Китайский городовой

      

               

      ГЛАВА 1.

         Вот оно начало дня. Расхлябанное, трясущееся под ветреными порывами, дня, который начался, вползая в окно солнечным мякишем. В Питере всё не так, не так, как в Европе, на юге и в других местах. Здесь утро наступает на горло, давит дождливыми тучами, и на небе расплывается опухолью нахмуренных, обрекающих на невесёлое настроение облаков. Сплеснуть морозцем холодной воды лицо, вытащить из хлебницы последнюю корку, почерствевшую и безвкусную. Ломоть колбасы, розоватой мягкой эссенции из невнятного трепетания бумаги и мяса, и в путь. Сколько этих дней, похожих как та же колбаса, вытекли из чрева утра. Снег крошкой манки высыпает из похолодевшего неба, вот он, первый снег, тающий в лужах, и будто не нарочно он кроит настроение иглами острых льдинок.
         Шаги по сыромятным лужам, заскок в автобус и мановение обнажённых деревьев там, за толщью стекла, облизанного уже подсыревшим снегом, искажающим действительность. Хриплое щекотание нервов давкой, от которой веет чесночным пережёвыванием и злобой. А там, за сенью тёмного скелета протекающих древ, раскинуло лоно чернющее поле. Вообще жить за городом приятно, нет этой суеты, которая оборачивает бесконечной вереницей лиц восприятие, да и воздух чистый, не загаженный выхлопами смердящих машин, приятен, как вдох после нырка.
          Снова рабочий день, день, который является копией, будто ксерокопирование разделило жизнь на листки, исписанные похожим текстом. Закваска туч продолжает обездвиженно виснуть над тобой – такой уж питерский климат. Лето в этом году прожарило месяцок жаровней летней, да и уткнулось в щемящие сердце ливни, и розы, спрыснутые дождём, благоухали на шиповнике, и осока ранней перламутровой росой сочилась по стеблям, да и песок на пляже в купе с окурками, внедрёнными в сыпучий сухостой грязи, не радовал, а наводил грусть об ухоженных местах где-нибудь в Греции или на Кипре.
        Идилистическое начало, такое начало преследует каждого, кто бултыхался в пригородных озерцах, искренне завидуя тем, кто дайвингом своим доводил до желания сгинуть с питерского однообразия и нырнуть к рифам где-то за гранью возможного.
        Шаг в метро со специфическим запахом, странно, метро пахнет не духами, впившихся в подземку, а определённым запахом вентиляции. Таким ощущаемым и неповторимым. Съезд по наклонной эскалатора. Когда люди, разделённые ступенями, проносятся, как очередь в кассу супермаркета, и ты, не запоминая выражения, проносишься мимо, лишь изредка выделяя лица, интересные и необычные.
      Что привлекает в них? Это красота или уродство? Именно такие личности примагничивают внимание, и ты думаешь, как же разнообразна природа генов.
       На сиденье напротив - разодетые в серый саван люди. Мода искореняет природу характеров, даря однообразие. Надбровные дуги сужены, и не факт, что человек, чьи брови нарастают пучком над отречённостью глаз, едет в метро из желания не сэкономить на бензин в пробках. Может быть, оставив своё Шевроле на стоянке, он хочет, не выказывая бедности, посмеяться над людом.
