Конкурс Копирайта -К2
Друзья, К2 и секундант сердечно приветствуют вас!
У нас снова дуэль)) На этот раз Пятница против РобинзонКи.
Голосовать будем как обычно - под специальным постом.
А сейчас, встречайте, наслаждайтесь триллером:
***
Автор – РобинзонКа
ПОД КУСТОМ АКВИЛЕГИИ
21 500 зн.
Сегодня Витёк молчал и не говорил о подлючности всего бабьего племени. Вчера он узнал в автопарке о том, что ровно год назад погиб от пули наш прежний водитель, Михалыч – добрый пожилой толстячок, называвший меня дочкой. Витёк не спал всю ночь, встревоженный новостью. Кто-то назвал бы это трусостью, а он считал разумным опасением.
— Валюш, это правда, что в вас стреляли?
Говорить не хотелось: машина «Скорой помощи» прыгала по ямам и колдобинам, добираясь до адреса на окраине. Вызов не срочный – перевезти в стационар больную с переломом ноги. И я надеялась, что Витёк отвлечётся на неровности дороги, но он опять с какой-то детской настойчивостью попросил:
— Расскажи…
— Ладно, слушай. И не комментируй!
Он не плохой парень, только очень самовлюбленный. Возможно, мой рассказ окажется решающим в нашем нескончаемом споре об отношениях мужчины и женщины.
***
В тот день бордовая аквилегия* раскрыла первые цветы. Я, довольная этим событием, с кружкой крепкого кофе в руках, присела на табурет возле любимых цветов.
Семь часов утра. Влажный прохладный туман отрезвлял, прогонял истому ночи. А с ним улетали грёзы сна и шепот мужа: « Я хочу дочку».
В тот миг чарующее наваждение не казалось удачной идеей. Оно выглядело так же нелепо, как сиротливо смотрелась скромная аквилегия на фоне пышного великолепия садового творчества супруга.
Я всё ещё не могла привыкнуть к его очаровательному дому и участку, которые он превратил в образец неповторимой оригинальности. Как лучший в области ландшафтный дизайнер, муж смог совместить на двенадцати сотках элементы английского парка, альпийские горки и камни японских садов.
Сколько уже? Почти два года замужества! До сих пор не верю, что решилась на второй брак, не девочка уже, немного до сорока. Как же так получилось, что импозантный седеющий красавец увлекся моей скромной особой?
После кулаков и пьяной ругани первого замужества, ласковые слова второго супруга казались ненастоящими, сериальными, напоминавшими сюсюканье. Стоит признать, что его правильная речь дико раздражала – такие липко-приторные выражения и заумные слова просто бесили. Но забота мужа обо мне определённо была настоящей. Он внимательно выслушивал все мои новости, кормил вкусным обедом, а потом, закутав пледом, укладывал спать. Супруг часто дарил подарки, которые в своей прежней жизни я получала слишком редко.
Наверное, всё-таки я меркантильная особа, и проклятая нужда матери, в одиночку растившей сына, сделала свой выбор. Мой супруг получал не слабые гонорары. Быть может, мое согласие вновь стать женой, вырвали одиночество и проклятая тоска по сыну. Вот случилось так, что служил он за три тысячи километров от дома.
Помечтать не удалось, настойчивый сигнал клаксона ворвался реальностью в мою неоднозначную жизнь и потребовал явиться на очередное суточное дежурство. Оставив недопитый кофе на стуле, подхватив сумочку с тормозком и косметикой, понеслась к машине «Скорой помощи». Бросила водителю обычное: «Привет Михалыч! Спасибо, что забрал» и приготовилась выслушивать его долгие и красочные истории о любимых внуках – их было шесть. Я так благодарила Михалыча, который заезжал за мной по утрам и подвозил к подстанции «Скорой помощи».
***
Первый вызов оказался сложным. Женщина корчилась на полу кухни и выла от боли, хватаясь за голову. Инесска, моя молодая напарница, застыла у входа. Она была грамотным фельдшером, но оказалась слишком чувствительной для медика. Поэтому мне часто приходилось подгонять её грубыми окриками к активным действиям.
Вот и теперь Инесску и мужа несчастной пришлось приводить в чувство нелитературными выражениями. Систолическое давление у женщины далеко перепрыгнуло отметку 200, пульс частил за 130 ударов в минуту. Набрав в шприц энап с физраствором, стала вводить лекарство, и тут несчастную вырвало на меня. Рука дрогнула, игла чуть было не вышла из вены, но я смогла доколоть лекарство. Инесска уже сделала женщине в плечо фуросемид.
