Грузовик несся по ухабистой, размытой ливнями дороге. Немецкий «Мерс» сокращал разделяющее их расстояние. Верка понимала, что это могут быть ее последние минуты. Поэтому она мысленно попрощалась с матерью и младшим братом Павликом. Грузовик встал, путь преграждало поваленное дерево. «Мерс» тоже встал. Верка выхватила наган и выстрелила. Пуля пробила стекло, и голова водителя упала на руль. Кроме водителя там был еще немец. Молодой. Верка мгновенно «сфотографировала» его голубые глаза и льняные завитки, видневшиеся из-под пилотки. Её женское сердце на секунду умилилось от этой почти детской красоты. Но Верка помнила, что это – враг. Она первая взяла его на прицел. В глазах немца почему-то не было страха. Казалось, он любуется потенциальной убийцей. Верке стало неловко. И она выстрелила… Немец остался стоять. Не отдавая себе отчета, Верка стала разряжать наган в стоящего перед ней белокурого фрица. Он упал. Но все еще был жив. Она выстрелила еще раз, чтобы прекратить его агонию. Но это не помогло. И тогда Верка в полной мере ощутила на себе грех убийства. То, что происходило, напрочь выбило ее из колеи. Ей стало все равно. Она обхватила губами ствол нагана, чтобы со своей стороны уйти от охватившего ее ужаса. В это время истекающий кровью немец попытался приподняться и простонал: «Nein, Tu das nicht…» (Нет, не делай). Верка опустила пистолет. Как могла так долго держаться жизнь в этом пробитом пулями теле, она не понимала. Тогда ей в голову пришла совершенно безумная мысль. Она бросилась к «Мерседесу», выкинула мертвого водителя, села за руль и завела двигатель. Подъехав ближе к месту, где лежал молодой немец, она вылезла, и, решив, будь, что будет, потащила его к машине. Верка не была крупной, а немец был довольно тяжелый, но ей казалось, что она тащит ребенка. Как получилось, она примостила его на заднем сидении, развернула «Мерс» и осторожно поехала.
В госпитале на нее как-то странно посмотрели. Но ей было все равно. Она оторвала клочок пожелтевшей бумаги и огрызком карандаша написала свое имя и адрес. Положила в боковой карман кителя.
Его спасли. Или он сам выжил. Верка узнала об этом после войны. Ей пришло письмо на очень странном русском языке. Западная Германия, Дортмунд. Его звали Генрих Майер.
Через год и восемь месяцев госпожа Майер держала на руках белокурого младенца, как две капли воды похожего на своего отца.