        Этот смех, как эхо от тахикардии вагонов. Эти нувориши, не узнанные никем, неизвестные, хохочут перестуком рельс. Не чувствуя унижения, люди топчутся на одном месте, переминаются с ноги на ногу и совсем не подозревают о глумливости богатеев. Те с гримасой презрения ко всем окружающим продолжают вояж, никому не открывая отношение к общей массе дремлющих и усталых.
        Это тоже своеобразная маска, ширма, которой закрывается обыватель, кто бы ты не был, мол, я, закрыв глаза, качу по своей ветке, и никаких размышлений в этот утренний час. Толкотня. Странно, но толпа, несмотря на тесное соприкосновение, срыгнула меня на моей остановке.
-  Фантастика…
       Машины неярким гулом сеют однообразие. Разбрызгивают лёдную овсянку по ухабам. Идёшь, сплюснутый шириной переулков, ещё несколько ампирных зданий - и на работе. Ничто не регламентирует изменение, только разноликие сутулые прохожие бредут, сплёвывая на асфальт липкую слюну. Культура.
         Это же сколько надо выпить, чтобы понравиться секретарше, она, качая задом, не замечая тебя, (не верю) протекает из одного кабинета в другой. Разносит директивы и указания.
          Обычный день.
- Вас к начальнику,- монотонным голосом, каким рассказывают на грампластинках детские сказки, приказывает.
        Ну иду, не забыв заглянуть в курилку, где сплетен больше, чем дыма. Начальник, нахохлившись, сидит, водрузив пузо на вишнёвый стол, на столешнице уже мозоль образовалась истёртым лаком и шершавостью дерева. Рядом две поменьше от локтей. Неровная прядь прилипла к лысине. В общем, начальник, каких пруд пруди.
- Михаил,- голос монотонный, как с животным разговаривает, отдавая команды,- тут командировочка наметилась…
        Естественно напрашивается - куда? Но нет, он делает такую длинную паузу, что за это время можно сосчитать не меньше десяти мест, куда бы не прочь умотать.
- Я давно хотел подальше вас послать, да всё не доводилось…
        Уже не до смеха, хорошо, если там тепло, а если на север, в тундру, где сейчас царит тусклая ночь...
- Вы, наверное, устали в своём кабинете восседать, так вот билеты на поезд, едете в Китай.
         Только этого не хватало. Тащиться в вагоне несколько суток, пить жёлтый плохозаваренный чай и есть переваренные яйца.
- Это ненадолго, но всё зависит, как вы справитесь с поручением, это важное и весьма щепетильное дело, требует крепких нервов и недюжего таланта. Нужно уговорить клиента подписать контракт, надеюсь, разнообразие внесёт коррективы в ваш декадентский настрой.
        Ещё бы. Хорошо, что не пешочком, скряга.
- Получите премиальные в случае успеха.
        Пахнет формалином. Всплыла фраза жены: будешь есть куриный бульон китайскими палочками…
- И не ешьте «столетние яйца» - полная гадость, - подытожил, почему-то облизнувшись, он.
       Ну Китай, так Китай. Ешь кокосы, жуй бананы. Вполне, вполне, несмотря на отношение этого хмыря ко мне. Ну и ладно. Еду.
       Обратный путь веселил, здесь начинается зима, а мне позарез нужно выторговывать контракт. Вспомнились китайские кварталы из дешёвых боевичков и густонаселённость региона. Наверняка такая же толкучка, как у нас в час пик.
      Приехав домой, за сборы, варёная курица в фольге, чемодан, набитый вещами, и прощальный ритуал перед сном -  проверка новостей ВКонтакте. Эта социальная сеть, где настоящих друзей из года в год становится меньше, грибком поразила мозг.

