ВТОРНИК 11.59.
Кирилл сидел в палате у жены и держал ее за руку. Он был бледен и совершенно измучен после бессонной и такой тревожной ночи. Он гулял, пока небо не окрасилось первыми яркими мазками рассвета. Отправился домой, едва передвигая ногами от усталости. Сбросил пальто и ботинки и повалился на диван. Словно в яму. Бездонную и абсолютно черную. Очнулся спустя несколько часов, привел себя в порядок, поел и отправился в больницу. Только сильнейшее желание увидеть жену заставило его выйти во двор. И теперь он здесь, рядом с ней. Все без изменений. Это то, что он слышал на протяжении почти двух недель. Двух? Казалось, минула целая вечность. Каждое утро Кирилл начинал новую жизнь, проживал ее и к вечеру умирал, что бы воскреснуть для нового витка завтра. И это длилось уже очень давно. Очень, очень давно. Он потерял ощущение реального времени. Мужчина чуть склонился над рукой жены, разглядывая ее бледные тонкие пальцы, и заговорил.
- Я многое пережил за последние дни. Знаешь, Эля, мир без тебя так стремительно меняется. Когда очнешься, не узнаешь ни его, ни меня. Может быть. Я о многом думал этой ночью. Кстати, прости, если буду нести бессвязную чушь. Чертовски устал! Так много хочется сказать, и так путаются мысли. Досада. Но есть нечто важное! Кажется, я знаю, отчего ты решила сбежать. Виктор? Мне стало кое-что известно о вас. И право даже предположить не могу, как бы отреагировал на это известие раньше. Иногда думаешь, как было бы хорошо, если бы знать о результате своих действий наперед. Так не бывает, потому мы так часто ошибаемся и разочаровываемся. Но со мной случился исключительный случай. Сначала я увидел результат, а потом узнал о действии. Значит, я не могу ошибиться. И потому могу с полной уверенностью сказать: « Давай выбросим на помойку прошлое, Эля. Сожжем своих скелетов и не станем перебирать пепел». Я не собираюсь даже обсуждать с тобой случай с Виктором. Проверять правильность своих догадок. Не стоит. Открой глаза, и мы просто начнем все заново. Слышишь, Эля? Давай все изменим!
Он бережно взял ее руку и поднес к губам. На лице жены не дрогнул ни один мускул. Именно теперь это особенно сильно ранило Кирилла. Ему казалось, что слова прозвучат, как волшебное заклинание, и Эля откроет глаза. Он готов был поверить чему угодно. Она могла очнуться. Должна. Стоит только захотеть. Но женщина все не шевелилась. Кирилл чувствовал, как в сердце прокрадываются волны отчаяния. Неужели это все? Он понятия не имел, что еще может заставить ее вернуться. Кирилл порывисто поднялся, не способный больше наблюдать это неподвижное тело. Ее душа забрела так далеко, что не слышит его зова. Кирилл вышел из палаты. Погруженный в мрачные раздумья он вернулся домой и, поддаваясь усталости, лег спать.
**********************
ВТОРНИК 20.00.
Кирилл открыл глаза, поначалу не понимая, где находится и почему его окружает полная темнота. Пробормотав что-то и тряхнув головой, мужчина сел на постели, тараща глаза во мрак.
- Ах, черт, я, кажется, проспал весь день, - без сожаления проговорил Кирилл.
Он чувствовал, что усталость отступила. Встать, немного размяться, и он снова будет в норме. Поесть. Кирилл ощутил вдруг зверский голод. Только вот холодильник, пожалуй, пуст.
- Ничего сбегаю в магазин, - проворчал Кирилл и, окончательно проснувшись, встал с постели и направился в ванную.
- Спать в одежде, - бормотал он. – Элька была бы в ужасе! Нет, она и так будет в ужасе. За эти дни я приобрел массу вредных привычек.
Кирилл остановился посредине комнаты.
- Кстати! Я же снова курю! Нужно не забыть про сигареты, когда пойду в магазин.