Помощь оказалась действенной – давление начало медленно снижаться, вой прекратился. Зато я услышала всхлипы мужика. Небритый здоровяк размазывал слёзы по щекам и шептал: «Потерять двоих – не могу… Не могу! Это невыносимо…»
Сняв халат, я вымыла руки и как смогла, привела себя в порядок. Мужчина подал чистое полотенце и обречённо сказал: «Дочь у нас пропала… А сегодня нам букет жёлтых ирисов кто-то прислал». Я вздрогнула. Опять?
Все знали, что в нашей области появился маньяк. Женщины пропадали не часто, но регулярно. Все разного возраста. Неизменным оставался букет, присланный родственникам к вечеру второго дня после исчезновения. Первые трупы изуродованных женщин преступник не прятал – посыпал цветами и слал букет через посыльного родителям или мужу. Позже стали появляться только цветы, и все понимали – ждать возвращения не стоит.
Я добавила несчастной матери сибазон, в надежде, что она сможет на время забыться, кивнула Инесске на документы – пусть заполняет. Придумали же в министерстве чёртову уйму бумаг. Вместе с мужем перетащила обессилившую женщину в спальню на кровать. На тумбочке заметила фотографию рыженькой весёлой девчушки.
Собрав волю в кулак, тем же кулаком вытолкала Инесску из квартиры. Я разделяла горе родителей, но нас ждали другие пациенты.
***
Медики уверены: если первый вызов трудный – всё дежурство такое. Меня же сломал последний вызов.
Позвонили под утро. Дежурная слышала доносившийся из трубки истеричный плач: «Умирает ребёнок!» и голос пьяного мужчины: «Да он уже умер!»
Я всегда внутренне собиралась, прокручивая в уме знания по педиатрии, когда ехала на такой вызов. Записав адрес, мы включили мигалку и всю дорогу подгоняли Михалыча.
Когда прибыли на место, удивились – запертые ворота, окна без света. Выбралась из машины и огляделась: окраина, ни одного столба с фонарями, под ногами хлюпающая грязь.
Я постучала в калитку – залаяли окрестные собаки. Достала из кармана гирьку и громыхнула со всей силой о железную дверь. Собаки зашлись в вое, но дом так и остался тёмным. «Неужели ложный вызов?» — мелькнуло в голове, и тут послышался визг тормозов. Возле нас остановилось такси. Из автомобиля выскочила женщина с ребёнком на руках и криком: «Помогите!» Следом за ней вышли два бритоголовых пошатывающихся амбала. Таксист, тут же убрался прочь.
Инесса распахнула двери «скорой», девочку положили на носилки. Едва взглянув на ребёнка, поняла – она мертва. Двадцать лет на «скорой» – покойников определяла сразу. Но на всякий случай стала прощупывать пульс и прослушивать дыхание. Ни того, ни другого не оказалось. Растерянно посмотрела на пьяную мать, которая привалившись к стенке, затихла. Спать она, что ли, собралась?
Я слегка опешила: брать труп в свою машину не имела права. Раздумывать не пришлось. Бритая башка заглянула в салон, меня оглушил голос: «Ну? Чего тут?» Молча поглядела на него, мужик и так всё знал. Он сунул руку за пазуху. Через секунду я увидела пистолет, дуло смотрело прямо мне в лицо. «Лечи, кукла!» — опять прорычал амбал и, немного отведя руку, выстрелил. Не знаю, что произошло раньше: увидела ли я вспышку или услышала свист пули, но вся моя сущность замерла, окружающий мир заколыхался, как в маске акваланга. Из оцепенения меня вывел крик. От резкого звука мать ребёнка встрепенулась и опять заголосила своё: «Помогите!»
Я обернулась в надежде найти помощь, но Михалыч держался за шею и кивал головой из стороны в сторону. Инесска, скорчившись, всхлипывала на полу. Сколько раз пришлось мне сталкиваться и с наркоманами, которые пытались ножом или топором вырвать у меня дозу морфия, и с пьяными, ловящими белочку, и с истеричками режущими вены, да и просто с родственниками, качающими свои права, но никогда моё тело не подводило меня. Сейчас же: во рту пересохло, губы задрожали, водолазка прилипла к спине, а сердце… Сердце будто остановилось, а потом снова учащённо забухало в висках. Болезненно, громко. С трудом я нащупала рукой систему для капельницы, негнущимися пальцами едва справилась с флаконом гемодеза. Почти наугад ткнула иглу в руку ребёнка.
