В семье Алеши готовились к торжественному ритуалу побратимства. Все поздравляли Сашу и Настю – родителей будущего побратима Андрея. Всем бы хотелось такого родства для своей семьи. Настоящий герой войны, отомстивший врагам за свой город и чудом выживший после резни.
Лешка ходил гордый, нос задирал. На улице мальчишки ровесники – такие же 12-илетние пацаны уважительно здоровались с ним за руку, будто он тоже был героем. Настя была так горда, но и рада, что у нее не отняли сына. Леша был первенец, и роды Насте дались нелегко. Так нелегко, что врачи сомневались, станет ли она еще когда-нибудь матерью.
И вот, в назначенный день вся община собралась в церкви. После прослушанной обедни и положенных молитв, вперед вышли побратимы – Андрей, которому только что сняли гипс и он еще нетвердо стоял на ногах и Алеша в новенькой праздничной вышитой рубашке. Батюшка объявил об их желании побрататься, после чего они обменялись нательными крестами, надрезали правые ладони и обменялись крепким рукопожатием. Кровоточащие раны были обмотаны новенькими платочками, которые полагалось потом хранить всю жизнь.
Все жители Семеновки бросились поздравлять побратимов, а после Настя и Саша позвали дорогих гостей к столу.
На другое утро Андрей начал учить своего названного брата воинским премудростям – рукопашному бою, стрельбе, навыкам следопыта, выживанию в лесу и других природных условиях. Любопытные мальчишки смотрели из-за забора на их упражнения. Андрей увидел это и позвал их тренироваться вместе.
Староста был горд своей хитростью – он сумел без уговоров и задариваний заманить в свое село бывалого воина, а тот начал учить молодежь. Свой отряд всегда лучше, чем наемники, которых еще поди дозовись из соседнего города. Вырежут селение, как Серафимово, пока наемные отряды доберутся до их глухомани. Село Семеновка было мирным. Здесь занимались земледелием, закрывали консервы на продажу, разводили скот, делали колбасы и, конечно, был здесь свой химический заводик. В каждом поселке было свое химическое производство. Кто-то делал лекарства, кто-то удобрения, города побольше занимались перегонкой нефти, изготовлением нефтепродуктов. За это им хорошо платили химические концерны.
В Семеновке было фармацевтическое производство. Выпускали здесь также инсектициды и гербициды для сельскохозяйственного и лесного хозяйства.
За последние годы насекомые и некоторые другие вредители мутировали и приспособились к отраве, которой их потчевали. Колорадские жуки развивались очень быстро и превращались в летучие стаи, пожирающие все на своем пути. Саранча не отставала от колорадских жуков, став при этом еще крупнее – с крысу величиной. Грызуны тоже стали крупнее и свирепее. Если раньше они в основном вредили домашним припасам и амбарам, то теперь крысы, размером с небольшого поросенка и мыши, размером с древних кошек не брезговали падалью. Случалось, что нападали на скот и большими стаями пожирали отбившегося от стада ягненка или поросенка, оставленного без присмотра. Бывали единичные случаи нападения на младенцев и пьяных. Большие стаи крыс обгрызали почти до скелетов людей, оказавшихся беспомощными.
Чтобы бороться с такими грызунами, путем скрещивания с дикими котами, смогли вывести новую породу гигантских кошек, больше похожих на рысей. Домашние кошки были отличными помощниками человека. Но была у них одна беда – они были очень плодовиты, а таких котят у мамы кошки не отнимешь и не утопишь. Агрессивные матери-кошки могли задрать человека насмерть за свое потомство.
Вот и расплодились по лесам одичавшие гигантские кошки-рыси. Опасные хищники, не боящиеся человека, умеющие передвигаться бесшумно, лазящие по деревьям и нападающие с веток. Эти кошки не боялись мутировавших под действием гербицидов хищноядных сорняков и опасных лиан, знали их и умели обходить стороной.
Так же опасны были одичавшие псы, расплодившиеся от выведенных когда-то собак, помогавших людям воевать. Это были мощные хищники, выведенные для войны против людей. Они не только не боялись человека, но ненависть к людям была у них в крови. Часто селения разоряли и вырезали до одного человека, а хитрые собаки выживали, убегали в лес и там сбивались в большие опасные стаи.
Опасными были насекомые-паразиты, переносившие смертельные заболевания, такие, как атипичную оспу, северную малярию, лихорадку Омега, менингит Сторка или вихревой энцефалит. Все эти болезни появились за последние столетия и люди не научились бороться с ними. Смертность была 100 процентной.
Под воздействием гербицидов мутировали раньше безвредные сорняки.