Он, кряхтя и фыркая, умылся ледяной водой, потом, поколебавшись немного, переоделся в свежую рубашку, свитер из тонкой шерсти и темные вельветовые брюки. В этом он всегда чувствовал себя комфортно. Особенно брюки. Они были довольно старыми. Когда-то давно Эля выбрала их для него в маленьком тесном магазинчике. Кирилл улыбнулся, вспомнив, сколько брюк пришлось перемерить тогда. Он нервничал, но старался угодить ей. Теперь, спустя несколько лет, брюки все еще сидели как надо и напоминали о жене. Мужчина прошел в прихожую надел теплую куртку и ботинки, всунул в карман деньги (привычка, вечно раздражавшая Элю - все рассовывать по карманам) и отправился бодрой походкой в ближайший круглосуточный магазин, где продавали готовую еду. Спускаясь по лестнице, Кирилл подумал, что давно не пользовался машиной. Вечно рассеянное внимание не позволяло сесть за руль. Кстати, он давно не пользовался и лифтом. А это уже было более удивительно.
- Я взбадриваю себя пешими прогулками, - пробормотал Кирилл.
Раньше подобное никогда не пришло бы ему в голову. Очень многое изменилось. Режим вечного ожидания чуда сделал некого нового Кирилла.
На улице привычно валил снег. Морозный воздух тут же забрался и высушил нос. Да и все лицо словно в миг покрыла ледяная корка. Мужчина с радостью подумал, что до магазина всего минут пять ходьбы. Он сделал первый шаг, и ветер, словно противясь этому, бросил в лицо охапку снега. Ледяные искры неприятно кольнули глаза. Кирилл поморщился, поднял воротник куртки и, пониже опустив голову, чуть ли не бегом пустился в магазин. Добрался минут за десять вместо обещанных пяти. В магазине было светло и уютно. Приятно пахло свежими пирожками и жареным мясом. Кирилл опустил воротник, роняя на пол снег охапками, который тут же подтаивал, превращаясь в безобразные лужи на полу. Дородная молодая девица за прилавком недовольно поджала губы странного фиалкового цвета, потом перевела взгляд на Кирилла и расплылась в улыбке.
- И в такую зверскую погоду жена отправила вас в магазин? – сладко проговорила она, поблескивая бледно-голубыми глазами, в обрамлении фиолетовых теней. Она беззастенчиво оценивающе рассматривала мужчину.
- Копченая курица, салат, маринованные грибы, - сухо ответил Кирилл.
Девица поджала свои жирные синюшные губы и отправилась выполнять заказ. А Кирилл, одурманенный ароматом пищи, подумал, что было бы не плохо купить еще колбасы, сыра и пару килограмм шоколадных конфет. А может быть еще бекона и яиц? Фруктов? Кирилл предпочитал зимой грейпфруты. И кусочек свежезамороженной форели. Эля всегда так восхитительно готовила ее!
Мечты Кирилла, а скорее мечты его голодного желудка прервала вернувшаяся продавщица. Она молча выложила перед мужчиной плотно упакованные покупки. Кирилл вежливо поблагодарил и отправился в дальнейшее путешествие по магазину. Девица проводила его полным разочарования взглядом. Кирилл походил по магазину еще пол часа, сметая с полок, все, кажущиеся привлекательными продукты. Наконец, угомонившись, отправился к кассе, и уже расплачиваясь, вспомнил, что не на машине. Всю эту гору продуктов придется тащить самому. Кирилл тоскливо глянул на лежащие сверху конфеты в серебристо синих бумажках, вздохнул и решил, что до дома не так уж далеко, да и ветер теперь будет дуть в спину. Покупки, предупредительная девушка возле кассы аккуратно упаковала в четыре больших пакета и, высказав положенную благодарность, автоматически улыбнулась Кириллу. Он машинально ответил на улыбку и, взяв пакеты, медленно побрел к выходу.
