********************
Эллина возвращалась домой с грузом на сердце. Впервые визит к Даниилу не успокоил, а растревожил ее. Что-то было не так. Словно привычный мир дал трещину, только она не знала где и не могла заклеить ее. А дома ждал теплый желтый свет, негромкая музыка и улыбающийся Влад. Эллина вошла и тут же растворилась во всем этом, забывая о тревоге.
- Как прошел день? – бодро спросил Влад. – Навестила своего друга?
Он знал о Данииле давно, и об их встречах по вторникам, но только теперь решился попросить:
- Расскажи мне о нем.
Эллина стянула с шеи длинный пушистый шарф и села на кровать рядом с мужем. Помолчала, забавно прикусив губу, не зная с чего начать, потом заговорила:
- Он художник, очень неординарная личность. Настолько, что уже много лет лежит в сумасшедшем доме.
- Никогда не общался с пациентами психушек, - неудачно вставил Влад, но Эллина, кажется, не услышала его.
- Он выражает все свои мысли и чувства в картинах, но отказывается показывать их мне. Словно бережет свой внутренний мир от вторжений. Хотя, мы всегда были очень близки, словно чувствовали друг друга. Может быть, он хочет, что бы я поняла его без помощи картин? Знаешь, с тех пор, как он узнал о тебе, он словно закрылся.
- Может быть, ревнует? Он, может быть, влюблен в тебя. Не рассматривала такую возможность?
Эллина покачала головой.
- Нет, здесь что-то другое. Понимаешь, он по-своему оценивает действия людей. Видимо, мои его чем-то не устраивают. Я ломаю его представление о правильности действий.
- Значит то, что ты со мной, неправильно? Но это же так естественно. Твой друг должен был предполагать, что рано или поздно именно так и будет со мной или с кем-нибудь еще.
- Нет, не в этом дело, - нервно перебила Эллина и взмахнула рукой, не в силах подобрать нужные слова. – Даня рассматривает окружающий мир и людей, как нечто целое. Я словно вырванная на вечер вторника картинка этого мира. Я всегда приносила ему гармонию и вдохновение из вне. Была проводником от одного мира к другому, его личному, особому. А теперь что-то не заладилось, что-то не так…
Она замолчала, озабоченно глядя на мужа.
- Иногда мне кажется, что Даня знает что-то особое, что он мудрее нас всех, а иногда я вижу просто одинокого больного человека, обреченного всю жизнь не покидать пределы больничного парка.
- С сумасшедшими так всегда, - сухо заметил Влад. – То, что мы не понимаем, кажется нам либо наивысшей мудростью, либо глупейшей из глупостей.
- Мне сложно говорить с тобой на эту тему, - вздохнув, сказала Эллина и нахмурилась.
- Нет, почему же, - поспешно сказал Влад. – Я все понимаю. Ты оказалась единственным, кто интересуется этим обреченным человеком. Он просто боится тебя потерять. И не надо. Продолжай свои визиты по вторникам. По-моему, это очень благородно.
Эллина пожала руку мужу и улыбнулась.
- Спасибо, что поддержал, - проговорила она и с сожалением подумала о том, что муж, самый близкий для нее человек, может быть так далек от того, что составляло ее мир. Но пусть он смотрит на Даниила так. Мирный сумасшедший, нуждающийся в опеке и поддержке. Пусть так. Им обоим не хотелось продолжать разговор. Эллина встала и подошла к окну, где в свете фонарей искрился снег. Соседние дома словно подернулись тонкой ледяной коркой.
Казалось, зима наконец-то надолго обосновалась в городе.
*********************
ВТОРНИК 01.40
Звонок вырвал Кирилла из блаженного забытья. Мужчина вздрогнул и открыл глаза, таращась в темноту, со сна не понимая, откуда исходит звук. Телефон? Но нет, он был отключен. А кто-то неистово продолжал терроризировать дверной звонок. Вздохнув, мужчина поднялся и, словно старик, зашаркал по темному коридору к двери. В светлом кружке глазка он увидел искаженную фигуру пришедшего.
- Виктор? Какого черта тебе понадобилось среди ночи? – грубо спросил Кирилл. Его пальцы неуверенно застыли на замке.
- Давай открывай, разговор есть, - ответил приглушенный, требовательный голос.
Вздохнув еще раз, и пробормотав проклятье, Кирилл отворил дверь и впустил бывшего коллегу по работе.
- Темно у тебя, - заметил тот, сняв пальто и наугад тычась в стену в поисках вешалки.
- Давай сюда, - проворчал Кирилл и, быстро пристроив пальто, пошел в комнату. – Что там у тебя такого срочного, что не могло подождать до утра?
