Крутая тропинка, заасфальтированная, но сохранившая все свои повороты, спуски и подъёмы, упиралась в ворота небольшого пляжа какого-то серьёзного санатория. Суровые дядьки, вечно торчавшие около них, не пропустили бы меня туда никогда. Да я и не пытался это сделать официально - предъявив пропуск, у меня его, конечно, не было. Но, пацаны маленького приморского городка, прекрасно знали, как попасть на любой пляж, минуя контроль неусыпных охранников. Железное правило – голова пролезет, всё остальное протолкнём, всегда помогало им при проникновении в куда угодно запретное, но желанное.
Если хватало терпения пересыпать камушки с ладони на ладонь, сидя у кромки воды, или часами ходить под лучами безжалостного летнего солнца согнувшись буквой «зю» и, внимательно вглядываясь в смоченную волнами, а потому особенно яркую гальку в полосе прибоя, то среди серых неприметных камушков обнаруживались вдруг во всей своей необычной красоте и кроваво-красные яшмы, и белые, розовые, жёлтые или даже голубые, прозрачные на солнце, сердолики и халцедоны, и обкатанные волной туфы с вкраплениями небольших капелек таинственно светящихся опалов.
У меня и у каждого из моих местных друзей, болеющих с прошлого года «каменной болезнью», постепенно сложились небольшие коллекции цветных камней. Необычные находки становились предметом особой гордости владельца и зависти менее удачливых камнеискателей. Все окрестные пляжи были буквально прочёсаны нашими глазами и ладонями, а этот – малоприметный в высоких прибрежных скалах, ещё сохранял свою неприкосновенность.
Но, не только возможная удача заставляла меня, минуя все препятствия, уже неделю проникать на пляж. Нет, я ждал другого – момента, когда его голова в нимбе сияющих на солнце седых волос, появится над последним пригорком, перед воротами. Ещё несколько секунд и он был уже виден мне весь, обнажённый до пояса – широкие загорелые плечи, мощная грудь, квадратики мышц брюшного пресса и стройные, сухие, крепкие ноги.
За спиной он легко нёс небольшой, но явно тяжёлый рюкзак необычной конструкции, из которого выглядывали длинные ласты для подводного плавания небесно голубого цвета, явно иностранные и, наверное, дорогие. Таких ласт я не видел ни в единственном в городке спортивном магазине, ни у кого из отдыхающих. А в это необычно жаркое лето их было много.
«Он не стар, но очень в возрасте», говорила про таких людей моя крымская бабушка. Как положено нормальному человеку, у меня была ещё одна – московская бабушка, но лучшие дни своей недолгой пока жизни, несколько лет подряд, я проводил такие великолепно длинные летние каникулы в небольшом уютном доме сухонькой крепкой старушки – мамы моей мамы.
Домик стоял на окраине городка, почти у моря и ясно, где я бывал от завтрака до темноты, и где надо было искать, если у кого-то из двух моих самых любимых женщин на Земле - мамы или бабушки появлялось желание накормить меня обедом. Искать, но, зачастую, не находить, потому что забредали мы с моим другом Валеркой так далеко вдоль берега моря или так высоко в горы, склоны которых, поросшие крымской сосной, начинались совсем близко – прямо за ветхим досчатым забором бабушкиного дома, что не видно было не только наших с ним соседних домов, но и самого городка.
Шорох его шагов всегда прекращался у большого серого камня за моей спиной. Потом я слышал глухой удар о землю сброшенного с плеч рюкзака, звук расстегиваемых зипперов и шуршание, доставаемых из его карманов и отделений, необходимых на пляже вещей.
Продолжение следует