- Нужно было наесться консервами, перед тем как идти в магазин, - бубнил Кирилл, чувствуя, что пакеты оттянули руки, чуть ли не до земли. Он сразу же вспомнил картинку из школьного учебника. Неандерталец. Да, было наверное, очень похоже. Да и консервов в доме давно никаких не было. Зато был еще запас хорошего коньяка. Пару бутылок красного французского вина и по бутылочке текилы и рома. И это, пожалуй, все. У Кирилла засосало под ложечкой и он, как мог, ускорил темп. Возле арки ведущей во двор его дома решил остановиться и передохнуть. Отдышался и, заглянув в темноту, подумал, что осталось всего несколько шагов. А там уж непременно лифт. Потом теплая квартира и долгожданный пир. Неожиданно Кирилл заметил тонкую струйку дымка, выползающую из темноты. Принюхался и удивленно приподнял бровь. Неужели история повторялась? Мужчина шагнул в темноту и едва не наткнулся на скрюченную черную фигуру.
- Вот черт! – с досадой выругался он и резко спросил: - Ты кто?
Из темноты донеслась какая-то отчаянная возня, потом неловкий вопрос:
- А ты кто?
И на Кирилла пахнуло смолянистым дымком. Человек скорее был растерян или может быть даже напуган, чем невежлив. Почувствовав это, Кирилл спокойно пояснил, указывая на дом и чувствуя себя немного не ловко.
- Я живу здесь.
- А-а, - протянул человек уже более оживленно: - А я здесь.
Казалось, он даже усмехнулся в темноте.
- Бомж что ли? – уточнил Кирилл.
- Да, нет. Просто этой ночью остановиться негде. Я путешествую.
Это прозвучало так неожиданно. Человек, скрюченный в подворотне на жестоком морозе, беспечно покуривал сигаретку и назывался путешественником.
- Пешком путешествуешь? – уточнил Кирилл. Он не видел человека, но голос располагал к себе. Мужчина был заинтригован и не хотел так просто уходить.
- Так интереснее, - ответил незнакомец. – Хочу лично познакомиться с каждым метром пути. Ощутить его запах, рассмотреть его краски, прикоснуться к нему. Мне так интереснее, - повторил он.
- Куда же путь держишь?
- В Париж, - серьезно и мечтательно ответил незнакомец.
Кирилл удивился еще больше, но не спешил с выводами.
- Почему в Париж?
- Мечта, - пояснил незнакомец. – А почему бы и нет? Хочу увидеть Эйфелеву башню, Сену и Триумфальную арку. Куплю себе бонги и буду играть где-нибудь там.
Последнее прозвучало мечтательным, но не совсем уверенным тоном.
- Лет-то тебе сколько?
- Не так много, что бы прекратить мечтать, и не так мало, что бы любой мой поступок считали глупостью.
- Глупость? – Кирилл пожал плечами. – Нет. Я думаю о том, что, проводя ночи в подворотнях на трескучем морозе, ты вряд ли доберешься до Парижа. Возможно, тебя подберет милицейский патруль, и это будет не самый худший вариант.
- Мой друг живет неподалеку. Я не знал, когда точно доберусь до города, поэтому не предупредил, и его не оказалось дома.
- А денег на гостиницу конечно нет?
- Деньги есть, но мне жалко тратить их на гостиницу, - ответил тот. – К тому же друг может вернуться.
- Давай, пойдем ко мне. Поужинаем вместе, отоспишься, отогреешься, а там уже как знаешь. Давай, поднимайся, заодно и пакеты поможешь донести.
Человек колебался. Да и Кирилл был несколько ошарашен собственным предложением. С чего вдруг ему захотелось пригласить к себе странного незнакомца? Казалось, в последнее время Кирилл предпочитал одиночество. Может оно же, в конце концов, и надоело? Или пакеты с продуктами оказались слишком тяжелыми? Пока Кирилл преодолевал метр за метром дорогу до дому, есть практически расхотелось. Может быть, этот голодный странник покажет на своем примере, что такое хороший аппетит?
- Думаю, по пути тебе встретится еще масса незнакомых людей, - сказал Кирилл. – Если не научишься разбираться в них, и отличать злые намерения от добрых, путь будет слишком трудным.
- Никогда даже не пытался разбираться в людях, - спокойно ответил путешественник.
- Почему? – машинально поинтересовался Кирилл.