Виктор вошел в комнату и, глянув на темные очертания мебели, поёжился.
- Свет не включишь?
- Не включу! – отрезал Кирилл.
- Ты словно с цепи сорвался, - посетовал гость. – А я ведь и слова сказать не успел.
- Ничего, скажешь!
- Как твоя жена? – поинтересовался Виктор, отыскав в потемках диван и присев на его кончик.
- Какое тебе до этого дело? – взвинтился Кирилл. – Не за этим же пришел! Давай по существу.
Он достал из кармана сигареты и, щелкнув зажигалкой, нервно закурил.
- Мы всегда были приятелями, разве не так? – начал Виктор.
- Пили вместе пару раз в одной компании. Работали в одной больнице три года назад. Что еще? Совместные рабочие вечеринки, кажется, мы даже начали сходиться. В какой-то момент, я даже пригласил тебя к себе домой, познакомил с женой. Она понравилась тебе настолько, что дело пришлось решать мордобоем. Всё!
- Ты просто псих, - холодно заметил гость. – Все это знали, даже твоя жена. Она всегда боялась тебя.
- Правда? – с угрожающим спокойствием переспросил Кирилл. – Она доверила тебе эту свою тайну?
Он стряхнул пепел прямо на пол и усмехнулся.
- Звучит смешно, если учесть какую неприязнь питала к тебе моя жена.
В комнате повисла тишина.
- Это всё, что ты хотел мне сообщить? – наконец спросил Кирилл, бросая ледышки слов в темноту.
- Я узнал, что произошло, - дрожащим от волнения голосом ответил Виктор. – Я не собирался приходить, даже когда мне сказали, что она в коме и что шансов выйти из нее мало. Я не сочувствовал тебе, сочувствовал ей, но перестал, когда узнал, почему она оказалась на больничной койке. Это ведь был её единственный шанс освободиться от тебя.
И снова повисла тишина, только теперь сквозь нее словно пропустили электрические разряды. Кирилл затянулся сигаретой и выпустил, тут же поглощенную темнотой струйку дыма.
- До сих пор не понимаю, - наконец заговорил он, - что подвигло тебя прийти сюда. Думаешь, я стану обсуждать этот бред?
- Твоя жена пыталась покончить с собой! – выплюнул Виктор. – Ты работаешь в больнице, где она лежит, и врачи (вся эта врачебная этика, или еще что-то) словно стеной огородили эту свою «особую» пациентку. А я знаю правду, доктор «Фрейд»! Ты виновен в состоянии жены. Доктор «Фрейд» на самом деле был доктором «Франкенштейном».
- Какой-то бред, - усмехнулся Кирилл. – Ты просто пьян Виктор. И под эту дудку вспомнил о нашей давнишней неприязни. Ты завидовал мне. Моя карьера оказалась удачней, моя жена – красавицей и умницей, именно такой, какой тебе не светило, даже при большом везенье. Твоя душонка, по-видимому, запела от торжества, когда ты прослышал, что и у меня не все так гладко. Нет, это мягко сказано! Давай я порадую тебя Виктор, сказав, что моя жизнь разлетелась на куски в одночасье. Все потеряло смысл. Видишь, я сижу на руинах. Этого тебе мало? Ты желае6шь добить меня своими бредовыми умозаключениями?
Теперь в голосе Кирилла угрожающе кипел гнев. Самое время было подняться и уйти от греха подальше, но Виктор упрямо гнул свою линию. Он не был пьян, а был зол и не желал отступать.
- Думаешь сбить меня с толку, доктор? Не выйдет. Я знаю, зачем я пришел в это твое чертово логово. Жаль, что только несчастье с твоей женой дало мне смелости открыто заявить тебе: ты маньяк! Настоящий маньяк, под маской лекаря человеческих душ.
- Твое заявление принято,- с холодной иронией оборвал его Кирилл. – А теперь убирайся и проспись. Пошел вон из моего «чертова логова».
Но Виктор не спешил уходить. Вновь возникшая пауза, вдруг наполнилась для хозяина дома особым смыслом. Настал миг выбросить козырную карту. Все предыдущее было присказкой, время говорить по существу настало только теперь. И Виктор не заставил себя ждать.
- Не для кого ни секрет в нашем кругу, как ты познакомился со своей будущей женой. Она была твоей пациенткой.
Мужчина замолчал, но реакции от Кирилла не последовало, тогда он продолжил:
- С некоторым трудом мне удалось раскопать истории твоих предыдущих пациентов. Вернее пациенток. И не истории их болезней…
Он снова примолк, но Кирилл выжидающе молчал.
