послезавтра, поскольку Таня должна убедиться, что с ней всё в порядке, пройти должное медицинское обследование».
Наступило «послезавтра». Небо с утра безупречно синее, без единого облачка. Как и прежде, за мной заехали, рюкзачину с верёвками и прочей снарягой определили в багажник.
- Представляешь, - сразу зачастила моя ученица, - твоя подруга, то есть товарищ по восхождению, Елена, одолжила мне свой тренировочный комбинезон, он ей великоват. Ничего же с ним не случится, правда?..
- Лена Бэмс? – удивился я. – Вы что, знакомы?
Когда они познакомились, что между ними общего? Бэмс – кандидат в мастера спорта, Коврижкина – новичок. Кто их, женщин, поймёт? Что Лена Бэмс успела и что захотела обо мне рассказать? То, что я был женат на её подруге?..
На прямой вопрос: где они познакомились, Таня по существу не ответила, упомянула лишь дальние страны и престижные конкурсы. Я, разумеется, не настаивал, дипломатично завёл разговор о природе нашего края: здешних редких растениях и аномальных погодных явлениях.
Пал Палыч, наш постоянный водитель, в очередной раз доставил на правый берег ручья Лосиного, откуда берёт начало тропа к скале Колокольчики. И, как обычно, мы с Таней отправились к нашим «отстойным камням». Когда, с привычными затруднениями, перешли мосток, Коврижкина остановилась.
- Ф-фа! Жарко, на мне много лишнего, - сказала она. Сбросила с плеч рюкзак и почти так же быстро сняла ветровку да мешковатые брюки. Произошедшая с ней перемена меня поразила. Таня осталась в комбинезоне, подобном тем удивительно облегающим тело трико, какие я видел в детстве на воздушных гимнастках приезжего цирка. Только ещё более интересном. Я восхищался мгновенным преображением моей «скалолазки», но и отказывался признать, что дело-то главным образом в ней самой – Татьяне Коврижкиной. Не вязался её новый имидж – костюм и пластика – с неспособностью без посторонней помощи перейти ручей по бревну. Комбинезон действительно застил глаза: на белом фоне чёрные пятна «а ля снежный барс», при этом фон под лучами солнца мимикрировал до золотистого, а пятна – те изменялись в размере и наполнялись из своей технологической глубины медно-красным, коричневым или зелёным.
Подходил Танюше комбинезон идеально: до той степени соответствия, когда костюм начинает казаться естественной эволюцией кожи.
«Однако что говорила моя подопечная о Лене Бэмс?»
- Так этот комбез – собственность Лены?
- Да, только ей оказался великоват, - повторила Коврижкина.
«Глупость какая-то получается, - подумалось мне. - Ленка не покупает вещей без дотошной примерки. Впрочем, комбез, вероятно, чей-то подарок. Да, разумеется, и не чей-то, а мужа - того самого бизнесмена, который, со слов Поросёнка, старше Бэмс лет на сто. Он, конечно, склеротик и маразматик, не соображает, что подойдёт жене, а что нет…»
- Ей обещали – комбинезон сильно сядет при стирке, а он и не сел, - добавила Таня и, поправив рюкзак, пошла быстрее вперёд.
Здесь в своих незатейливых рассуждениях я приблизился к тому выводу, что знать больше всех о секретах женской одежды мне вовсе необязательно. А вслух выкрикнул:
- Этот наряд обязывает!
- Что? – откликнулась на ходу моя подопечная.
- Обязывает, говорю… лазать лучше.
- Я сама так подумала. Мы ведь сегодня идём штурмовать Колокольчики, да, месье Кроманьонец?
- Ни фига себе: Колокольчики? – удивился я.
Но решительность девушки мне понравилась, как и милая вольность речи.
Тем временем подошли к месту позавчерашнего происшествия. Я обязан был объяснить подопечной, в чём конкретно ошибка, из-за которой она сорвалась на «маятник». Мы свернули с тропы и приблизились к злополучному камню. Здесь я в подчёркнуто назидательном тоне преподал ученице элементарные истины скалолазания. Распалившись, тыкал указательным пальцем в точку опасного срыва, при этом не постеснялся слов «безалаберность» и «безбашенность».
- Поняла уже, поняла, - запросила пощады Коврижкина. - Больше не буду такой безбашенной!
Я остудил свой менторский пыл и повёл подопечную к скале Колокольчики.
Два Колокольчика – тренажёр серьёзный. По нему проложено много маршрутов, и все с отрицаловкой. Тане пока ещё здесь делать нечего. Хотя есть «камин» - широкая вертикальная трещина, разделяющая скалу на две части: левый и правый Колокольчики. Тут существенно проще: можно неспешно перемещаться или вообще отдыхать, уперев в одну стенку стопы, а в противоположную – спину и ягодицы. Трещина перекрывается каменным «пояском», который на высоте двадцати пяти метров «связывает» Колокольчики. «Поясок» оборудован цепью с бобышкой для верхней страховки…
Но Таня не пожелала тренироваться здесь под тем предлогом, что в трещине сыро и легко простудиться. Мы снова вышли на солнечный свет и направились в обход природной скульптуры.