    ГЛАВА 2.


               Вокзал, как распашонка, обернул гулом людей и, пережевав, сцедил меня сквозь зубы стеклянных дверей на гладь платформы. То тут, то там сновали бомжи, их клокастые шапки и пропитавшиеся портвейном пальто вызывали рвотный рефлекс. Неожиданно вырастали люди в форме, которые уводили их в привокзальное помещение. Сутолка дней наложила сургуч толкотни и сюда. Чем ближе отправление поезда, тем улиток, тащивших, будто домик, сумки на колёсах становилось больше. Двигались они стремительно. Поезд набивался людьми. Словно под фонограмму, объявлялось отправление. Начинался отток провожающих. Поминутно, как стрелы, укатывали локомотивы, но их сменяли новые, и бесконечное шевеление металла продолжалось, казалось, вечность.
             Вот мой вагон. На контроле худощавый сухопарый проводник утирал слякотный нос, пачкая руками брюки с лампасами.
- И вы до конца едите? – он втянул слизняка соплей и зачем-то козырнул.
             По-моему, я кивнул и, перебросив чемодан через пропасть между платформой и вагоном, задевая поклажей двери, протолкнулся в купе. Обычный СВ – подушечки, салфеточки и в вазочке какие-то цветы - вполне привычная обстановка. Интересно, кто попутчик? Я успел затариться коньячком, так что скучно не будет, по крайней мере, мне. Убрав чемодан в полку, присел на краешек постели и сквозь жирное от измороси окно рассматривал вокзальный город. 
             Надолго ли отлучка? Странно, уже в вагоне стала донимать ностальгия. Не успев уехать, чувствуешь учащённое сердцебиение, как будто уезжаешь не на время, а навсегда. Щёлкнула дверь, я, не отрываясь, следил за копошением на платформе и вдруг неожиданно для себя услышал приятный тихий голос:
- Вы мне не поможете, джентельмен…
           Я оглянулся, в проёме купе стояла молодая женщина, на вид около тридцати, ухоженная, приятная во всех отношениях дама, я бы даже сказал, шикарная, единственное, что немного портило впечатление, это тонкий розовый шрамик на щеке. Оказалась, шрамы украшают не только мужчин, без косметики шрам выглядел вполне естественно, как родинка или морщинка. Так значит, пить будет не с кем. Прекрасно. Я встал, втащил её огромную дорожную сумку в купе, ловко засунул поклажу в полку и представился:
- Михаил, можно просто Миша,- деликатно улыбнувшись, я подал ей руку, и она, переступив через порог, села напротив. Казалось, она медлила, изучая мою внешность, и, засмеявшись, излила из себя:
- Анжелика, - протянув последнее А и будто делая акцент на необычность имени.
- Анжелика от слова ангел? – я исподлобья глянул в её изумрудные глаза.
- Нет, что вы?- она не отводила взгляд и, казалось, что море поглотило меня с головой.
- Дьявольское исхищрение?- усмехнулся я.
- Бизнес-леди, - чуть надменно, хотя, в чём разница между бизнесом и кознями дьявола, теперь не разберёшь.
       Мы посидели молча, пока поезд, набирая скорость, не уплыл от перрона. Всё это время мне казалось, что между нами существует некая недосказанность, но молчание было настолько прелестным, что даже нарастающий перестук колёс вводил в романтический настрой. Она скинула своё пальтецо и осталась в тонком свитерке, плотно душащим её хрупкую шейку и изысканно подчёркивающим спортивную точёность фигуры.
- Коньячку?- я спросил наугад.- Не пьянства ради, а за знакомство.
- Ну, разве чуть-чуть, хотя я предпочитаю «Кьянти»,- когда мы отъехали порядочно от города, согласилась она.
       Ох, уж эти бизнесменши, когда вечереет и самое время пригубить коньяк, им обязательно требовательно, но с оговоркой, необходимо «Мартини» или «Кьянти». Неисправимые дегустаторы вин. Вот уже теплеет по всему телу, янтарь растекается, и хочется музыки ненавязчивой и мелодичной, такой, чтобы укутала наше купе, превратив скворечник в гнёздышко. Как вовремя она достала ноутбук и, сделав махинации с кнопками, неизмеримо поплыл Верди.
- Вы бывали в Китае? - решив прервать безмолвие, оборвал музыку я.
- Несколько раз, но по делам, так что не успела толком разглядеть уклад и достопримечательности, а вы?- она цедит коньяк, как вино, когда я глотаю приличными порциями, скусив мякоть лимона.
- Только в книгах, кстати, вы видели их Новый год, по лунному календарю, парад драконов, танцы? – мне интересно её мнение, когда едешь в чужую страну, любопытна каждая мелочь.
- Кстати, дракон по китайской философии символизирует совершенно другое, не то, что к нам европейцам прилетает о семи головах и сеет зло. Он символизирует доброе начало Ян. Стихией дракона является вода, а его домом может быть река, озеро или море, - она многозначительно пригубила коньячку и продолжила, - а эти взрывы и фейерверки ни что иное, как отпугивание злых духов от жилища.
- Да…- я знал об этом, но иногда приятно быть невеждой в далеко идущих целях.
- Может, на ты? - она игриво сглотнула каплю, увлажнив язычком губки.
- Так как там, в Китае? – мне действительно интересно, и я готов слушать этот голосок всю дорогу.
- Океан, джонки, круизные корабли, много велосипедов, машин, своеобразная культура.
- Ты-то что там забыла, тем более двигаясь, как раб, на колёсах?
- Раньше, ты помнишь, были рабы любви?
- Это ещё Достоевский в «Игроке» подметил, - я почему-то напрягся, что-то в этой женщине настораживало.
- А теперь мы рабы начальства – кто, куда едет, зачем и на чём.
- Тебя-то как угораздило?
- Я еду к Господину Жуй Пей, кстати, китайские имена не склоняются, насчёт контракта по поставке металла.
         Я похолодел, а при слове металл, уныло скривило лицо.
- Китайский городовой – вы мой конкурент, - ещё чуть-чуть и пена изо рта, так я был взбешён,- предупреждаю, как сказал Конфуций, не стоит злить мудрую змею…
- Особенно если она смертельно ядовита…
- Не обязательно, например, анаконда душит свои жертвы, ломая им кости, а потом может проглотить целиком даже коня, не говоря уже,- я фыркнул, - о человеке.
          Весь оставшийся путь мы не произнесли ни слова, лишь изредка она осмеливалась и наливала себе рюмку, другую коньяку. Я свирепо молчал.