Самым опасным была золотая повилика. За красивым названием таился смертельно опасный паразит – растение, не имеющее своих корней и листьев, не вырабатывающее хлорофилла, но присасывающееся ко всему живому присостками-щупальцами и высасывающее необходимые питательные вещества. У этого вьюнка были тонкие, но прочные стебельки золотистого цвета, которые вырастали стремительно, буквально за минуту, стоило только ползучему подземному щупальцу найти растение или животное (а может быть и неосторожного человека), к которому присасывалась первая присоска. Дальше животное или человек уже не успевали ничего сделать. Растение оплетало его и не давало шевелиться, но и быстро умереть тоже не давало. А над золотистыми прочными нитями клетки, сотканной из стеблей, расцветали лазоревые цветы.
Борщевик Сосновского – смертельно ядовитый сорняк вырастал высотой с сосну и с таким же мощным стеблем. Когда-то это было однолетнее растение, но, мутировав, оно стало многолетником. Колония борщевиков размножалась стремительно, агрессивно захватывая все новые и новые просторы. Бороться с этими зарослями можно было только напалмом с самолета. Попавший на расстояние 500 метров человек, если он был без костюма химзащиты и противогаза погибал от ожогов кожи и дыхательных путей.
Жгучая крапива приобрела свойства отравляющего вещества иприта и называлась теперь крапивка-ипритка. Это растение обожало хорошо удобренную органикой почву, поэтому охотно убивало животных или человека. Конечно, оно не было наделено разумом, но мутации наделили ее органами, чувствительными к животному теплу. Если рядом появлялся человек или животное, крапивка-ипритка наклонялась в сторону тепла, всем своим существом тянулась к заветной жертве. Опаснее всего было цветение ипритки, которая выделяла большое количество ядовитого газа, а при обнаружении живого тепла «выстреливало» своими пузыревидными цветами.
Безобидный гриб, который называли раньше «дедушкин табак» тоже научился жить по-новому. Теперь он взрывался, когда обнаруживал живое тепло поблизости, поднимая в воздух на высоту двух метров клубы желтого «дыма», в котором содержались споры гриба. Попадая в дыхательные пути животного или человека, грибница прорастала в них. Несколько лет живое существо ощущало только сильное недомогание, похожее симптомами на воспаление легких, а потом наступала ураганная стадия прорастания грибницы, жертва ослабевала и не могла двигаться. Заключительная стадия болезни была массовым прорастанием грибов – кожа лопалась, и из-под нее появлялись миленькие такие симпатичные грибочки. После этого зараженная жертва погибала. Но горе тому, кто приближался для того, чтобы осмотреть или похоронить ее – созревшие грибочки лопались, поднимая в воздух клубы желтого «дыма».
Опасной была и убийца-трупнянка, опыляющаяся жуками-падальщиками, но не умеющая их привлечь обманным запахом, зато научившаяся убивать животных и людей, чтобы этот запах создать. Лиана-удушайка заботилась об органических удобрениях, запутывая, затягивая и убивая животных и людей. Селилась она на деревьях, туда же утягивала зазевавшихся жертв.
Лес, казавшийся издали таким милым и безобидным, был местом смертоносным, поэтому для того, чтобы пройти лесными чащами и остаться в живых, требовались специальные навыки выживания.
Андрей побывал в нескольких разведывательных, карательный и террористических операциях. Он знал и умел многое. Мальчишки, да и взрослые мужчины, смотрели на него с завистью и восхищением. Все, свободные от работы, приходили если не поучиться, так хоть поглазеть на тренировки будущих воинов. Это было познавательно и очень интересно.
Между тем, для Андрея и Ани выстроили избу. В строительстве принимали участие все взрослые мужчины, а женщины помогали прибирать и обустраивать жилище. Дом получился славный, пахнущий сосновой смолой, со светлой горницей и уютной спаленкой. Были здесь и надежные добротные каморы для припасов, и другие комнатки «на вырост» будущей семье.
Аня смотрела на строительство издали, трудясь над рукоделием. Сделать предстояло еще так много. От ткацкого станка ныла спина, пальцы были исколоты иголками, но никогда еще она не работала с таким воодушевлением. Все ее работы выходили на редкость красивыми и ладными. Девушки завистливо заглядывались, а староста подумал, что Андрей не прогадал и у него будет хорошая работящая и плодовитая женушка. Староста отчасти понимал благодарность Андрея спасшей его женщине, но прекрасно осознавал, что на такой отчаянный поступок, как женитьба на вдовице, он никогда бы не решился.
И вот наступил день свадьбы. Счастливая невеста была покрыта длинной непрозрачной белоснежной фатой в несколько слоев. На ней было белоснежное платье, украшенное речным жемчугом и коралловые бусы в знак того, что она не девственница.