- Чем больше копаешься, тем больше запутываешься. Где-нибудь наверняка ошибешься и сделаешь ложное заключение. Людей нужно чувствовать, - усмехнулся незнакомец.
- Очень мило, - пробормотал Кирилл. – Приму к сведению.
Потом решительно проговорил:
- Ну, так что ты там прочувствовал по поводу моего предложения? Думай быстрее, иначе я окончательно замерзну.
- Пойдем! – ответил незнакомец и вынырнул из темноты.
На Кирилла глянули пытливые голубые глаза. Из-под шапочки, по-летнему тепло располосованной, выбилась тонкая, как паутинка и длинная прядка волос. Кирилл с удивлением отметил, что странник старше, чем ему показалось в начале. Он был невысокий, худощавый, со странно смуглой для зимы кожей. Смуглой кожей и светлыми, как лен, волосами. Кирилл принес пакеты и молча отдал гостю один. Тот с пакетом и достаточно тощим для путешественника рюкзачком на спине поплелся следом за Кириллом к дому. Они молчали всю дорогу до квартиры. Кирилл отворил двери, вошел первым и включил свет.
- Заходи, - сказал он гостю. – Здесь, по крайней мере, тепло.
Тот вошел, медленно и осторожно ступая на новую территорию. Огляделся, удовлетворенно кивнул и опустил на пол пакет и рюкзак. Кирилл уже разделся и теперь с любопытством наблюдал за гостем. Тот стянул добротный тулуп, ботинки военного образца и, наконец, к тому же крайне неохотно полосатую шапочку. Длинные, белые волосы были взлохмачены. Незнакомец пригладил их и стянул махровой женской резинкой ярко- оранжевого цвета. Жест был машинальным, но отточенным до мелочей.
- Я вообще не люблю тулупы, - почему-то сказал незнакомец, глядя на Кирилла, и смущенно улыбнулся. – Но зимой без них не обойтись.
- Я предпочитаю куртки, - ответил Кирилл, словив себя на мысли, что развивает любую брошенную незнакомцем фразу. – В них удобнее, когда ты за рулем. Проходи в комнату, - предложил он, жестом показывая куда. – Устраивайся. Скоро будем ужинать.
Он собрал все пакеты и отправился разбирать их на кухню.
- Разогреть в микроволновке курицу, - бормотал Кирилл, снова погрузившись в мысли о еде. – Салаты выложить, сделать пару бутербродов. Сделать? Или нет? Черт, нужно было просто заказать еду из ресторана! И поволокло же меня в этот магазин!
Вскоре ужин был готов. Курица, несколько видов свежих салатов, маринованные грибы и овощи. В завершение Кирилл разложил на столе тарелки, вилки, ножи, салфетки и бокалы.
- Коньяк пьешь? – спросил он, входя в комнату, где оставил гостя.
Тот сидел в кресле, и, казалось, рассматривал стену напротив.
- Да, - кивнул тот. – Хотя, по-честному, предпочитаю ром.
- Вот как, - Кирилл окинул незнакомца подозрительным взглядом.
Одет в растянутый свитер из толстой шерсти, джинсы, очень добротные, но уже не новые, и огромные пушистые носки. На ценителя рома не похож. Кирилл покачал головой и усмехнулся.
- Что ж ром, так ром.
И отправился за бутылкой. Достал ее из бара и показал гостю.
- Тебе повезло – последняя. Подойдет?
Незнакомец поднялся и, приблизившись, с интересом взглянул на предложенную бутылку.
- Очень хороший ром, - одобрил он.
- В таком случае, пойдем ужинать, - проговорил Кирилл, потом, подумав немного, повернулся к бару.
- А я предпочту коньяк. Не люблю изменять привычкам.
«Это действительно стало входить в привычку в последнее время», - озабоченно подумал он, и машинально добавил: – « Эля бы не одобрила»,
Наконец, мужчины устроились за столом. Кирилл откупорил бутылки.
- Роскошный ужин, - осторожно одобрил незнакомец. – Неловко, что я не смог внести своей доли. Хотя…
Он поднялся и вышел в прихожую. Через минуту вернулся с наполовину опустошенной упаковкой соленых крекеров.