- Я узнал, что ты, частенько обходил врачебную этику и заводил романы с барышнями с неуравновешенной психикой. А теперь загадка! Сколько раз такие романы заканчивались внезапной гибелью девушек? Суицид! Вот это да! Ну и доктор, молодец! И никто не попытался копнуть глубже, никто не обратил внимания на такие незначительные происшествия! Тебе ведь всегда и все удавалось замять! Ты и сейчас надеешься выкрутиться? Так вот, я пришел, что бы сказать – не выйдет!
- Что не выйдет? – устало спросил Кирилл. – Что ты хочешь доказать? Что я некомпетентный врач? Что не смог уберечь пациентов? Какой-то бред! Послушай, я устал выслушать твою болтовню. Иди и доказывай, кому хочешь, что хочешь, но оставь меня в покое.
- Не оставлю! – рявкнул Виктор. – Твоя жена, милая прекрасная женщина. Она не могла совершить суицид! Скажи тварь, чем она не угодила тебе? Что сделала она такого, что ты порезал ей вены?
На этот раз Кирилл не выдержал. Молнией метнувшись с кресла, он вцепился в Виктора.
- Кажется, я предложил тебе уйти. Или ты плохо слышишь, - прорычал мужчина. – Сколько можно испытывать мое терпение? Убирайся ко всем чертям и забудь сюда дорогу впредь.
Он рывком поднял Виктора с дивана и вышвырнул его в темный коридор. Послышалась возня.
- У меня есть доказательства! – все же не унимался гость. – Я раскопал не так уж много, но достаточно, что бы уже не останавливаться. Ты маньяк! И я докажу это!
Он пытался подняться, скользя руками по стенам.
- Убирайся, - проговорил Кирилл, чувствуя, что вот-вот потеряет контроль над собой.
Наконец-то незваный гость поднялся и заковылял к двери. Кирилл не шелохнулся, в полном оцепенении дожидаясь пока Виктор справиться с замком и покинет квартиру. Захлопнувшаяся дверь заставила мужчину вздрогнуть и прийти в себя. Он устало вздохнул и, потерев лоб, направился назад в комнату.
- Все-таки придется включить свет, - пробормотал Кирилл и щелкнул рычажком выключателя. Комната наполнилась мягким персиковым светом ночников. Кирилл медленно подошел к телефону, нашел вырванный из розетки шнур и с минуту бесцельно вертел его между пальцев. Потом все-таки решился подключить. Снял телефонную трубку. Та звучно гудела, словно обрадовалась возвращенной жизни. Пробормотав что-то себе под нос, Кирилл порылся на полочке под телефоном и нашел старую записную книжку. Когда-то давно ее подарила ему мама. Очень давно. Возможно, если бы мама была жива, Кирилл не выключал бы телефон и свет. Возможно, ему было бы легче теперь. Возможно, не было бы ТАКОГО теперь вообще. Кирилл осторожно погладил кое-где потертый кожаный переплет и маленькие золотые инициалы, скромно выгравированные в углу, и открыл книжечку. Желтые, «под древность», странички были заполнены телефонами, адресами, датами. Все это было связанно с работой. Здесь были все его клиенты за последние десять лет. Кирилл глянул на первую страницу. Имена и даты там были написаны неуверенным подчерком начинающего врача. Где-то ближе к середине подчерк становился твердым. Кирилл помнил те времена. И то, что было вначале, когда с бешено бьющимся сердцем он впервые вошел в собственный кабинет и, ожидая первого клиента, нервно стучал ручкой по лакированной поверхности стола. И позднее, когда с первыми результатами пришла уверенность. Он так внимательно слушал, опасаясь пропустить что-нибудь важное, так скрупулезно записывал, чтобы не запутаться в именах, визитах, лицах. Потом подчерк в его книжечке стал небрежным. Он был, чувствовал себя профессионалом. Его уважали коллеги. Он работал в одной из самых престижных клиник, его клиентами были престижные люди с не менее престижными проблемами. Посещать психоаналитика было модно в кругах новоявленной знати. Им нравился Кирилл. Они платили ему, и исправно изливали душу, удобно разместившись на кушетке в его кабинете. Теперь Кирилл листал книжечку, вспоминая все эти времена, казавшиеся почему-то давно ушедшими и потускневшими. Он вспомнил, что выключил телефон, опасаясь назойливых звонков клиентов. Они бы требовали его присутствия в кабинете, даже узнав о его смерти. Кирилл размышлял. Виктор наговорил много ерунды, но была во всем и некая доля правды. Он действительно заводил несколько неосторожных романов с клиентками в период своего становления. Кирилл был неуверен в себе, работа пока приносила не так много прибыли. В тот период он потерял маму. Продал ее квартиру в провинции, а на вырученные деньги купил нечто, отдаленно напоминающее жилье в крупном городе, где учился и работал теперь. Кирилл хорошо помнил день, когда одна из клиенток (одна из первых богатых клиенток) высказала осведомленность о его бедственном положении и посочувствовала «такому красивому молодому доктору». Вскоре Кирилл понял, что ее сочувствие может иметь определенный денежный эквивалент. Женщине исполнилось сорок, она чувствовала себя неуверенной, некрасивой, нежеланной. Ей хотелось получить помощь не словами, а действиями. И Кирилл помог. Они встречались каждый вечер в роскошном гостиничном люксе.