Мужик удовлетворенно кивнул. Спрятал оружие за пазуху и достал оттуда букет. Кинул пьяной мамашке со словами:
— С днюхой, Светка.
Жёлтые ирисы упали на мертвого ребёнка.
Помятые, пожухлые они казались точно такими же, какие лежали у входа в квартиру, где пропала рыженькая девочка. Пружина нервного напряжения сжалась до упора. Я со всей силы толкнула амбала и захлопнула дверь с криком:
— Михалыч, гони!
Водитель рванул с места, и «скорая», с включённой мигалкой помчались по темным улицам города.
Не дожидаясь пока машина остановится полностью, спрыгнула на землю и понеслась в Приёмный покой. Девчата кемарили, поток больных детишек к утру спал. Они не сразу поняли, что произошло. Слова я произносила то быстро, то заикалась, захлёбываясь слезами.
Наконец, пришёл врач из реанимации. Девочку он узнал, её часто привозили с приступами астмы. Легкомысленная мать, зная об аллергии ребёнка, не заморачивалась и продолжала вести свой распутный образ жизни. Вскоре подъехала полиция… И началось – что, где, когда? Меня попросили пригласить из «скорой» Инесску и Михалыча.
Моя напарница, покачиваясь, выбрела из машины и, поддерживаемая опером, отправилась давать показания. А Михалыч не смог…
Лысоватый добряк умер. Пистолетная пуля застряла в позвоночнике. Для меня остается загадкой до сих пор: как тяжелораненый он смог увезти нас с Инесской от бандюков? Михалыч спас наши жизни, а мы не заметила его ранения!
***
Таксист глядел ошарашено, когда я выходила из автомобиля возле своего дома. Возможно, вместо сотенной купюры я отдала тысячную без сдачи, возможно, мой взъерошенный вид насторожил мужчину.
Соображала с трудом. Мобильник показывал четыре часа после полудня, когда я, наконец, смогла покинуть кабинеты, где рассказывала и подписывала разные бумаги. Главный вопрос, на который так и не смогла дать убедительный ответ: «Как получилось, что в вашей машине умер несовершеннолетний?» Полицейские верили и не верили, что мне пришлось нарушить инструкции – взять в салон мертвую девочку.
Двигаясь шаркающими шагами, добрела до садовых качелей. И тут мне на глаза попались ярко-желтые ирисы, благоухающие под тёплыми лучами почти летнего солнца. Больше суток во мне сжималась пружина нервного стресса и пчелка, жужжащая, над резными лепестками, выдернула чеку!
Я схватила штыковую лопату, воткнутую возле клумбы этих рыжих наглецов, и стала рубить ненавистные головки. Потом мне показалось такое наказание слишком маленьким. Стала со злостью корчевать жирные корни ирисов, загоняя блестящее железо по самую кромку.
Очередной раз лопата вошла в землю, но не смогла выдернуть мерзавца из глубины. Я раскачивала лопату из стороны в сторону и напрягала уставшие мышцы, вытаскивая упрямца. Наконец-то мне удалось справиться.
Но лопата вытащила не корень.
Из глубины земли выскользнула человеческая ладонь!
Мой запал иссяк, я упала на колени и часто-часто задышала.
Мир вокруг напоминал сон.
Нет, кошмар! Когда явно видишь предмет, но сознание точно знаешь – этого быть не может.
Я дотронулась до пальца, торчащего из земли. Холодный. Вздрогнула.
Затем медленно стала разгребать руками мягкую почву.
Время словно остановилось.
Я отшвыривала комья. Набирала полные горсти земли и ссыпала их за клумбу.
И вот мои руки коснулись лица мертвеца. Смахнув последнюю пыль, отчётливо увидела веснушки. Они проступали на бледной, уже покрытой трупными пятнами коже. Я убрала оставшийся небольшой комочек, пальцы зацепились за прядь волос.
Она оказались рыже-медного оттенка.
Я присмотрелась внимательно.
Девушка с фотографии в спальне безутешных родителей!
Я отпрянула.
Мой воспалённый разум отказывался признать увиденное. Рядом с моим домом, под цветочной клумбой с желто-апельсиновыми ирисами, которые иногда ради удовольствия поливала вечерами, лежала закопанная шестнадцатилетняя рыжая девчушка!
Передвигая стопудовые ноги, я смогла добраться до крана с водой.
Пила жадно, обливаясь и смачивая лицо той же влагой. Мне хотелось захлебнуться или оказаться за тысячу километров от этого чудовищного места.
И тут мне стукнула в голову сумасшедшая мысль.
В одной из телепередач рассказывали о пропавшей женщине.