- Вот, тут хочу залезть! – вдруг выпалила Коврижкина.
- Танечка, - с доброй улыбкой взрослого человека отозвался я на её каприз, - это самый сложный маршрут.
Правый, маленький Колокольчик как бы роняет здесь свой «лепесток». «Увядающий лепесток», или, как его ещё называют, «клюв попугая», представляет собой заваливающийся «потолок», подобраться к которому можно лишь многометровой сплошной отрицаловкой. Два года назад мы с Кальяном прошлямбурили этот маршрут и оборудовали специально сделанными стационарными оттяжками, чтобы в дальнейшем лазать тут налегке, сберегая силы. Коротко говоря, «увядающий лепесток» требует не только спортивного мастерства, но ещё и подлинного атлетизма.
Я поручил Коврижкиной страховать меня на маршруте. Как-никак, она уже научилась управляться с верёвкой внизу и освоила самоблокирующее устройство. Правда, на этот раз у неё реально ответственная работа.
Сработанные по заказу Кальяна стационарные оттяжки начинаются только с четвёртого шлямбура, чтобы «неподготовленный кто попало» и не пытался здесь лазать. Так что сначала цепляю оттяжки обычные. Дальше круче: голимая отрицаловка и… «потолок». На нём я прочувствовал, что сегодня не в лучшей физической форме. Может, из-за полубессонной ночи?
Добрался до «клюва», упёрся каской в круто сбегающий вниз монолит. При этом вытянут в струнку на запрокидывающемся «потолке». Руки впились в мизерные бугорки скалы. Теперь - наиболее сложное: нужно повиснуть на этих чешуйках, потом, с разворотом, перехватиться правой рукой и, нашарив ногой единственную крохотную «ступеньку» над остриём «попугайского клюва», перебраться на внешнюю его сторону.
- Держи! - говорю я вниз… и дерзаю.
Увы, ноги так болтануло, что пальцы рук едва не слетели с мелких зацепок. Я успеваю всё-таки развернуться и перехватываюсь правой рукой, но при этом левая безнадёжно соскальзывает и её уже не вернуть на скалу.
- Держи хорошо! – повторяю команду. Пытаюсь достать зарубку ногой, что теперь уже в принципе сложно. Стопа не дотягивается до «ступеньки», а мышцы правой руки вот-вот вдрызг порвутся, или пальцы сломаются. Не дело так лазать - фиг с ним, отпускаю…
Повиснув под «потолком», долго-скучно разглядываю непройденный ключевой участок.
- Вниз!
Ученица толково и не так медлительно, как в первые дни, опускает меня на землю.
- Сейчас, - говорю, - отдохну и пролезу, а то что-то хуже обычного. Я ж его много раз проходил.
Пока ненадолго переобуваюсь в просторные шлёпанцы.
- Можно, я тоже попробую? – вновь удивляет меня подопечная.
- Конечно, всё можно…
Святая тренерская обязанность – поддержать инициативу своей ученицы. Если она поднимется хоть… да хоть сколько-нибудь! – это будет великое достижение. Но оттяжка номер один - в трёх метрах от старта, а скала уже вертикальна. Значит, нужно будет поймать мою смелую прямо на руки.
Сейчас эта милая девушка потрогает пальчиками скалу и распростится с иллюзиями, убедится – такое не для неё.
Она пробует подниматься. Медленно, медленно… Ух ты! Вот так дела – дотянулась до первой оттяжки! Здорово, молодчина! Простёгивается – это фантастика! Замечательный комбинезончик!
- Браво! – говорю. – Просто супер! Ты героиня! Можно спускаться.
Та-а-к, моя подопечная хочет забраться выше (вот так костюмчик!). Но я не учил её работать с нижней страховкой, значит при срыве появятся риски! А Таня упрямо лезет уже выше первого шлямбура и натягивает верёвку… Я в замешательстве.
Сорвётся девчонка – ох, мало ей не покажется! Неужели мне недостаточно позавчерашнего безобразия?
Что такое? Мы этому не учились вовсе... Ай да костюмчик, он просто приклеивается к скале!
Легко и даже красиво Коврижкина добирается до второй оттяжки, точными слитными движениями простёгивается и идёт дальше. И до меня начинает медленно доходить, что дело не в комбинезоне, отнюдь. А в том, что теперь на маршруте - техничная, незнакомая мне скалолазка, а не прежняя неуклюжая Таня.
