Как-то шли мы из Канады в Европу с полным грузом зерна, как говорится груженые были "под завязку". Судно имело максимальную осадку.
Мы находились уже в середине пути, были где-то посредине Атлантического океана. Погоду можно было бы считать благоприятной для плавания, если бы с востока, навстречу нам, не шли довольно высокие волны мертвой зыби, но килевой качке уже стали привыкать и не обращать внимания.
Я закрыл свою вахту около двух часов ночи по судовому времени, и вышел на ходовой мостик выкурить последнюю сигаретку с вахтенным штурманом. Это была вахта второго помощника.
На мостике стояла полная темнота, светились только шкалы, работающих приборов и привычно пели репитеры курсоуказателей. Нос судна периодически врезался в очередную волну. При каждом ударе над баком, с обеих сторон форштевня, поднимались два мощных фонтана со снопом брызг. Гребень волны проходил дальше, вдоль судна, переваливая через фальшборт. До следующей волны, вода с палубы успевала сойти через шпигаты, которые были между фальшбортом и палубой вдоль всего судна. Мы закурили, и помощник поделился своими наблюдениями
- представляешь, каждая девятая волна, почему-то выше остальных, недаром говорят: «девятый вал», - и я включился в наблюдение за поведением волн.
Действительно, если обычная волна просто заливала пространство между грузовым трюмом и бортом, и сразу ниагарским водопадом стекала снова за борт, то каждая девятая заходила на палубу, планширь полностью срывался под гребнем волны, который стремительно проходил вдоль всего судна и разбивался о лобовую переборку надстройки.
За совместными наблюдениями прошло минут десять, как вдруг, очередная волна пробежала по палубу, и как только ударилась об настройку, на мостике раздался пронзительный звонок тревожной сигнализации. Мы сразу бросились к пульту пожарной сигнализации, на котором горел красный сигнал, индицируя, что где-то в жилых помещениях команды не все в порядке. Штурман квитировал сигнал, выключив разрывающийся звонок, и попросил меня взглянуть в надстройку - «что там произошло?!». Я вышел из темноты мостика в освещенный коридор и прошел на две палубы вниз. Ничего необычного, судно спокойно спало, как обычно, коридоры были освещены, слышался только привычный шум работы главного двигателя. Как вдруг с лестницы, ведущей на главную палубу, послышался непонятный шум.
В каютах на главной палубе, у нас жил рядовой состав. С правого борта жили боцман, матросы и буфетчица с дневальной, с левого борта – члены машинной команды. Каюта боцмана была в торце коридора, ее иллюминаторы выходили на лобовую переборку. Я спустился еще на палубу ниже и стал очевидцем следующей картины.
Боцман, совершенно голый, подпрыгивал на одном месте у дверей своей каюты, а из других дверей выглядывали остальные обитатели, разбуженные шумом.
Оказывается, очередная волна, ударившись о надстройку, выбила иллюминатор у боцмана, пролетела, срезая все на своем пути, через всю каюту и ударилась о стенку каюты, прямо над кроватью боцмана, у его головы.
Боцман в это время спокойно отдыхал. Как оказалось, он любил спать совершенно голым. Как вдруг на него обрушился целый водопад. Проснувшись, первая мысль, которая пришла к нему в голову, была, что пароход уже тонет, вода выдавила иллюминатор и надо срочно бежать на самый верх, чтоб попытаться вынырнуть. Он выскочил из каюты и голый понесся по трапу наверх. Уже на палубу выше он сообразил, что коридоры нормально освещены, слышен шум машины, т.е. его предположение ошибочно. Боцман попробовал вернуться в каюту, но не тут-то было! Как только он переступал дверной комингс в каюту, где по палубе перекатывалась вода, его сильно «шибало» электрическим током, что заставляло мгновенно выпрыгивать назад, в коридор. На шум стали выглядывать соседи, которые впоследствии и оказали ему помощь.
Я же, вернувшись на мостик, успокоил вахтенного помощника, что пожара нигде не обнаружил и рассказал о происшествии на главной палубе.
На следующий день дырку от выбитого иллюминатора закрыли толстым фанерным листом, который красовался на переборке, пока не вставили новый иллюминатор.