Сон 8
Из цикла "Зимние сны кота Крузерштерна"
За окном огромными хлопьями тихо падал снег. Уже темнело. Чтобы меня не забыли на улице и в этот морозный вечер, я загодя пробрался к своей циновке и улегся у железной печки. Огонек пламени тихонечко жужжал, нагревая трубы. Меня разморило, и я прикрыл глаза.
Сегодня был удачный день, были посиделки. Вода в пруду замерзла, и рыбалка кота Митьки закончилась. Вот и «точили лясы» кто о чем. Пока наш мудрый Митька не начал свой рассказ о былой жизни на берегу северного моря. А ладно у него все получалось! И про оленей, и про белых медведей, и про дрейф на льдине.
Пришёл я домой, улёгся возле печки, согрелся и захрапел...
*******
Ой, как холодно! Даже шерсть дыбом встала! И что это так пронзительно свистит и завывает? Открыл глаз, потом другой. Нет, это не моя циновка! И огонь горит прямо посередине комнаты. Где это я? Кажется, кот Митька говорил, что это юртой называется. Откуда так холодно? Ба, да дверь-то нараспашку открыта! А в неё ветер так и врывается, занося хлопья снега прямо на мою шерсть. Бр-р!
А вот и хозяева! Ну, точно, они! Только в каких-то странных одеждах. Типа мешка с прорезью для лица. А, да это оленьи шкуры, Митька говорил, что на Севере все так ходят. Для тепла. Принесли дров. Костер разгорелся с новой силой. Поставили чан на огонь. Запахло вкусно, мясом. Уж в чем, в чем, а в этом я разбираюсь! И сразу в животе потеплело. Уж меня-то не обделят!
Все было необычно, но я быстро освоился, Митька так подробно обо всем рассказывал. После вкушения пищи все прикрылись оленьими шкурами, завернулись в них, и захрапели. Вьюга так завывала, что мне стало страшно, я свернулся клубочком в ногах Хозяина и замурлыкал.
Наступило утро - если это можно назвать утром! В полярную ночь солнце не светит! Хе-хе, я это знаю! Друг Митька меня посвятил во все тонкости северного бытия.
Хозяин скомандовал сложить скарб, разобрать юрту и все погрузить в повозку. Надо перегонять стадо оленей на другие земли, здесь, на месте этой стоянки, корм закончился. Я с видом знатока помогал Хозяйке запаковывать вещи и караулить их вместе с собаками, которых насчитал аж штук 20!
Мне не терпелось запрыгнуть на собаку, ведь Митька рассказывал, что на Севере ездят на собаках. И я уже приглядел одну особь, пошерстистей. А-то как же я удержусь на ней, если у нее шерсть короткая? Митька говорил, бегают они быстро. А хозяева запрягали в сани 7 оленей. Да, да! Семь оленей! Я считать умею с детства, прабабка была грамотной.
Вот они, красавцы! Совсем как лошади, только поменьше и пошерстистей. И рога, рога с полтуловища! Рожища! Да, я не мог спутать, это и есть олени, я еще по телеку их видел. Страшно тогда испугался! А живьем они не страшные! А где же белые медведи? Митька так много о них рассказывал, что мне не терпелось их побыстрее увидеть.
Я запрыгнул на собаку, вцепившись ей в шерсть, и стал ее погонять кнутом, как Хозяин погонял оленью упряжку. Верхом на собаке я гонялся за оленями, направляя их следом за хозяйской упряжкой.
На востоке посветлело, значит, дело близилось к обеду. А мы с собакой все гонялись за молодым олененком, который отбился от стаи.
И совсем потеряли его из виду. Как и стадо оленей, как и упряжку с моими хозяевами.
Молодость, все-таки, дает о себе знать. Летишь куда-никуда сломя голову! И не думаешь о последствиях! Хорошо, если все хорошо заканчивается! Мне в этом плане всегда везет!
Вот и сегодня, выбросило меня к берегу того самого северного моря, про которое любит рассказывать кот Митька на пенсии. Нет, я, конечно, мог представить море, чуть больше нашей реки, или озера. Но чтобы оно было таким бескрайним!
Все во льдах и плавающих льдинах. А на берегу купаются звери. Огромные такие, с передними крыльями и хвостом, как у рыбы. Да, память у меня хорошая, я вспомнил, что эти крылья ластами называются. А животные не то тюлени, не то моржи.
Подполз я к их стае, не знаю, к кому обратиться.
- Эй, друг, товарищ, можно вас на минутку? - осипшим голосом промяукал я.
В таком гвалте меня не сразу услышали. Да и котов они никогда не видели. Прислушался я к их голосам, и стал понимать их.
- Подвинься, разлегся тут на самом хорошем месте, дай и другим полежать - ворчал старый тюлень на молодого проныру, который успевал и рыбу выхватить из воды, и полежать на камне.
Этот молодой тюлень и заметил меня среди своих сородичей. Видно, такой же любознательный, как и я.
- Меня Цек зовут, а тебя? – спросил он, подталкивая своим носом ко мне недоеденную рыбу. – Что-то ты не похож на нашего брата. Заезжий, что-ли? И что это у тебя вместо ласт?
- Я кот Крузерштерн, можно просто Крузя – промяукал я на своем кошачьем языке, доедая рыбу, - А вместо ласт у меня лапы.
