Несколько слов о трагедиях Шекспира

         
                Артист:
                «Но как мы часто видим пред грозой —
                Молчанье в небе, тучи недвижимы,
                Безгласны ветры, и земля внизу
                Тиха, как смерть…»
                В.Шекспир «Гамлет»

Вот так писать,
чтоб обличая зло
Перо вдруг оборачивалась шпагой,
мечём булатным,
крепкой булавой
И раздробила головы позора,
поруки хладной,
лести круговой!
Но подлый век
расслабленную лиру
возвел на пьедестал!
Приспешники порока:
гнусь и мразь,
нахальные –
врываются в квартиры
в их голосе железо
и металл!
В руке закон!
Законом потрясают!
Но что закон?
Чернила  на бумаге!
Не знают настоящего закона,
что пребывает вечно в небесах.
Схватив за горло,
тащат нас в болото
где жабье царство  -
подлости притон и
говорят,
что движемся к свободе.
К свободе для чего
иль от чего?
Что нас неволит?
Что печалит душу?
Молчанье!
Ты – актер – молчи!

                ВАРИАНТ СТАТЬИ.               
Шекспир в  отличии  других  драматургов  начинает свои трагедии с постановки "конечных вопросов".  Почему вопросов, а не ответов? А дело в том,  что всё,  решительно всё, что касается человеческих отношений, самого человека, как единичного существа, ответов не имеет. "Ответами" же:  в прямом смысле этого слова, могут быть только такие утверждения, которые очевидны для всех.
   
Видный финансист и экономист Дж.Сорас в своей работе - "Алхимия финансов", убедительно доказывает, что "ответы" существуют только и исключительно в области естественных наук.  "Таким образом, - считает Сорос, - "термин "социальные науки" следует считать ложной метафорой. Мы должны  отвергнуть  доктрину о единстве метода и прекратить раболепную имитацию естественных наук.  Конечная часть исторического процесса,  в моем понимании, остается открытой."
   
Это значит,  будущее нельзя предсказать так,  как мы  предсказываем траекторию  снаряда,  то  есть - знаем куда он попадет,  будущее можно только угадать.  Угаданное,  становится достоверностью  только  тогда, когда угаданное произошло, а до этого любое предсказание неочевидно.
   
Мы действительно не знаем, "чем наше слово отзовется", а уж тем более - наше действие,  или бездействие.  Однако же, каждый из нас действует,  более того, жизнь невозможна без деятельности. Чем же мы руководствуемся в тех областях,  где по определению царствует неопределенность и недостоверность?  Импульсом чувств, целями, интуицией, ожидаемой выгодой и т.д.  Но вот вопрос,  откуда,  из какого источника к нам приходят эти импульсы деятельности? Очевидно, что человек в своей деятельности несвободен,  над ним всегда стоит кто-то,  начальник. нужда, влетевшая в голову идея,  порочность, или напротив - добродетельность.
Однако все это не отвечает на поставленный вопрос - откуда?  Так вот - это и есть "конечный вопрос", далеко выходящий за "психологизм личности", потому как сам "психологизм" требует вопроса - откуда и почему?
   
В художественных произведениях "конечные  вопросы"  задаются  самой тканью произведения, поэтому он как бы разлит по всему тексту и нельзя точно сказать в каком герое,  в каком образе, в какой фразе он сформулирован.  Его нужно извлекать из текста так,  как извлекается радий из тонн уже обогащенной урановой руды,  но в отличие от радия, каждый человек,  каждая эпоха будет извлекать из этих текстов свой радиактивные элемент.

И дело вовсе не в том понятно, или сложно (не понятно) излагает автор свои мысли, всё дело в нашем восприятии (понимании). Умный человек поймет больше чем дурак, чувственный человек почувствует больше чем «бревно». И так далее. Задача понимания вовсе не лежит на авторе, а она в области компетенции  читателя...
Это не означает, что на "конечные вопросы" ни кто не пытается отвечать, что их не нужно ставить в силу их бесконечной сложности - напротив, люди только то и делают, что дают ответы. Каждый на свой лад и манер!  Но главное - эти ответы не общеобязательны,  как это бывает в естественных науках.  Будь этот ответ от самого Господа, то и его люди не приняли бы и потребовали доказательства!
Шекспир видел ответ в парадигме христианства,  но чутье гениального  художника удерживало его от обычного, для религиозности, морализаторства.
   