Я могу задержать её на любой из оттяжек и заставить вернуться. Для разговора. Но вряд ли это будет достойно. Нет, не стану её останавливать, пусть проявит себя по полной, покажет всё, что так ловко скрывала на предыдущих занятиях. Вот артистка!! Мне уже любопытно – куда она сможет добраться? Понятно, что не до «клюва», откуда я сам-то сорвался.
Выдаю ей верёвку и аккуратно отпячиваюсь – отхожу от скалы – чтобы видеть все Татьянины действия: работу рук и прочее-прочее. А моя необычная ученица будто только и дожидалась, чтобы я не досаждал поучениями, просто обеспечивал ей страховку, и всё. С каждой новой секундой я убеждаюсь, что истинный уровень подготовки у девушки чрезвычайно высок. По протяжённому нависанию Таня проходит без затруднений, будто уже справлялась с ним много раз. Безошибочно находит зацепки и нагружает их ровно настолько, насколько нужно для продвижения. Неординарная гибкость, способность поддерживать равновесие, сила и явный талант сберегать эту силу - о чём я прежде и не догадывался, просто никак. Но вот теперь вижу своими глазами.
Она добралась до «клюва», что во всём нашем крае доступно одной-двум спортсменкам. И это, как будто, не всё?!
Ключевой участок. Девица на тех же мелких зацепках, на которых я облажался, и точно так же, как прежде я - лицом к потолочному монолиту - вытянулась в струну, впечатав стопы и каску в рельеф.
«Что теперь будешь делать, красавица?»
Отрывает от камня правую ногу, проводит её над корпусом за голову – что она вытворяет! – заклинивает себя бедром и коленом. Потом снимает с уступчика левую ногу, подбирает её и превращается в «каплю», эдакое диковинное задремавшее насекомое. Вслед за тем из пёстрого кокона выдвигается не пойму уже какая нога и нащупывает «ступеньку» на «клюве». После чего всё тело гимнастки переворачивается и перетекает на внешнюю часть «увядающего лепестка».
Фантастическое прохождение!
- Выдай! – резко требует от меня скалолазка: я действительно зазевался и на полсекунды допустил натяжение верёвки.
Татьяна «прощёлкивается» на внешней поверхности «попугайского клюва» и стремительно уходит наверх, к невидимому для меня окончанию маршрута. Девушка пропадает из моего поля зрения, и лишь подёргивания страховки сообщают о необходимости оперативно и внимательно выдавать. Но вот движение прекратилось. А вскоре отвязанная верёвка бежит по оттяжкам вниз. Хвост этой резво укорачивающейся змеи бьёт о сосульку «клюва», стегает по «потолку», по вертикальному ряду стационарных оттяжек и успокаивается на земле.
Коврижкина наверху отвязалась и собирается спускаться «камином». Любой другой путь вниз без страховки немыслим.
По странной инерции я хватаю скальные тапочки, а другой рукой – основную верёвку и бегу к «камину». Сознание тормозит и продляет мою ответственность за Коврижкину как за робкого новичка в нашем спорте.
Но ведь она – совершенно другая, и все попытки дальнейшей опеки нелепы…
Я выскакиваю из-за угла – дурак-дураком, с верёвкой для безопасного спуска прежней своей подопечной, а эта дива почти спустилась уже и замерла, в роскошном шпагате, в той части, где трещина наиболее широка. Руки – нет бы придерживаться за скалу – положила на каску и молча, в узкую щёлочку между сведённых локтей, глядит на меня. Незнакомая, сильная, эротичная… беспощадная в обрушенном на меня унижении.
На «сто два процента» дошло - как успешно меня одурачила эта девчонка.
Я молча поворачиваюсь, иду назад и одновременно собираю верёвку. Слышу, как за моей спиной Татьяна спустилась на землю и осторожно направляется следом. Она правильно делает, что тоже молчит. Если скажет теперь «спасибо», отвечу ей «не за что»; а начнёт извиняться – я только плечами пожму…
Быстро забрасываю снаряжение в рюкзак. Три оттяжки останутся на скале, да и леший с ними!
Коврижкина стоит у меня за спиной на тропе, по-прежнему молча. Вероятно, она ждёт момента, когда буду вынужден повернуться и пройти рядом с ней, потому что тропа на выход одна. И тогда обманщица скажет что-нибудь примирительное; станет в душу ко мне заглядывать глазами-озёрами… которые столь артистично она прикрывала позавчера, изображая едва ли не насмерть разбившуюся!.. Зла моего не хватает!
Я так к ней и не повернулся. Закинул рюкзак за плечо и без всякой тропы ломанулся лесом, прямо к шоссе.
Перебираясь через разливы ручья Лосиного, я провалился в болото по пояс, а после сам, как матёрый лось, продирался сквозь частокол мелколесья. Препятствия предоставляли хоть малый выход моему деструктивному состоянию.
