Идет снег. Что-то около шести. На улице темно и тихо, как всегда бывает, когда идет снег, нет ветра и мягкий мороз.
Снег шел с утра, и крупные хлопья образовали толстый слой пушистого, воздушного покрывала, под которым спит земля. Кажется, что земля спит всю зиму напролет, просыпаясь только тогда, когда оттепель посетит ее.
…Многоэтажный дом, совсем обычный, такой же, как и тысячи других. Окна горят разноцветными квадратиками и серый дом, словно большая новогодняя елка в ярких огоньках, которые время от времени то тут, то там вспыхивают и загораются вновь.
Напротив окна первого этажа - фонарь. Он горит, и снежинки белым роем носятся вокруг него, словно стая белых ненавязчивых мух. Свет от фонаря создает несколько метровый круг, напоминающий сцену, освященную прожектором. Сейчас она пуста и лишь изредка, проходящий мимо прохожий оживляет ее.
Тихо... Но вот послышалась какая-то возня и голоса, молодые, веселые, хохочущие. Их два – женский и мужской.
-Сашка! Ты же мне прямо в спину попал снежком! Скажи «Спасибо», что снег мягкий и не больно!
-Нет, ты ничего не понимаешь… -Мужской голос наставительный, снисходительный, насмешливый. - Мягкий снег здесь ни при чем! Просто снежок лепят мои руки, а они не могут допустить, чтобы тебе было больно.
-Ха, философ! – женский голос фыркнул, ты смотри, а то я, не смотря не твою теорию, как залеплю снежком! Ох, пожалеешь!.. – голос расхохотался.
-Ах, так! Ну, сейчас догоню!
Смех, возня. Две фигурки оказались в освещенном пространстве. Девушка прислонилась спиной к фонарю. Шумно дышит, румяная. Волосы из под шапочки рассыпались по плечам. Полушубок короткий, весь в снегу. А вот и он. Теперь они стоят рядом. Он и она. Повторение из века в век.
-Сашка, смотри! Снежинки как муравьи копошатся.
-Глупыха, где ты видела летающих муравьев, да еще белых?
-Ну, летающих, допустим, видела, весной. А что касается цвета, то пусть они будут белые. А?
-Ну, ладно! Пусть они будут белые. Альбиносы!
Опять хохот. Парень приблизился к ее лицу. Смотрит в глаза, серьезный.
-Я люблю тебя!
-Сашка, ты опять шутишь?
-Разве я похож на человека, который шутит?
Улыбка сползла с ее лица. Едва шепнула «Нет».
-Этим не шутят. И хотя он опять вроде бы наставляет, но это не похоже на то, первое наставление. Голос мягкий и даже отстраненный. Он очень серьезный. - Даже самый большой шутник не имеет права шутить этим, а в противном случае, он самый большой идиот! Поняла?!
Она смотрит на него. Глаза большие, закивала. Он приблизился к ее губам и стал целовать.
Никто не видит их, кроме одной пары глаз.
Молодая женщина, услышав голоса и шум, выглянула на улицу из того самого окна, под которым они стояли. И уже несколько минут наблюдала за юной парой. А они, ничего не подозревая, как актеры на сцене, разыгрывали спектакль. Шла пьеса простая и гениальная, имя которой «Жизнь».
«Целуются…» - женщина улыбнулась. Улыбнулась чему-то своему, делекому и близкому. Память вернула ей то, что было лет десять назад, когда она такая же девушка и он такой же юный паренек. И был такой же зимний, и были другие вечера, когда кажется, что жизнь не имеет смысла друг без друга, когда не задумываешься о том, что уже поздно и дома могут волноваться. Когда хорошее настроение не покидает даже тогда, когда мать с полотенцем в руках и кругами под глазами, в наспех накинутом на ночную рубашку халате отчитывает свою явно подросшую дочь.
И были такие же признания… А потом, была свадьба. И он -торжественный и серьезный. А она – красавица в белом.
А потом, семейные хлопоты. А потом… Она и сейчас помнит его счастливые глаза, когда он узнал, что будет ребенок. Рождение сына-первенца. Его назвали Алеша. А потом, был второй сын – на этот раз Сергей.
А потом, была полоса неудач. Сначала она болела. Затем ушла с работы, а потом, как говорят в народе он «загулял». Не было ссор и скандалов. Она просто догадалась об этом. Он никогда не умел врать, и виноватые глаза выдавали его с головой. Она не унизилась до того, чтобы лазать по его карманам, принюхиваться к чужим духам и искать след от губной помады. Она не устраивала сцен. Просто она решила бороться за него. Она изменила себя, свои привычки. Она училась быть и стала самостоятельной и независимой, рассудив, сто если худшему суждено случиться, и рука, на которую она опиралась много лет, вдруг бросит ее, то падения не произойдет, и она сможет устоять на ногах. Что повлияло на него, но он вернулся к ней. И стал таким как и прежде: влюбленным, заботливым, нежным… Похоже, он так и не догадался, сколько сил она отдала, чтобы вернуть его…
А сейчас…? А сейчас вроде бы все хорошо. Но чего-то не хватает. Тепла, что ли? Иногда взаимное раздражение, споры не из-за чего. Она придирается, критикует, наставляет. Он мягкий, терпеливый. Прощает, потому что любит. Но ведь она тоже любит, так почему? «Устала я, и он устал. Отпуск бы взять, да на море летом вдвоем, ребят у мамы оставить… И не буду срываться на него, вот скажу ему сегодня, что очень люблю, прощения попрошу за вчерашнее. И вообще, не буду язвить, и упражняться в остроумии. Он же устает, а тут еще я. За что пилю? Вроде и повода нет. Он же у меня хороший, заботливый, и ребята в нем души не чают, вечно возится с ними… Я сама виновата. Вот сейчас что-нибудь вкусненькое приготовлю, приоденусь, а он придет, обрадуется. Скажу ему, что очень- очень люблю, пусть знает, что я его ни на кого не променяю!» Женщина улыбнулась. «А влюбленные уже убежали, а я и не заметила, задумалась…»
…Зазвенел звонок. Женщина встрепенулась, заспешила к двери, по пути поправляя волосы. Отворила с улыбкой… На пороге стоял его друг.
-Саша?! А где Димка? Что случилось, Саша? Почему ты молчишь?
Мужчина мял шапку в руках, и была какая-то вина в его глазах.
-Лена…Лена…Ты это…
-Саша! Где Дима, что с ним?!
Женщина чуть не плача теребила его за рукав.
-У нас на шахте авария… В общем…
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и молчала обо всем догадавшись, но не смея верить. Он тоже молчал, а потом тихо, словно выдохнув, промолвил:
-Нет с нами больше Димки…