- Ты будешь послушным мальчиком? – спрашивала она, разливая по бокалам старое французское вино.
- Из погребка моего мужа, - каждый раз уточняла она и посмеивалась так, что у Кирилла мороз по коже пробегал.
Она была первой из особых клиенток и почему-то единственной, вспоминая о ком, Кирилл не ощущал странной неловкости. Женщина диктовала условия, он был покорным и милым. Она любила наряжать его.
«Дорогой товар должен быть в дорогой упаковке», - заявляла она без тени смущения, покупая очередную баснословно дорогую безделушку.
Кирилл сам никогда не расспрашивал ее о муже, она же трещала о нем без умолку, причем ни разу не сказав ничего плохого. Ее муж был замечательным человеком, любил и баловал ее и детей. Теперь все они были за границей. Дети получали образование, он присматривал за ними на первых порах и работал. Женщина боялась потерять своего замечательного, и потому была крайне осторожна с Кириллом. Однажды вечером, сидя в кресле на огромном гостиничном балконе она сказала:
- Через неделю возвращается муж. Так что, мой дорогой, пришла пора расстаться.
Она строго глянула на Кирилла и поджала губы.
- И учти, - добавила она сухо, - я, как и все в моем окружении очень дорожат своей репутацией. Ты – мой психоаналитик. Высоко, очень высокооплачиваемый. Я порекомендую тебя подругам. И, думаю, твой бизнес пойдет в гору, если конечно ты, как доктор не станешь распространяться о проблемах пациентов, и о способе их решения. Еще раз напоминаю о репутации! Мне дорога моя, тебе твоя. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Кирилл кивнул, немного растерянно. Она растянула губы в полоску.
- Вот и хорошо. Теперь можешь идти. Там на столе найдешь конверт с прощальным подарком, и не забудь записать в истории моей болезни «полностью здорова».
Кирилл поднялся и медленно подошел к женщине, полагая, что прощанье, пусть даже отношения, связывающие их, были не столь романтическими, должно происходить не так. Он наклонился для поцелуя, но женщина нетерпеливо отмахнулась и поморщилась.
- Давай иди, - ворчливо сказала она. – Ты очень милый. И не забудь про конверт.
Кирилл послушно вышел, чувствуя себя угнетенным. Пошел к двери, машинально прихватив со стола обычный белый конверт. Его выбросили словно использованную вещь. Кирилл знал, во что играет, но не мог отделаться от щемящего чувства досады. На улице, где сквозь черноту едва пробивался рассвет, а весенний дождь, умывший землю, наполнил все вокруг запахом жизни, мужчина вздохнул полной грудью и решил выкинуть все из головы, как дурной сон. Он сделал шаг, как полагал, первый шаг новой жизни, но его окликнули. Кирилл оглянулся. На пустынной гостиничной лестнице стоял швейцар.
- Вы не поедете на своей машине? – спросил он, указывая куда-то в сторону. Кирилл проследил за его рукой и уперся взглядом в блистающую черным лаком приземистую «Хонду».
- Ваша машина, - напомнил швейцар.
Кирилл, как во сне, подошел и осторожно пробежал рукой по капоту, заворожено следя за отражением своих пальцев. Открыл дверь, с наслаждением вдыхая запах кожи, шедший из салона. Мужчина сел, погрузившись, в, словно обнявшее его, сиденье и положил руки на руль.
- А где ключи? – машинально спросил он у швейцара.
- Думаю у вас, - немного насмешливо ответил тот.
Кирилл вспомнил про конверт. Быстро достал его и развернул. Конечно, ключи оказались там. Прощальный подарок «такому красивому молодому доктору». Кирилл захлопнул дверцу. Машина, заурчав, как довольная кошка, сорвалась с места и понесла Кирилла в просыпающийся город.