Он был хорошим парнем. Но чего-то ему определенно не хватало. Не то, чтобы жизнь его обделила. А просто, та часть его, которая была вне социума, желала воплотиться, во что бы то ни стало. Он не имел возможности открыто выразить то, что рвалось из глубинных пластов подсознания наружу. Его бы просто не поняли. И не приняли. Но это тоже был он. И душа его страдала от такой неравномерности. На самом деле, проблема могла быть решена, и довольно успешно, если бы двадцать лет назад он не посчитал свои желания противоестественными и не заслуживающими права быть. Теперь время было упущено, и ему приходилось придумывать каждый раз новые способы для того, чтобы ослабить внутреннее напряжение. Он сам не раз думал, что не сглупи он в молодости – сейчас все могло бы быть по-другому. Но никто никогда не говорил ему, что целостность так важна. Важно все. Даже самое, казалось бы, неприемлемое. Все его фантазии имели такое же право на существование, как гимн Отечеству. Ну почему он так мало думал о себе и так много о своей роли в предлагаемо мире?.. Что-то менять было, в общем-то, поздно. У него была совесть и чувство ответственности. Но его второе лицо было таким же реальным, как и первое. И, постоянно находясь под маской небытия, оно задыхалось. Он страдал. Да. Так и было, хотя признаться самому себе он не хотел. И, когда появлялась возможность эту маску сбросить, он жадно хватал воздух, как будто пытался надышаться на много лет вперед… И всегда после было чувство глубокой неудовлетворенности, как у человека, переевшего после долгого голодания… Он чувствовал, что должен быть какой-то компромисс, но в жизни его не находил. Вино помогало. Но становиться алкоголиком взамен на полное забытье, он не собирался.
Однажды он возвращался домой. Было поздно, и в подъезде, как часто бывало, не было света. Следом за ним зашла девушка. Он не видел ее раньше. Наверное, пришла к кому-то в гости. Услышав, как доводчик поставил металлическую дверь на место, он вдруг ощутил страшное желание воспользоваться девушкой прямо здесь, в этой темноте. Он повернулся и преградил ей дорогу. Белки ее глаз выделялись во мраке молочной белизной. Он молча притянул ее к себе. Она почему-то не сопротивлялась. Но ему не повезло. По ту сторону двери кто-то звонил в домофон. Дверь открылась. Лицо девушки показалось знакомым. Не то, чтобы он ее видел. Но что-то в ее взгляде напоминало ему его собственное отражение в зеркале. «Это ты?» - вдруг неожиданно для самого себя произнес он. «Я…» - еще неожиданнее прозвучал ее ответ. Это была действительно она. Та, с которой он мог быть самим собой до конца. Но ему с детства нравилось есть сырое тесто. Он не мог ждать, пока оно испечется, и всегда хватал сырое. Эта тяга к вкусу незрелого хлеба в очередной раз чуть было не испортила его жизнь. Но Провидение все же желало ему блага, а потому укрепило в нем терпение. Он сам потом удивлялся, как полно зазвучала его жизнь, оставаясь внешне неизменной. Его целостность была восстановлена. Оба лица слились во едино и зазвучали в унисон с Жизнью…
Картинка из интернета