Уже самим фактом появления духа отца Гамлета и его пространными монологами задается вопрос и не столько, откуда, из каких областей явился этот дух, а какой волей он послан к Гамлету?
                "Гарацио считает  это все
                Игрой воображенья и не верит
                В наш  призрак, 
                дважды  виденный подряд."
– Говорит офицер стражи Марцелл,  обращаясь к другому офицеру - Бернардо.
   
Когда это известие о появлении призрака доходит до самого Гамлета, то следует незамедлительная реакция:
                "И если примет  вновь         
                отцовский               
                образ,
                Я с ним заговорю, хотя бы ад
                Восстав, зажал мне рот".

Гамлет словно ждал появления чего-то такого, что ответило бы на его сокровенные чувства,  точнее - на предчувствия. Он, в отличии от Гарацио уже был готов поверить не только в сам факт явления духа отца,  но и в возможность узнать у него, то, что неясно, беспокойно и болезненно сидело в его сердце.

И тут дело в такой тонкости – образ мира есть образ, построенный нашим мозгом на основе жизненного опыта и вне опытных (мистических, оккультных, суеверных и т.д.) представлений.

И вот тень,  призрак,  дух его отца появляется на крепостной  стене родового  замка.  Это  появление потрясло Гамлета: 
"Святители небесные спасите!" - Восклицает он, но уйти - это уже сверх его сил.
   
На все призывы к благоразумию, офицера стражи замка Марцелла и друга детства Гарацио, он отвечает решительным
- Руки прочь!

Хотя несколькими  минутами раньше,  Гамлет уже предчувствовал страшные последствия этой встречи: "Двойник отца в оружье. Быть беде!" - Пророчествует Гамлет.
И вот беда грянула, призрак говорит:
                "Я дух родного твоего отца,
                На некий срок скитаться   
                осужденный,
                Ночной порой, а днем гореть
                в  огне,
                Пока мои земные окаянства
                Не выгорят дотла".
   И как аккорд: 
- Отмсти за подлое убийство.

И всё, Гамлета, как самостоятельной,  имеющей собственную волю личности - нет! Почему так?

А это и есть последний,  или "конечный вопрос",  в ряду многих  других самый главный и самый мучительный из всех вопросов,  стоящих перед человеком - вопрос о том,  где и когда, почему заканчивается собственная воля и начинается чужая, навязанная? Этот вопрос нынче еще более актуален, так как технологии, воздействующие на сознание уже не маскируются под приведения и ведьмы не прячутся в пещерах и пустынях..
   
В Макбете,  три ведьмы встречают полководцев  шотландского  короля: Макбета и Банко и так же вводят их своим пророчеством в искушение:
               "Они не к худу: в этих предсказаниях
               Скрывалась правда. Я кавдорский тан.
               Они не могут быть к добру: иначе
               Я разве мог внушеньям уступить
               Которых ужас волосы мне дыбит
               И заставляет сердце в ребра бить?"

Так размышляет и взвешивает Макбет услышанное,  уже предчувствуя  в какую  пучину  он  погружается,  ослепленный,  так приятно греющим его сердце,  пророчеством.
Тревога, переходящая в страх - вот голос совести, тот самый "демон" Сократа, который ни когда не говорит, что нужно, что следует делать,  а только предупреждающей об опасности деяния.  На этом этапе, у человека, еще сохраняется свобода воли, но дальше, дальше он, как Макбет - ведьмами, как Гамлет - "духом отца", уже уловлен в расставление сети.
   
Почему так легко удается поддеть,  подловить человека и даже такого волевого  и  честного  человека,  каким предстает Макбет в первом акте
трагедии? Подобие ответа находим в словах призрака отца Гамлета: "Пока мои земные окаянства/ Не выгорят дотла."

Следовательно..,  но, что вообще следует и следует ли что-то  из  недоказуемого  представления  об адских муках?
Наверное следует, так как отец Макбета - умер, а он был, если не королевской, то танской (княжеской) крови. Роднит отца Гамлета и  отца Макбета их причастность к власти.  Убежденный в правоте своего дела Макбет убивал и посылал людей на убийства - а это вершина  властного права, вершина и точка в которой сходятся нравственность и закон.
   
Воля и отвага Макбета,  его полководческий талант,  явно  уходит  в корни  его  рода  - гламисский тан.  А где власть,  там по определению власти - насилие.  Война, насилие, принуждение неизбежные спутницы любой власти.
   
Полководцы, посылая людей убивать и быть убитыми, и самолично убивающие, уже уловлены, и дело остается за малым, подтолкнуть в нужную сторону этот "твердый,  волевой шар" и он покатится все по тому же, ранее проложенному руслу, по крови, боли, предательства. Жажда власти привела к гибели отца Гамлета, она же двигала Макбетом.
   