Её муж получил букет ранних, красных тюльпанов.
Я решительно направилась к клумбе с уже отцветшими тюльпанами, захватив по пути всё ту же штыковую лопату.
Я рубила листья.
Выкапывала луковицы.
Углубляла яму.
Мне хотелось, очень хотелось ошибиться!
Но догадка подтвердилась. Труп был.
Запах оказался сильным, и меня стошнило, вывернуло голодный, пустой желудок с болями и спазмами…
Скорчившись, упала на колени.
И тут...
Боковым зрением я увидела движение.
Он!
Сюда шёл убийца!
Я должна была встать. Но меня опять накрыли рвотные спазмы. Глаза застилали слёзы.
Маньяк двигался по садовой дорожке. Багровый цвет лица, перекошенный рот и сжатые кулаки не оставляли сомнения в его ярости.
Приблизившись почти вплотную, убийца достал из кармана чёрный шнурок…
Моё тело затряслось.
Я вскочила. Дрожала каждая клеточка организма.
Сорвавшись с места, побежала прочь.
Мне отчётливо слышался голос диктора: «…все найденные трупы задушены чёрным шнурком. Его находили на трупе…»
Захотелось спрятаться.
Забиться в такой уголок, чтобы никакой нелюдь меня не нашёл.
Может поэтому, вместо того, чтобы выскочить за калитку, я заскочила в дом и полетела по нему, пытаясь понять, где я могу скрыться и затаиться. Мне казалась, что я бежала быстро, но убийца двигался на удивление ловко и в столовой мы оказались вместе. Нас разделял только старинный обеденный стол и стулья вокруг него.
И тут маньяк заговорил голосом моего супруга:
— Валюш, ты почему ведёшь себя, как ненормальная?
В ответ я закричала, вернее, пропищала скованным от страха голосом:
— Не подходи, урод!
— Валечка, что с тобой?
Муж спрашивал тихим, таким знакомым, родным шепотом, медленно обходя стол. Я сморгнула и стала видеть отчётливее. Уловив его движение, все же переместилась в сторону, подальше от него.
— Милая, что тебя напугало?
— Ты знаешь, что… — сухим от жажды ртом я выдавила из себя ответ.
— Нет. Не знаю, — ответил он. — Ты разрушала грядки, вырывала редкие сорта цветов – это меня разозлило.
Во мне проснулась надежда:
— Так это не ты?
— Что не я?
— Закапал трупы женщин под клумбами!
— Трупы? Женщин? – его голос выражал искреннее недоумение, и мне захотелось верить мужу, прижаться к нему. Пусть он окажется не причём! Пусть это будет кто-то другой!
— Иди ко мне, любимая. Я обниму тебя, а ты расскажешь мне о том, что тебя так взволновало.
На секунду представились: его нежные руки, пухлые мягкие губы, аромат туалетной воды…
Только мгновенье.
Чудовище уже рядом!
И раздирающая боль в плечах, от вывернутых мне рук.
Бок супруга совсем рядом. Изловчилась и впилась в него зубами.
— Змея, — прохрипел он с ненавистью и ударил меня. Времени пока предметы перестали двоиться у меня перед глазами хватило гаду на то, чтобы опутать мои руки и ноги скотчем и швырнуть на пол. Я попробовала отползти от него подальше, но мои движения напоминали судорожные движения разрубленного пополам дождевого червя.
Чудовище в образе моего мужа отвратительно выругалось, прижигая укус коньяком из бара, а затем повернулось и спросило:
— Зачем? Зачем тебе понадобилось рыть клумбы?!
Не слыша его слов, я глухо шептала:
— Почему? Почему ты женился на мне?
Этот недочеловек отвечал спокойно, с каким-то наслаждением смакуя свои слова:
—Ты удивляла меня. Была не похожа на знакомые мне цветы. Каждую нашу встречу сравнивал тебя с фотографиями в каталогах и не находил ответа. Не мог представить тебя цветущей в моём саду и пребывал в растерянности. И вот тогда решил поселить тебя в своём доме.
— Я думала, ты любил меня, — тяжело выдохнула слова.
— Я и сейчас люблю тебя, и оставлю тебя в своём саду. Сегодня неожиданно понял, что ты похожа на цветы, которые посеяла осенью, — произнёс хриплым голосом супруг, таким же глухим, как во время наших ночных игр. Этот мерзавец получал удовольствие от происходящего. Именно это вызвало щемящую досаду, и неожиданные слёзы.
Муж подошёл ко мне, бережно вытер слезы, приподнял мою голову и нежно поцеловал:
— Потерпи немного, надо приготовить тебе уютную постельку, среди цветущей аквилегии.