Дома на забытом мобильнике обнаружил кучу пропущенных - от Татьяны… а также от Поросёнка, Бэмс и Кальяна. Этому и перезвонил:
- Так что, интриган?
- Кроманьонец… Миша, не обижайся! Глупо с нашей стороны получилось. Мы ещё там, на лагере, утром хотели всё тебе рассказать… А ты раньше упылил. Коврижкина - она профи…
- Это с ней ты прошёл «нижний флаг» на Адели?
- А с кем ещё?! Глухую часть «потолка» она «сделала»… Я не знаю, что её дёрнуло так пошутить. Думаю, ты ей понравился, захотела с тобой познакомиться. Мы рассчитывали, что ты на собрании общем появишься, где её награждали. Ты куда пропал, вообще? Я думал - у вас особые отношения, ну и ладушки. То есть ты ей показываешь наши скалы, она тебе платит хорошие бабки…
- В общем, Николай Николаевич, если коротко: сволочи - вы все!
- Ну, это конечно!
- Ещё вопрос. Ты с этой… профи, на Колокольчиках тренировался?
- А то! Мы там неделю выёживались: осваивали «ляпы» последней модели и «колобки» - готовились к длинным «потолкам» на Адели.
После разговора с Кальяном ко мне вернулось мало-мальское равновесие. В конце-то концов, не настолько девчонка морально меня пришибла, чтобы теперь на люди не показываться.
Позвонил Поросёнку. Тот, обрадовавшись звонку, принялся мне разрисовывать – до чего Татьяна Коврижкина замечательная скалолазка, да как в финале престижных соревнований она попросила зрителей завязать ей глаза и вслепую обогнала Лену Бэмс на четверть маршрута.
- Артистка, значит, циркачка! – бросил я реплику. – Интересно, а что Бэмс делала в том финале - престижных соревнований?
Лена перезвонила мне ближе к вечеру:
- Я здесь рядом, на остановке, - сказала она. Выйди, пожалуйста.
Моя знакомая была за рулём могучего внедорожника. Я забрался на пассажирское место и сразу спросил: чья машина?
- Мужа, - лаконично ответила Бэмс. – Я вот привезла твои три оттяжки.
- Спасибо. Может, ещё возьмёшься вернуть Коврижкиной деньги?
Лена с гримаской брезгливости отвела мою руку, в которой неровной кучкой лежал гонорар… неизвестно за что.
- Кроманьонец, не будь ребёнком! Принцесса не возьмёт назад деньги.
- Ты это о ком?
- О престолонаследнице бывшего монархического государства, а теперь демократического Летима - её высочестве Нюуайалетте Коврижкиной.
Бэмс достала из сумочки цветной красивый конверт и манерно, с подчёркнутым уважением к предмету, передала мне.
- Это особое, эксклюзивное приглашение на день рождения её высочества… Постарайся прилично одеться. Ну всё, мне пора.
* * * * *
Что обычно дарят принцессам на дни рождения?
Расскажу вам полсказки. Обязан предупредить – это грустная половина… Зато когда вы с ней познакомитесь, сразу сможете допридумать оптимистичное продолжение и, коли будет на то ваша добрая воля, счастливый конец.
Вот послушайте… В давешние времена – когда вода мокрее была, соль солонее и сахар существенно слаще – на острове Большой Буян рудокопы-молодцы отрыли сокровище: двадцать самоцветных синих камней. Славный мастер, во все стороны за три моря известный, в тонкое серебро сапфиры оправил и в ансамбль изумительный соединил. Годы минули, поколения сменились, и досталось колье по наследству одной замечательной женщине. Она его надевала лишь в самых торжественных случаях. Сказывали знатоки, что не видывали никогда другого столь замечательного украшения. Можно обследовать сто гектаров ювелирных прилавков, но не найти сапфиров, подобных этим.
Женщина была большой умницей и энтузиастом науки, ездила в биологические экспедиции. Однажды она посетила пещеру, в которой, кроме неповторимых белоснежно-коричневых «драпировок» и пещерного жемчуга, существовали особые, эндемичные виды моллюсков.
Но только в тот раз из пещеры поднимался необычный газовый туман. Какой-то делец сэкономил на утилизации баллонов с фтористым бором - газом второго класса опасности – и свалил их в пещеру, как в отхожую яму.
Защитница природного биоразнообразия очень встревожилась за жизнь редкостных беспозвоночных. Опытный спелеолог, она одна подняла из пещерных глубин на поверхность сотни опасных предметов... И заболела. И даже самые хорошие врачи не смогли ей помочь.
Её сын остался один. Он весьма дорожил памятной драгоценностью. Даже когда, повзрослев, женился, не подарил сапфировое колье своей красотке-жене, хотя та об этом просила, и требовала, и умоляла...