Как и когда человек становится отверженным, а потому свободным и неуязвимым? Как и почему он теряет страх, выбивается из общества, становится одержимым безумной идеей, берёт на себя непосильное бремя, выбирает безальтернативный путь - напролом?
Для окружающих такой человек - идиот, сумасшедший, извращенец, юродивый, маньяк, эгоцентрист, «фашист»… Он – вне общества и противостоит ему. За это общество убивает его.
В американском кино – это герои, потерявшие всё: семью, дом, родину. Их потери – обоснование дальнейшей беспощадности, лицензия на «мочилово», столь приятное взору обывателя. Типа, добро побеждает зло.
А в жизни – это трагические фигуры. Перейти этот рубеж – то же, что переплыть Лету. Обратного пути нет, остановиться нельзя. Достижение цели означает смерть, которую не боишься, так как жить после достижения цели незачем. Да и невозможно, ибо общество распнёт. Если цель не достигнута, жить невыносимо, и тоже неизбежна смерть – сам или повесят на площади.
А что делать, когда столкнёшься с таким вот героем, перешедшим рубеж и тем самым приговоренным к смерти? Встать на пути – погибнуть. Отойти в сторону и наблюдать за его саморазрушением и гибелью «случайных прохожих» – невыносимо. Убить, уничтожить его – не дано, кишка тонка…
Бывают и не зловещие герои – князь Мышкин, например. Но даже они постоянно находятся на краю гибели и тянут за собой других, ибо, попирая установленный порядок, вторгаются в самые глубокие, самые интимные чувства и интересы.
В жизни Мышкин бы пал от руки Рогожина, но автор не позволил. Пришлось выдумать неубедительную канву: Мышкин вынырнул из идиотского бытия, намутил воду в светском обществе и снова вернулся в идиотское бытиё. А коль не так, то, поди, объясни читателю, откуда взялся этот свободный человек и почему его сразу не уничтожило окружавшее его несвободное общество.
Мышкин избежал участи Христа, что вообще-то правильно. Он – щупальце Достоевского, запущенное в окружающий мир. Когда Ф.М. понял, что Мышкину в нём не жить, он снова сделал его идиотом. Мышкин - «пилотный проект» явления Иоанна Предтечи в XIX веке, неудавшийся, но отмеченный интеллигенцией, учтённый клерикалами и, в целом, показавший, что такое событие, случись оно, не опасно для существующего порядка вещей. «Легенда о великом инквизиторе» лишь подвела черту. Аминь.
А написать об этом, применительно к сегодняшнему дню, было бы интересно. Тем более, что хочется верить в чудо. Буду думать.