        ГЛАВА 3.

            Поезд, пыхтя, причалил к перрону. На платформе людно. Я мельком успел заметить высотные здания, и сверлом ворвалось хищное жужжание города. Ну, естественно, нужно достать её багаж, чтобы дотянуться до своего чемодана. Я вывалил сумку, почти передёрнувшись. Я что - грузчик какой-то? Выбравшись из вокзала, взял такси и по бумажке назвал отель. Какая же суета! Лихорадка движения бросает в жар.
           Большой отель приветливо раскинул лапы дверей, улыбчивый ресепшион проверил бумаги, и такой же улыбчивый портье проводил меня до номера. Мне казалось, что люкс в понимание китайцев - это узкая комнатка с тюремным окошком, но когда я увидел залитое расплавленным светом солнца пространство, меня покорило изящество местных дизайнеров. Ощущение, что попал на несколько веков назад. Бархатные гардины, лампы в виде китайских фонариков, не хватает кальяна с опием. А так - будуар императора. Разбросав по шкафам вещи, я прыгнул на кровать, и нежная перина будто съела меня целиком. Да, отличный номер. Встреча назначена на пять, значит, имею право гульнуть по городу, осмотреться, вкусить древние архитектурные изыски и лениво пройтись по улицам.
            Принесли сливовое вино. Сладкое, но не приторное, и белые шарики, засахаренные, но на поверку совсем не сахарные ароматные шарики лотоса. На обед подали фунчозу – вермишель из бобовой муки залитую острым соусом и сдобренную розовыми шелушащимися креветками. Сносно, хотя и необычно. Естественно, китайские палочки, которыми, наверное, каждый научился орудовать в питерских суши-барах. Зелёный чай «золотой порох» - это свёрнутые в моточек листья, которые в кипятке вспыхивают и разворачиваются, и джемовый с кровяной прослойкой кейк.
          Я вышел из отеля, огляделся и двинулся к остроконечной конструкции. Конечно, венцом китайского зодчества можно считать пагоды. Первые пагоды в Китае начали строить во II веке. В настоящее время их насчитывается несколько тысяч. Пагоды строились из самых разных материалов, в том числе и из дерева. Китайские мастера создали свою оригинальную деревянную каркасную конструкцию «доугун», что в переводе означает «ковш и балка». Эта конструкция позволяла возводить дома, не применяя ни единого железного гвоздя.
           Всё это я узнал перед поездкой, благо современные технологии работают на усовершенствование. Остаётся вопросом, кто такой Жуй Пей и как к нему подступиться. Мысли цеплялись, как снежинки за дерево, и было не понятно: атака или контратака - главное в моём противостоянии. Ведь наверняка Анжелика приготовила сюрприз - своеобразное мозговое шоу, да, она не глупа, но у меня свой конёк: я знаю, как заманить богатеев. Главное, сбить цену, казаться серьёзным и ни в коем случае не высказывать недовольства предложениями. Ах, эта змея! Она попытается включить обольстительную силу, чтобы переманить клиента. Ничего, на это у меня в запаснике здравый смысл и конкурентоспособное предложение. Посмотрим, что приготовит эта лиса.
            На всякий случай обтёр ладонью пузо Хотею, говорят приносит богатство, хотя от этого я огорожён условиями – работаю на компанию. Зарядившись зелёным чайком, я отправился в путь. С Богом! Своеобразная идиома, но каких богов просить о помощи в столь щекотливой конденсации я не знал. Будь что будет, переплюну через плечо, и скажу - к чёрту. К Жуй Пей. Может, это молодой бизнесмен, а может, старикашка - надо быть ко всему готовым.
          Меня домчали резво, словно тройка моторных коней. Вот и здание - зеркальный небоскрёб, в одном из кулуаров которого и назначена встреча. Я собрался, наметил планы и шагнул. Ласковый лифт с лёгким эффектом невесомости домчал до нужного этажа. Я вышел, осмотрелся, вступил на лохматый палас. И всюду то же: эти улыбчивые лица в поисках чаевых и богатый ковёр, распластавшийся на весь этаж. В середине стоял уютный столик, за котором в ожидании меня восседал сморщенный старичок и…Анжелика…
- Здрасте…- не своим голосом сказал я.

