Глубоко за полночь Ядвига услышала слабый стук в окно. Матьяс заворочался и сонно проскрипел: «Ну, кто там ещё в такое время?»
- Не иначе помирает кто, а так и до утра подождать можно было, - Ядвига накинула на плечи шаль и пошла открывать. – Кто там?
- Это я, Мора.
- Боже святый, - матушка перекрестилась и оглянулась на, стоящего позади неё, Матьяса. Тот кивнул головой, разрешая впустить дочь.
- Я не задержу вас долго, - сказала Мора, перешагивая порог дома, - мне надо срочно поговорить с отцом.
- Говори, - священник напрягся, - Я слушаю тебя.
- Отец, я давно ни о чём тебя не просила. Но сегодня, сейчас, я не могу промолчать. Суд над Рахилью и Лилиной отложили на завтра. Ты знаешь, что все, и народ и Его Величество ждут твоей речи. Какой она будет отец? Оправдательной или обвинительной? Мне кажется, что я знаю какой… Поэтому я и пришла к тебе в столь поздний час. Отец, не сделай ошибки. Ты ведь прекрасно знаешь, зачем девчонки пришли в твой храм. Ты скажешь, что они пришли, чтобы его сжечь. Да. Это, безусловно, преступление уничтожать святые места, глумиться над верой. Но что подвигло их на это? Ответ на этот вопрос ты тоже знаешь. Но, если всё так, тогда каким был огонь, разведённый в храме: уничтожающим или очищающим?
Матьяс молчал. За всё время Мориной речи, он даже ни разу не поднял на дочь взгляд. Ни слова не проронил он, когда она твёрдой походкой направилась к двери, а потом, широко распахнув её, решительно шагнула во тьму. Лишь после того, как в ночи стихли её шаги, священник выдохнул.
Утром Лилина и Рахиль снова предстали перед судом. Погода немного смягчилась к преступницам, чуточку похолодало. Облака то и дело накатывали на солнце, лёгкий шаловливый ветерок гонял пыль по булыжной мостовой. Пичуги весело щебетали. Любопытная толпа, обвинители и судьи - все были в сборе. Опаздывал только священник. Без Матьяса не начинали. От его речи зависел окончательный приговор. Но его не было. Солнце медленно передвигалось к зениту. Судьи начали нервно перешёптываться, по толпе пошёл ропот. Пропали птичьи голоса. На горизонте появилась туча, и в воздухе явно запахло грозой.
Священник появился в тот момент, когда судья уже хотел отложить суд на завтра. Матьяс вышел на помост. Он был не похож сам на себя. Уверенность сошла с его лица, вместо неё под глазами поселились тёмные круги. Внутреннее спокойствие сменилось заметной для всех дрожью. Видно было, что священник очень нервничает. Он бегал глазами по людской толпе, и кого-то в ней искал. Наконец, он решился:
- Я долго думал... - начал Матьяс, но судья прервал его.
- Простите покорнейше, Ваше Преосвященство, нельзя ли поскорее. Дождь начинается.
Первые крупные капли дождя упали на землю. Холодные, словно слёзы ледников, спящих на вершинах далёких гор, они заставили толпу вздрогнуть. Дождь надвигался на город стеной, ещё минуту и никто не сможет устоять перед стихией.
- Виновны! - выдохнул Матьяс. Он что-то говорил ещё, но слова его потонули в воде, единым непрерывным потоком, обрушившимся на город с неба. Визжащая толпа разбегалась кто куда, прячась под навесы и арки. Им было наплевать на слова священника. Свист ветра и шум дождя на время перекрыли людские вопли и смех. И только одинокая частушка летела разухабисто над площадью:
Опа...опа...зелёная ограда...