Аристотель говорил,  что нет более достойного занятия для человека, чем политика и вершина любой политической карьеры - власть. Власти любому человеку всегда мало, всегда не достает. Инстинкт стадного животного,  стремящегося  занять  в  иерархии соподчиненности более высокую ступеньку,  в человеке реализован в виде политики. Вне политики нет человека, и даже самый решительный анархист, или все отрицающий нигилист, не менее "политичны" чем какой-нибудь депутат парламента.
   
Одна из работ митрополита Санкт-Петербургского и  Ладожского  Иоанна так и называется - "Священное и страшное дело - власть"

Власть, а точнее природа власти являлась для Шекспира главной  загадкой  и  ведущей темой его трагедий.  Без власти общество распадается на миллионы враждующих друг с другом особей,  не имеющих "лица человеческого", но и во власти содержится страшная сила, право имеющая на убийство и право налагать узы на человека.  И дело вовсе не в том, как внутренне устроена машина власти,  а  в  том, из какого источника она черпает нравственную силу, когда убивает и налагает узы.
   
Если вернуться к двум этим трагедиям Шекспира,  то в одном случает - это дух убитого отца,  отбывающего мучения за свое окаянство, в другом случае - ведьмы,  существа связанные с той же областью  в  которой находится отец Гамлета.  Реализация, во властных устремлениях этих духовных начал ведет к трагедии, в которой нет выигравшей стороны  -  все жертвы, В Гамлете выигрывает дух мщения, в Макбете - дух предательства и оба этих духа сходятся в одной точке,  имя  которой  -  сатана,  или "противник".  Мир  человеческий устроен таким образом,  что в нем всё, исключительно всё имеет свою противоположность. 

Электрон имеет  своей противоположностью   -  позитрон,  протон  -  нейтрон,  свет  -  тьму, день-ночь, убери противоположность и все рухнет. Устрани власть и наступит  хаос  безвластия в котором на смену человеку явится зверь,  или святой.
   
Когда коммунистическая  власть давила православное священство,  то жертвы её обращались в мучеников веры.  Так было во времена  Нерона  - гонения не устраняют своих антиподов и кровь невинно убиенных вовсе не призывает к мщению - вот чего не понял Гамлет, а напротив, призывают к прощению. Не суда над Ельциным, за расстрел в России народной демократии, следует требовать, а найти в себе силы духа, простить его. Но где, же её взять,  этой силы духа,  если богиня мщения - Немезида,  вышла и гуляет по просторам России и касается сердца каждого из нас?  Мы находимся не  в "своей воле",  как Гамлет и лучшие из нас,  понимают умом, что нужно  простить обидчикам,  но сердце наше не в ладу с разумом.  В чьей власти наши сердца?
   
В истории  Европы  были  периоды,  когда  светская власть подчинялась власти католической,  но под прессингом этой власти, казалось бы - несущей свет,  вызрели самые дикие, самые темные силы, сокрушившие католицизм и, кстати сказать, православие.
   
Шекспир уловил  эту тенденцию и свел её к "конечным вопросам",  вот почему его трагедии,  в отличие от детективных романов в которых кровь
льется рекой,- вечны, как вечны сами по себе, все "конечные вопросы".
   
По сути дела, ничто из противоположностей не уничтожается, а только загоняется  в  глубины  души человеческой и там накапливаются силы для реванша. Весы противоположностей постоянно колеблется и мир  человеческий наиболее устойчив,  когда колебания происходят около центра равновесия.  Равновесие - не только одно из самых  фундаментальных  свойств жизни  (гемостаз),  человеческий  социум  постоянно балансирует между нравственностью и законом.
   
Еще более  поразительны равновесные явления космического масштаба и одно из них мы видим каждый день с восходом, Солнце - это  термоядерный взрыв  "застывший"  на  миллиарды лет в равновесном состоянии.  Орбиты планет изумляют,  каждого притронувшегося к их сокровенной тайне,  Тут равновесие достигает почти абсолюта, а все космические тела, игнорирующие закон равновесия,  "выметаются" за пределы солнечной системы, или "пожираются" гигантом Юпитером.
   
Древние евреи считали, что греховность наследуется до шестого колена. Буддисты, вообще считают, что колесо сансары подхватывает человека
и только нирвана способна снять его с этого колеса,  с вековечной цепи причинно-следственной зависимости.  Как бы то ни было,  но Шекспир был убежден,  что за грехи отцов расплачиваются их дети.  Окаянство власти отца Гамлета, втянули и не могли не втянуть принца в жуткую и как будто бессмысленную бойню.
   