- Вот, - сказал он скромно. – Мой вклад в ужин. Это все что у меня осталось из запасов.
Кирилл задумчиво посмотрел на блестящую упаковку.
- Тогда твой вклад гораздо ценнее моего, - ответил он.
Гость, наконец, уселся и, подняв свой бокал с ромом, сделал маленький глоток. Кирилл, в свою очередь, отхлебнул коньяк.
- Кстати, - сказал гость. – Разреши представиться. Меня зовут Геннадий. Геннадий Теркин.
- Теркин? – повторил Кирилл, приподняв бровь. – Я – Кирилл.
Гость кивнул и аккуратно взял себе на тарелку немного салата.
Некоторое время они молча поглощали пищу, удовлетворяя голод. Потом Геннадий допил остатки рома из бокала и поёжился.
- Наконец-то начинаю размораживаться, - пояснил он смущенно. – Морозы у вас знатные, даже тулуп не спасает!
Кирилл внимательно смотрел на гостя.
- У нас? – переспросил он. – А ты откуда?
- Да уж тоже не из теплых краёв, - уклончиво ответил Геннадий.
- Давно путешествуешь? – поинтересовался Кирилл, подливая ром в опустевший бокал гостя.
- Пожалуй, всю жизнь, - почесав подбородок, ответил тот.
Кирилл сдержанно улыбнулся.
- Так уж и всю? – усомнился он.
- Да, правда, - живо подтвердил незнакомец. – Я даже родился на пол пути к какой-то цели. Моя мать была великая путешественница. Кем был мой отец - не знаю. Неким встречным на пути? Мама никогда не рассказывала о нем толком.
Кирилл усмехнулся и помахал указательным пальцем.
- Нет, нет, никогда не верил в подобные истории. Все великие путешествия заканчиваются тогда, когда пустеет кошелек. Нет денег – нет еды, нет ночлега и так далее… Человек зависим от денег. Это единственная зависимость, от которой не может избавиться никто. А деньги нужно зарабатывать, а на это нужно время. Вот и выстроилась цепочка взаимозависимых вещей. Одна медицинская сестра тоже говорила, что она всю жизнь путешествует, имея в виду ежегодные поездки на курорты во время отпуска. А вот, к примеру, я, человек неплохо обеспеченный, мог себе позволить только съездить с женой в Тибет и Египет.
Кирилл замолчал, чувствуя, что коньяк неприятно сильно ударил в голову.
«Несу какую-то бессмыслицу», - с досадой подумал он.
- Каждый смотрит на жизнь со своей колокольни, - серьезно ответил гость, выдержав небольшую паузу. – И ты действительно прав, не доверяя моим словам. Я не путешествую всю жизнь. Но, я и не твоя знакомая медсестра.
- Вот видишь! – удовлетворенно сказал Кирилл, и почувствовал, что язык начинает заплетаться.
- Моя мать была младшей дочерью очень известного и богатого человека. Получила отменное воспитание, образование, наследство, когда дедушка и бабушка погибли в один день при трагических обстоятельствах.
Кирилл улыбнулся и устроился поудобнее. Вступление было похоже на начало бульварного романа.
- И знаешь, как она распорядилась деньгами? Она начала путешествовать. Никогда не пользовалась при этом комфортабельным транспортом. Казалось, она ненавидит комфорт всеми фибрами своей души. Пешком. С тем самым рюкзаком, что лежит у тебя в прихожей. Она останавливалась на ночь в придорожных гостиницах только первое время, пока не приобрела друзей повсюду. Ей говорили в одном городе: « Ты собираешься туда-то? Вот адрес, там живет человек, который сможет тебя приютить, или найдет кого-то, кто смог бы». Такая система действует везде. Поверь, можно пройти всю страну, не разу не останавливаясь в гостиницах и между тем, не проводя ночь на улице. Мать нравилась людям, которые давали ей кров. Чаще всего на одну ночь. Она была практически нереальной. Как дуновение ветра. Пришла, и вот уже исчезла навсегда, унося вслед за собой запах свободы и очень дальних дорог. С каждым днем она тратила денег все меньше и меньше, зато находила в сто крат больше. И этот путь, по которому она шла, не чем не сложнее путей по которым бредут остальные. Просто она решилась.