Вот так мы и подружились с Цеком. Прибился я к их стаду. А что? Рыбы вдоволь! На ночь они сбиваются в стаю, греют друг друга своими телами, и мне тепло. Цека в стае уважали, молодой и перспективный, совсем как я.
Сколько времени я провел в стае тюленей, не знаю. Но пришлось смириться с обстоятельствами – кругом полярная ночь, заснеженная тундра, и даже нелюбимые мною мыши зимовали в норах глубоко под землей. И только море давало пропитание.
Вот тут я и вспомнил с благодарностью рассказы кота Митьки о рыбалке! Я, конечно, видел, как ловили рыбу тюлени и мой новый друг Цек. Ловко у них это получалось! Но я кот, и плавать под водой не умею. Да и вместо ласт у меня лапы. Вот и обучился я рыбной ловле, сидя на льдине. А что, почти как в сказке про волка: «... ловись рыбка, большая и маленькая».
Цек сажал меня на кусочек льдины и толкал в открытое море. А там рыбы – видимо-невидимо! Хоть лапой зачерпывай, как сетью, хоть хвост опускай, рыба сама вцепится.
Было у нас с Цеком и развлечение. Мне так понравилась езда верхом на собаке, по тундре, с ветерком, что я уговорил тюленя покатать меня на спине по морю. Я вцеплялся в его жирную холку когтями и он возил меня по воде. Ну, совсем как на водном мотоцикле! Не переживайте, ему не было больно: там у тюленей такой жировой слой, что они ничего не чувствуют. Так мне сказал Цек.
Кроме всего прочего, я работал аниматором в тюленьем детском саду. В любом обществе, в любой общине или стае, тунеядцев не держат. Везде надо трудиться. И я тоже нашёл себе применение. Например, мы с Цеком научили детенышей играть в снежки.
А что, и забавно, и полезно, тренирует реакцию! Я лапами лепил снежок, бросал, а Цек ловил своими ластами. Но верхом мастерства считалось, когда тюлень мордочкой отбивал снежок, совсем как мячик. Вот это точность! Может пригодиться, вдруг придётся жить среди людей, тогда можно устроиться на работу в цирк. Я видел по телевизору.
Так незаметно пролетело время, полярная ночь сменилась на полярный день, когда солнце светило круглосуточно. Нам, котам, не привыкать, мы спим в любое время дня!
Однажды тюлень Цек принес мне хорошее известие. Что греха таить, я скучал по своей прежней жизни и делился с тюленем своими воспоминаниями. Хоть мы, коты, и гуляем сами по себе, но котовое товарищество нам необходимо.
Так вот, птицы принесли весть о том, что вдоль берега пробирается ледокол с людьми на борту. Якобы открылась навигация. У меня екнуло сердечко, я все ещё не терял надежду вернуться на Родину.
Провожали меня всей стаей, особенно галдели детеныши, которые уже ко мне привыкли. Ластами махала вся стая, когда мой новый товарищ Цек увозил меня на своем загривке в море.
А вот и корабль, пробирающийся сквозь льды. Я махнул на прощанье лапой Цеку и вприпрыжку поскакал к ледоколу.
Люди меня сразу заметили. Еще бы! В ледяном безмолвии увидеть кота! Доброта людей не знала границ, все кинулись меня кормить. Им ведь и невдомек, что в тюленьей стае я наелся свежевыловленной экологически чистой рыбы на всю свою оставшуюся кошачью жизнь!
И потому 2 дня я делал вид, что голоден и благодарен людям. Иногда приходится и подыгрывать, люди любят лесть!
Молва о коте, каким-то чудом оказавшемся на льдине северного моря, облетела весь корабль. На меня только что очень ленивый не приходил посмотреть!
Через несколько дней корабль причалил к берегу какого-то северного города. Я было уже собрался сойти на берег вместе с группой людей, как вдруг... О, я не мог поверить своим глазам и ушам! Я услышал знакомый голос, а затем увидел входящим на корабль сына моих Хозяев! Да, да!
Это он дал мне имя Крузерштерн! И я бросился к нему в ноги. Тут и он меня узнал: «Крузя, ты, что ли? Как ты здесь оказался?» Команда корабля рассказала ему, что меня нашли на льдине. Он меня жалел, называл бедолагой, гладил за ушами!
Так вот я и оказался путешествующим на Северный Полюс вместе с моим Хозяином.
Он профессиональный фотограф, астроном, и путешествие на Северный Полюс было его давнишней мечтой. Я видел в нашем Планетарии его фотографии северных сияний в средних широтах, а теперь он решил сделать фотосессию на Северном Полюсе.
Не буду долго задерживать вашего внимания, как проходил наш путь. После всех испытаний в тундре и в тюленьей стае, я оказался в привычной для себя среде обитания, среди людей. Приходилось и работать – ловить мышей в трюмах. Но в целом я был спокоен рядом с моим Хозяином.
И когда осуществилась моя мечта, и я увидел белого медведя на Северном Полюсе, любопытство мое иссякло. Хотелось домой, на свою циновку. И побыстрее рассказать котам на кошачьих посиделках о своих северных скитаниях.
*******
Входная дверь открылась, вошёл сын моих Хозяев и положил перед моим носом свежую рыбу. Совсем как ту, которую я ел, когда жил среди тюленей.
Или мне это приснилось после рассказов кота Митьки о Севере?
Продолжение http://www.proza.ru/2014/02/04/2445