Июль шел своим чередом: день за днем, неделя за неделей. Он выдался в этом году очень жарким, сухим. Погода не баловала дождем. Трава и деревья изнывали от жажды. Днем на улицах было пусто, и только по вечерам город оживал, но даже приближение ночи не давало спасительной прохлады…
Молоденькая светловолосая девушка сидела в комнате перед большим зеркалом. Она внимательно себя рассматривала: непослушная челка, голубые глаза, нос (ох уж этот нос) и светлые нежно-розовые губы, одна из которых - нижняя - капризно припухлая. "Интересно, могу я понравиться до такой степени, что меня будут считать первой красавицей? А? Могу я на это рассчитывать? Я вас спрашиваю?" - она обратилась с пафосом к отражению в зеркале. Потом скорчила рожу, высунув язык, вскочила со стула, критически оглядела свою фигуру. Но так и осталось непонятным: довольна она ею или нет, потому что голос с улицы отвлек ее от этого занятия.
-Оксаночка! Мы уходим, обязательно замкнись и занеси белье, похоже, будет дождь, тучи собрались. Ну, слава тебе Господи, неужели? А то жара совсем извела.
Оксаночка, будучи послушной девочкой, быстро сняла белье, оставив прищепки на веревке, и закрыла дверь за уходящими.
Полная хозяйка, а на улице будет дождь!
И, правда, очень скоро начался ливень, настоящий летний. Капли, крупные и сильные опускались с грохотом на крыши домов, бились в стекло, словно недовольные тем, что их оставили на улице и не пускают в дом. Со всюду спешили ручьи – большие и малые, прихватывая с собой по пути бумажки и фантики от конфет, коробки спичек, окурки, сухие листья и траву. Воздух был свежим и чуть прохладным. Дорога наполнилась огромными лужами, и капли достигая водной глади, образовывали пузырьки, одни из которых лопались сразу, другие чуть погодя. Зелень стала ярче, дождь смыл пыль, под слоем которой листья деревьев опускались к земле. Теперь же умытые, они благодарно подставляли свою поверхность каплям, которые с шумом пробегали сквозь листву.
Оксанка смотрела в окно, подперев голову руками. То, что она видела, нравилось ей. Но она знала, что не хотела бы оказаться сейчас на улице. Хотя, впрочем, почему бы и нет? Да, почему бы и нет? Но из окна все же лучше…
И вдруг, Бог мой! Что она видит!
Какой – то ненормальный, мокрый с ног до головы, бредет по дороге, не пытаясь даже обходить лужи, (их так много, что это бесполезно) и тянет за собой, явно заглохший мотоцикл. У парня был такой жалкий вид, что она невольно улыбнулась, но вспомнила. Что она – то сама не хотела оказаться на его месте, а значит и ему несладко.
В это время горе-мотоциклист, оказавшись прямо напротив окна, видимо интуитивно почувствовав, что за ним наблюдают, повернул голову и вперил свой довольно нахальный (так ей показалось) взгляд ей в лицо.
«В таком положении, и нос задирать… Ни фига себе тип!», - подумала она, но тут же призналась, что ей это даже нравится.
Парень остановился. Одной рукой придерживая мотоцикл, другую отвел в сторону, опустил взгляд на ноги, вновь поднял голову, словно призывая Оксанку обратить пристальное внимание на его, далеко не бравый внешний вид.
Затем, указательным пальцем той же свободной руки тыкнул себе в грудь, а потом направил палец в сторону дома. При этом выражение его лица было таким просящим, что Оксанка рассмеялась, а он глянул с укоризной: «Мол, человеку плохо, а ты зубоскалишь!»
И она, благоразумная девушка, знающая, что незнакомым мужчинам (хотя и симпатичным) вход в дом строго запрещен, тем более, когда кроме нее никого больше нет, она, не допустив тени сомнения, энергично и понимающе кивнула головой, и, накинув курточку, выскочила за ворота, к нему, в дождь.
-Скорее заходите, мотоцикл завезите во двор. Она подождала, пока он провозился, завозя своего стального коня.
Потом легонько подтолкнула его в спину:
- Ну, скорее же, скорее!
-Мне уже не поможешь, вымок весь!
-Ну, зато я еще не вымокла. И совсем не собираюсь этого делать!
-Ух, ты, какая!
-Проходи. – Оксанка показала, где разуться и повела его в зал.
-Чай будешь или кофе?
-Чай, если можно. А ты что одна?
-Ага! Бабушка убьет!
-Почему?
-Почему-почему? Потому, что ты незнакомый, а я – одна!
-Не бойся, я не трону! Дождь-зараза, а мотоцикл заглох.
-Да я и не боюсь. У тебя глаза добрые. А бабушке я скажу, что ты – мой знакомый!
Про глаза это она, конечно наврала. У него были обычные глаза. Они были скорее нахальные, чем добрые.
-Ничего, если я сниму рубашку?
-Валяй! Слушай, а тебя как зовут?
-Игорь!
-А я Оксанка!
-Значит, Ксюха! Ну что же. Ксюха, так Ксюха!
-Никакая я не Ксюха, я – Оксана!
-Прямо уж Оксана?
-Да!
Она кокетливо повела глазками. Потом вошла в роль хозяйки, принесла полотенце, дала ему. Сама побежала готовить чай.
Он в это время вытерся, достал из кармана джинс расческу, привел в порядок мокрые волосы, посмотрел в зеркало: «Ну, чем не человек?»
Он был не очень высокий, коренастый, широкоплечий. Глаза и волосы были темные. Не то, чтобы красавец, но вполне приличный молодой человек.
Оксанка принесла чай…
Они еще долго сидели, поглощая за разговором чашку за чашкой. Общались они легко и выяснили, что у них есть даже общие знакомые. Не заметили, что дождь кончился, и выглянуло солнышко.
-Ну ладно, я поехал или пошел. Сам не знаю.- Засмеялся. - Я обязательно приеду или приду, опять улыбнулся. Будешь ждать?
-Ну, куда же я денусь? Буду.
Она его проводила, постояла, пока он возился с мотоциклом. Потом он сел на него и уехал. А она осталась.
Игорь не был похож на принца из сказки, и конь был у него не белый, а стальной, причем в тот момент заглохший, но все равно это было чертовски романтично. Дождь, он, она и … бабушка, пришла бабушка!
-Оксанка! Ты что же, дедову куртку бросила под дождем
«Ну вот, все очарование испортила!», - Оксанка недовольно фыркнула.
Прошла неделя, заканчивалась другая. Оксанка помнила об Игоре, но уже совсем не надеялась его увидеть еще раз. Почти не ждала. Просто стояла у стола и чистила картошку. Но вот, Господи, неужели? Услыхала шум останавливающегося мотоцикла. Сердце забилось, а неочищенная картошка полетела в ведро с мусором...