- Просто у нее были деньги и дом, - прокомментировал Кирилл. – Для подстраховки. Если что-то пойдет не так. Или ей захочется вернуться. Богатый человек не боится умереть от голода на большой дороге. Даже если у него нет кредитной карточки в кармане. Это подсознание. Оно говорит: « У тебя всегда будет с чего начать новую жизнь, если что». Я не всегда был обеспеченным. Поверь мне, то, что ты рассказываешь, это все элементы не свободы, а роскоши. Это словно каприз богатого человека.
Гость покачал головой. Он был не согласен.
- Ты одет в старые, потрепанные джинсы, но предпочитаешь пить дорогой ром, - проговорил Кирилл и махнул рукой. – Прости, я перебил тебя. Расскажи мне о своей матери, а я постараюсь не влезать со своими выводами. Не обижайся, это я так, по старой, казалось уже забытой привычке.
- Мать так и не вернулась в свой дом, - ответил Геннадий. – Шли годы, она стала засиживаться на одном месте. Сперва несколько дней, потом неделя… Загадочная аура ветра растаяла. На одной из таких длительных остановок мать встретила моего будущего отца. Это все, что я знаю о нем. Нет! Еще! Она сказала: «Он был черным». Вот это, уже, пожалуй, действительно все. Когда родился я, мать забыла дать мне имя. Хотя очень любила и всегда пела мне песни. Я болтыхался у нее за спиной в рюкзаке, высовывая наружу только голову, и слушал, слушал, слушал ее. И светило солнце. Мать не путешествовала зимой, пока я был маленьким. Не думаю, однако, что бы у нее появилась идея вернуться домой. Кажется, она просто забыла, что у нее когда-то был дом и деньги. К тому времени у нее не было никаких кредиток. Однажды, когда мне исполнилось лет пять, мать спросили: « А как зовут твоего сорванца»? Странно, что у нее никто не спрашивал этого ранее. Мы с мамой переглянулись с таким видом, будто проспали Новый год.
- И в правду, - сказала она. – А я и забыла. Ведь людям необходимо имя. Может быть, когда-нибудь мой сынок захочет стать членом общества, тогда ему без имени не обойтись. И она нарекла меня Геннадием. Не помню даже в чью честь. Но точно не просто так! И не думай, будто она совсем спятила. В том мире, где она жила, имена были вовсе не нужны. Среди бесконечных дорог эти облагозвученные порядковые номера человечества не имели никакого смысла. Мать подарила мне имя, потому, что любила меня. Любить – значить уважать свободу другого человека, значить понимать, что кто-то может мыслить отлично от тебя и желать чего-то другого.