        ГЛАВА 4.

            Обстановка, конечно, располагала к дружеской беседе, но у меня ведь деловые переговоры, а не болтовня об искусстве. Старичок приятной наружности - на высохшем лице редкая бородёнка, широкие и такие же  поседевшие брови и две точки ноздрей. В общем обычный старик, единственное, что его характеризовало, это плавные движения рук, будто ушу рисует. Одет в национальный халат, расшитый драконами, рядом на столике миниатюрная чашечка чая и длинный сандаловый мундштук. Пахнет благовониями и маслом.
            Анжелика собрала волосы назад и проткнула пучок спицей. Хороша!
- Мистер Жуй Пей, я к вам по делу,- я старался говорить бархатно и многозначительно.
           Бойкий переводчик сразу перевёл мои слова. Я грузно осел на маленький стульчик, и мне мгновенно подали по этикету чай.
- С вами мы поговорим отдельно,- перевели мне, - а сейчас у нас зажглась интереснейшая дискуссия об учении Лао Цзы с этой прекрасной мадам.
             Анжелика сделала паузу, и на бойком китайском продолжила спорить. Я был в шоке. Она знает китайский, словно с младенчества изучала его. Да, я ёё недооценил. Посмотрим, к чему пришвартует беседа, ведь у меня с этим господином своё дельце.
              Они горячо спорили, иногда сделав перерыв на глоточек чая, я оказался не у дел.
- Учись, - шипела она, - контракт мой, держу пари.
               Я улыбался, как застенчивый китаец, изредка подымал руку и снова её опускал. Ничего не понимаю в китайской лексике. Она строила бантиком губки и, казалось, была готова на всё, лишь бы мне перегрызли глотку. Да. та ещё штучка. Наконец я успел вставить в медждометия китайских слов фразу:
- У меня заманчивое предложение…
               Переводчик ухмыльнулся и кивком головы одобрил заинтересованность мной.
Я сказал лишь одно жаргонное слово на китайском, Жуй Пей расплескался в улыбке, и я стал ждать, чем же закончится наш поединок. Они говорили и говорили, об экспансии на запад, о современных технологиях, о светлых мозгах китайских учёных, странно, всё это я снова и снова понимал без перевода, как будто невидимый переводчик в моём сознании телепатически объясняет беседу.
               Через два часа я не выдержал. Поднял вверх указательный палец и сказал:
- Хватит философии, я хочу посмотреть товар…
              Глаза Анжелики округлились, она явно не была готова к такому выверту. Жуй Пей щёлкнул пальцами, и в холл внесли кальян.
- Госпожа Анжелика,- на чистом русском произнёс Жуй Пей, я преподавал русский в китайском Университете, наша беседа, безусловно, была очень интересной, но настало время поговорить о делах.
- Михаил, как вам товар? - Жуй Пей прищурился, и его и без того узкие глаза превратились в чёрточки.
           Я почувствовал расслабление, по венам будто пробежал лучик, согревающий нутро, веки невольно опустились, и я монотонно изрёк:
- Отличный товар, ваш опий превосходен, мы согласны…
- Дурочка, ты думала я металл продаю? Я здесь на пол-Москвы наркотики покупаю, - я сузил глаза и добавил, - а за свой контракт можешь не беспокоиться – у него денег на всех хватит…
              Мы вышли молча, я ещё в дурмане, она в каком-то приближённом к истерике чувстве.
- Прощай, бэби,- я невольно ухмыльнулся, - обратно разными классами. Я уже потирал руки, размышляя о прибыли полученной наркокартелем …