Когда окончился обряд венчания, отгремели заздравные песни и застольные тосты, девушки размотали фату и расплели косу надвое, сделав молодой жене традиционную женскую прическу, молодые наконец-то оказались на новенькой льняной простыне вдвоем. На них были длинные ночные сорочки, которые снимать не полагалось.
Аня вспомнила ту первую ее брачную ночь. Она так стеснялась Андрея и боялась всего предстоящего почти так же, как и тогда, когда действительно была девственницей.
Андрей жалел Аню, хотел, чтобы она почувствовала, что это их первая и самая настоящая брачная ночь. Он также нестерпимо хотел ее. Поэтому овладел ею так поспешно и грубо, что она испытала настоящую боль, а под молодыми растеклась лужица крови. Потом же, будто электрический ток пробежал по ее заиндевевшему телу, давно не знавшему мужской любви, она вся задрожала и застонала от удовольствия, а окончательно возвращенный ею к жизни мужчина любил ее безудержно до самого утра. Только под утро молодые уснули, а через час уже пришли сваты их будить к чествованию новобрачных.
На этом чествовании было принято вывешивать простыню над воротами. Каково же было изумление всех Семеновцев, когда они увидели на белой простыне победное кровавое пятно. Вопросов на такую деликатную тему задавать было не принято, поэтому все сочли это очередным чудом, а Андрея – человеком, ведомым Богом, раз ему даруется столько чудес.
Андрей зажил счастливо в своем новом доме с любимой женой и побратимом Алешкой. Он чувствовал себя уважаемым и любимым, нужным Семеновцам. Все они были его новой семьей. Община приняла его безоговорочно, а он вжился в нее, будто она была его родной, знакомой с детства.
Однажды он повел свой новый отряд на тренировку в полевых условиях. Аня в тот день поняла, что в тягости от мужа. Она была так счастлива, но стремилась, как хорошая набожная жена, сообщить мужу радостную весть за территорией общины.
Беременные женщины считались нечистыми, а беременность – грехом, от которого мать очищалась только после крещения ребенка. Говорить о грехе в пределах освященной территории поселка было кощунством. Традиция велела сообщать об этом за околицей. Обычно женщины просто делали несколько шагов за ворота и там говорили о своем интересном положении. Аня же решила выйти как положено – в поле.
Она шла по зеленому лугу, пестреющему колокольчиками и ромашками, и душа ее пела.
Андрей увидел ее еще издали и сразу все понял. И то, зачем она вышла за околицу и то, что сейчас потеряет ее навсегда.
Его любимая жена шла по минному полю. Она прошла еще несколько шагов и Андрею уже начало казаться, что жена чудом избежит гибели, но тут перед ней подпрыгнула противопехотная мина-лягушка и раздался взрыв.
Андрей стоял, как громом пораженный. Он не верил, не хотел верить, что его счастье в одночасье разлетелось на кровавые ошметки. Две любимые им души разом отлетели – жены и нерожденного ребенка.
Он медленно, не понимая что делает, побрел вперед. Под ногами он увидел обрывок ее льняного вышитого сарафана, пропитанного кровью. Он поднял лоскуток и сжал его в кулаке.
Он не умер и не сошел с ума от горя, но душа его окаменела. Он попросился на войну – в диверсионный отряд. Руководство православного воинства бросало его на теракты в Аравию и диверсии на нефтяные платформы у берегов Мексиканского залива, он вырезал языческие селения и монгольских кочевников, захватывающих земли и варварски выжимая из них все плодородные соки. Он сражался за веру против еретиков католиков, вероотступников старообрядцев, иноверцев мусульман и многобожников язычников.
Его особо почитаемым святым был Иоанн воин. Ему он приносил с дар сердца врагов. Особенно Андрей полюбил вырезать сердце у еще живого врага, когда оно трепетало в руке, и было горячо от пролитой крови. Ему из Семеновки регулярно приходили письма и фотографии односельчан. Он вспоминал также лица погибших жителей Серафимово. Он мстил всем врагам и всему миру за своих погибших любимых жен, мать, детей.
Среди единоверцев, на родине Андрей считался настоящим христианским воином, героем, освобождающим Землю от скверны, рыцарем, ведущим священную войну. Его награждали орденами, но ему не нужны были ордена. Наградой были пульсирующие сердца врагов в руке и еще вырывающиеся, визжащие от страха и боли вражеские женщины, которых он насиловал.
Еще дважды он был тяжело ранен, но каждый раз чудом выживал.
И вот, после очередного ранения, его отправили домой, в родную Семеновку набираться сил. Он так хотел побывать на могиле Анечки и принести ей свои молитвы и слезы о ней. Он не нес ей военных трофеев и сувениров, зная, что Аня не хотела бы этого. Она была так добра и милосердна, так любила жизнь.