Геннадий на миг замолчал, задумчиво глядя в пол, потом, не глядя на Кирилла, быстро произнес:
- Она умерла от приступа аппендицита в степи десять лет назад. Но еще раньше, словно предчувствуя кончину (ведя такую жизнь, становишься особенно чувствительным) она сделала все, чтобы я мог считаться ее сыном по всем человеческим правилам. Кто-то из ее бесчисленных друзей помог оформить свидетельство о рождении. В общем, не знаю, какие усилия были приложены в этом фантастическом деле, важен результат. Она умерла, а я стал миллионером. У матери был дом, валютные счета в банках у нас и за границей. И они значительно выросли за годы ее отсутствия. Мне было восемнадцать, когда я вернулся в отчий дом и после массы судебных разбирательств и полемик с родней смог вступить в права наследования. Друзья мамы и тут помогли мне. И знаешь, неведомые дотоле ощущения, новая жизнь увлекли меня. Как некогда мать поманили дороги, меня поманила к себе нормальная с точки зрения социального человека жизнь. Мне нравилось все. Одежда, еда, комфорт и крыша над головой. Мне нравилось слушать, как шумит дождь за окном. Как ветер стучит в стекла. Он не мог рассказать мне ничего нового. Он приносил пыль с дорог уже пройденных, а передо мной лежала новая жизнь, словно праздничный не разрезанный торт. Я рискнул откусить от него кусочек, потом еще, потом втянулся настолько, что перестал замечать течение времени. Ведь жизнь в дороге имеет свое измерение времени. Рассвет, полдень, закат. Часы также бесполезны, как и имя. В общем, жизнь схватилась за новичка и заволокла меня в самое свое жерло. Так прошло пять лет, пока однажды я не вернулся домой и не услышал ее. Пустоту. Я вошел в дом и вдруг ощутил, что мир превратился в огромную черную дыру. Если подумать о мире и обществе в целом, твоя отдельная жизнь не имеет смысла. Понимаешь, я ведь вертелся, день ото дня делал что-то, но ни я, ни плоды моих трудов не имели, в конечном счете, никакого смысла. Мне стало страшно. Никогда ранее я не ощущал ничего подобного. Когда я шел с матерью по пустынным дорогам то ощущал каждый миг, делал его густым, насыщенным и заполнял им прошлое. Каждый миг прошлого был наполнен новыми ощущениями. За пять лет жизни в городе было некоторое количество ярких ощущений, которые растеклись по прошлому неприглядным киселем. А ведь это было самое начало. Я понимал, что таких ощущений будет становиться все меньше. И тогда я начал путешествовать. Не говорю снова, потому что это было не то. Я путешествовал с комфортом, по экзотическим странам, много видел, привозил сувениры. Видел интересных людей, но их жизнь проходила мимо меня. Я не обзавелся друзьями. Так мимолетные встречи! Сейчас я говорю только о себе, не делая сноску на всех. Мне было скучно. Жизнь не наполнялась смыслом, не делалась густой и сладкой как мед. Я бросил все и вернулся в свой город. Прожил еще несколько месяцев затворником в собственном доме. И отправился в путь. В общем, вернулся к тому с чего начал. Сначала хотел отправиться к кому-то из старых друзей матери, но передумал.
Геннадий замолчал и, порывшись в кармане брюк, достал потрепанную пухлую книжечку.
- Это ее самое ценное наследство, - с чувством сказал он. – Адреса. Это все друзья. Но я не пошел к ним, решил, что если уж начинать, то с нуля. У меня будет свой путь. И так иду уже три года. Пока не научился обходиться без денег. Тянусь за кредиткой по любым пустякам. Но вот эти печенья, - он показал на стол. – Я не покупал. Мне дала их в дорогу красивая девушка Лена. И еще эту резинку для волос ( заметил, тебя удивил этот женский атрибут). Я ночевал у них в доме и впервые, наверное, не охотно уходил утром. Я унес с собой ее образ и вот эти печенья, и старался не съедать их подольше, словно они сохранили прикосновение ее маленьких рук.
Он печально улыбнулся и покачал головой.
- Даже если когда-нибудь судьба вновь занесет меня в тот город я не найду Лену такой, какой она была всего несколько дней назад. Поэтому лучше обходить его стороной. Теплые воспоминания лучше действительности, которая разочаровывает.
Он замолчал, задумавшись. Кирилл тоже молчал, ошеломленный услышанным. Случайный человек, которого он пригласил в дом из внезапно вспыхнувшего сострадания, принес с собой целую жизнь, и она оказалась такой чарующе насыщенной и цветной. Кирилл глубоко проникся обаянием человека и его рассказа.
- Моя жена тоже всегда мечтала о странствиях и больших дорогах, - сказал он, немного охрипшим голосом. – Сейчас она в коме и никто не знает, выйдет ли из нее. Послушав тебя, думаю, может быть, она тоже отправилась в путь и теперь мне уж не догнать ее. Великое путешествие, в котором для меня не оказалось места.
Кирилл не смог скрыть горечь в голосе. Геннадий посмотрел на него ясными голубыми глазами и улыбнулся.
- Если ее сердце осталось здесь, она обязательно вспомнит об этом и вернется за ним, - уверил он.