К церковной лавке подошел старичок, не очень опрятный, но внутренняя сила видна в нем. Одновременно видна в нем и старость и молодость просвечивает. Выбирал крестик. Не помню, о чем спросил, наверное, о книге какой-то. Я спросила: «А ум в сердце держите во время молитвы? Иисусову молитву творите?» Он ответил? «А как же! Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя, грешного» Раздельно произнес, четко, громко. И уже когда уходил, вдруг встал прямо, заговорил какую-то тарабарщину, а руками стал осенять себя двумя руками сразу, ромбом: от лба – две расходятся к плечам и снова сходятся к животу. Так повторил трижды. Для меня это было так необычно, что я воскликнула: «Это еще что такое»? И стала на него накладывать крестное знамение, Тоже трижды. Я почувствовала встречу двух сил: силу, идущую от ромба, и силу, идущую от крестного знамения. Не могу сказать, что была борьба сил, или их слитие, но они встретились друг с другом, прикоснувшись и почувствовав друг друга. Это стояние сил длилось то время, пока я осеняла крестом его, а он себя ромбом. Закончив свою скороговорку, он весело и опять же громко сообщил, что Иисус Христос говорил на иврите. Я, рассмеявшись, ответила: «А я говорю на русском». Он ушел спокоен, с подъемом духа, в нем не было агрессии, гордыни. Была видна простота поведения. Но почему – ромб и иврит? Зачем ему это в наше время? Когда он ушел, я пожалела, что не ответила; «Мы все говорим на языке сердца в Духе Святом». Но он уже ушел.
Чуть позже после него подошел мужчина холеный, грузноватый, в костюме «с иголочки», как говорили в советские времена, наверное, татарин. Я плохо разбираюсь в национальности, нас ведь учили не видеть национальность, но знать, что гражданин Советского Союза. Наш. Значит. Он спрашивает: « Кто изображен на иконе?» Я вышла к нему, чтобы посмотреть какую икону он рассматривает. Ничего удивительного в этом нет. Большинство не могут различить даже Иисуса Христа на иконе.
Я объясняю: «Богородица и Господь Вседержитель». Он переспросил.
Я отвечаю: «Сын Бог, Иисус Христос Вседержитель».
Он: « Пророк».
Я поняла, с кем имею дело, ответила:
«Нет, Бог Слово, Сын Божий, Однажды воплотившийся в теле человеческом. В память этого события Его изображают на иконе. Бог Отец не видим, мы знаем только свойства Его. Он согласен, говорит:
«Вроде Ветхий Завет, Библия и Коран имеют общее, а вот расхождения».Я отвечаю: «Конечно, ведь в Коран навыдергивано из Библии. Он ведь позже составлен. Иисус Христос Мессия, Которого вы ждете, а мы Его встретили уже».
Он согласен, что мусульманская вера самая молодая, последняя. Но все пытался Иисуса Христа определить, как пророка. Я ему объясняю:
-Вы в себе чувствуете Духа Святого пришествие?
-Да.
- А слово Бога слышите?
-Да.
- Так вот слово Свое Бог рождает непрерывно?
-Да.
- Но однажды Оно было рождено во плоти, чтобы Само нам указало путь ко спасению.
- Ну, так пророк.
- Нет.
Он повернулся и пошел. Не понял, что Иисус Христос – Сила, Дух, Бог Слово. Он видел тело человека – и все. Второй ипостаси не увидел. Когда он ушел, у меня, опять же, с опозданием возник ответ: «Вы не верите, во всемогущество Бога Единого: Сотворивший весь видимый и невидимый мир, вы считаете, не смог Слово Свое облечь во плоть:»