И тут нужно остановиться на "бессмысленным" и "осмысленным",  точно так же, как мы остановились в самом начале на "ответах". Обычно принято считать осмысленными действия,  принятые по размышлению и "бессмысленными",  - принятыми на основании чувственного импульса.  Но в жизни это не так,  часто долгие размышления приводят к результатам далеко не тем,  что хотелось бы размышляющему.  И напротив - импульсивный порыв, приводит к ожидаемому результату. 
Макбет,  повинуясь импульсу мужественности и дерзости, разбил неприятельские войска.  Эпитеты, данные Макбету раненным сержантом и таном Россом красноречивы. Отвечая на вопрос короля:
«И что ж, скажи, он этим устрашил         
Командующих Банко и Макбета?"
Сержант отвечает:                "Да, устрашил, как воробей, - орла
                И заяц, - льва! Сказать тебе по
                правде
                Они, как пушка мощности
                двойной,
                Удвоили решительность
                ударов".
   
Не размышление, нет, а импульс, порыв Макбета и Бланко решили исход сражения с изменниками и нарвежцами. 
В жизни выигрывает не  размышляющий,  а действующий человек,  такова природа жизни.  Но каков выигрыш?
Сбылось пророчество ведьм,  но где счастье?  Где цель, ради которой ни одно из преступлений не показалось бы чрезмерным?
   
Лев Шестов говорил:  "Большинство, если не все исторические деятели были безответственны,  ибо всякий, кто берет на себя ответственность - если он человек, а не Бог - парализует этим в себе нерв деятельности и осуждает себя на праздность и размышления".

Вот итог  человеческой деятельности,  финальные сцены Макбета и запоздавшее раскаяние:
                "Не надо верить прорицаньям ада
                Проклятье им за их двоякий смысл!
                Слова их не обманывают слуха,
                Чтоб тем полней надежды обмануть.
                Я не дерусь с тобой."
- Говорит Макбет, Макдуфу.

Но уже поздно непротивлением отвечать на зло,  расплата за злодеяний неизбежна,  так уж устроен этот мир, что он на зло отвечает злом и тем самым продлевает в века,  грех Каина.  Макбед в ответ слышит:
                "Так сдайся. трус!
               Останься жить диковинкою века.
               Твое изображенье на шесте
               Поставим мы, как выставляют чудищь,
               И выведем под вывеской, "Здесь
               Тирана можно видеть."
   
Макдуф убивает Макбета и надо полагать, что сам становится не меньшим тираном. Драконы власти не умирают, они обуздываются, но обуздываются только тогда, когда народ превращается в граждан.
                * * *
  Гамлет соткан  из противоречий и потому в нем больше человеческого, чем в любом другом из героев этой трагедии. Гамлет только то и делает, что размышляет  и когда он размышляет,  то в нем просыпаются сомнения, он раздвоен: "Быть или не быть, вот в чем вопрос.
                Достойно ли души терпеть удары и щелчки
                Обидчицы судьбы иль лучше встретить
                С оружьем море бед и положить
                Конец волненьям?
                Умереть. Забыться.
                И все."
   
Выбор Гамлета известен - погибли и друзья, и недруги: и даже невинное создание - Офелия, которой дано было чувствовать тот ад из которого управлялся Гамлет и чувствовать куда сильнее, чем он. Сердце знает, да речь человеческая неспособна выразить это знание  словесно. 
Гамлет хотел  добра  и особенно справедливости,  но месть ни когда к добру не приводит и справедливости на этом пути не найти.

Царство Божие устроить на этой земле нельзя, вот почему все эсхатологические представления покоятся на "иной земле и ином небе". 

Таков, вывод из трагедий Шекспира,  да и не только - вся сколь-нибудь серьезная  литература  свидетельствует об этом и эта невозможность - вызов и соблазн не только человеческому разуму, но и его свободной воле. Прогресс человечества и есть реализация этого вызова и итог его в поговорке "о благих намерениях" и в словах Иисуса Христа, о "волках в овечьей шкуре". Воинствующее добро ни чем не отличается от воинствующего зла и то и  другое раскачивает "весы жизни". 

Благородство Гамлета сослужило хорошую службу злу и порочная тяга к власти Макбета -  все  сошлось  в одной точке.  И всегда, чтобы не делал человек, чем бы не руководствовался, он приходит к своей противоположности.  Вот почему так настороженно, так  скрупулезно  внимательно,  я бы сказал - предельно ответственно относится православная традиция ко всяческим чудесам и особенно к тем, что касается "святости" человека.
                2003-2014 годы. Прокопьевск.