Если бы я могла, то вымыла свои губы, а ещё лучше чистила и полоскала зубы и рот бесконечно. Мне удалось опустить голову, уклоняясь от длительного повторного поцелуя. Супруг недовольно усмехнулся, заклеил мне рот скотчем и вышел в сад. Звуки, доносящиеся оттуда не вызывали сомнения, мне рыли последний приют – могилу…
***
«Дура. Дура! Какая же дура!!!» — укоряла я себя, глядя в окно. Небо постепенно темнело. Алые облака медленно проплывали, меняя свой облик. Скоро настанет ночь. Ночь! Убийца ждет темноты! Вот тогда, когда пожилые соседи, насмотревшись сериалов, уснут, настанет раздолье для дизайнера-маньяка.
Ну, нетушки! Надо выбраться во двор. У соседа двухэтажный дом, может, заметит меня. Ведь летом он разглядывал меня в бинокль, когда я ходила по саду в одном купальнике. Он же безработный, ему нечего делать, только за соседками подсматривать! И я покатилась, с трудом переворачиваясь, через скрученные впереди руки к двери.
Помогая себе локтями и перебирая мелко коленями, мне удалось переползти за порог. Одно неосторожное движение и я скатилась вниз, больно ударяясь рёбрами о ступеньки.
И тут я увидела ботинки.
Муж.
Он поднял и понёс меня.
Калитка. Всего в трёх метрах.
Она удалялась с каждым шагом безумца.
Моя бордовая, аккуратно выкопанная аквилегия лежала с огромными кусками земли. Корни практически оказались неповреждёнными. Рядом с цветами зияла своей чернотой неглубокая яма.
Супруг опустил меня на дно вырытой канавы.
Безмолвие ужасало.
Муж заботливо расправил платье и волосы.
Он ласково гладил мои ноги.
Нежно обсыпал их землёй.
Её слой становился всё больше и больше.
С тщательностью, присущей и раньше, муж устанавливал кустики аквилегии на моих ногах.
Затем он взглянул на мой живот.
Его рука скользнула под платье. Глаза затянулись поволокой.
Я не смогла лежать покорно, доставляя удовольствие уроду и попробовала пошевелиться.
Не удалось.
Но стройный ряд цветов пошатнулся.
Получила оплеуху и отключилась…
Открыв глаза, поняла, что землёй уже засыпана грудь.
Листья аквилегии совсем рядом.
Супруг смотрел мне в глаза.
Пристально, тоскливо.
С болезненным трепетом погладил моё лицо, волосы.
Поднялся.
Взял в руку лопату и зачерпнул ею землю.
Частички медленно сыпались на меня.
Забивались в нос.
Попадали в глаза.
Я отворачивала от земли лицо.
Понимала – вот он, конец.
Может быть, я рыдала и кричала с заклеенным ртом, или извивала – не помню.
Эта сволочь наслаждалась моей агонией!
Но смерть всё не приходила.
Сквозь слёзы и резь в глазах были видны звёзды.
Кустики аквилегии упали и легли цветами мне на лицо.
Пошевелив плечами, скинула мерзкие цветы с себя.
Невероятными усилиями удалось из-под слоя земли просунуть наверх связанные руки.
Расширяя отверстие, я выкручивалась, извивалась, опиралась локтями о рыхлую почву, дрыгала ногами и смогла вырваться из объятия могилы.
В тот миг меня почему-то не удивило бездействие маньяка. Меня страшила засасывающая сила яма и липкая земля.
Продолжая извиваться, старалась отползти подальше и тут увидела убийцу. Он стоял на коленях, одной рукой опираясь на черенок лопаты, а другой держался за голову. На его лице застыла гримаса сильной боли. Он рванулся с колен, пытаясь удержать меня, но не успел. Хрипя, повалился на мой живот всей своей отвратительной тушей и затих.
Теперь я извивалась под убийцей. Спустя несколько минут, мне удалось скинуть его грузное тело. Его зрачки сравнялись с радужной оболочкой, изо рта текла слюна. Выбиваясь из сил, но, в то же время, страшась остановиться на мгновенье, прокладывала себе локтями, коленями, животом и ягодицами путь к заветной калитке. Я не только доползла, мне удалось встать на колени и подбородком нажать ручку.
Калитка распахнулась, и я вывалилась под ноги мужику. Он прокричал: «Ох, не хрена себе! Зомби!» и рванул со всех ног в уличную темноту. Слёзы досады потекли по щекам. Не в силах находиться на одном месте, я ползла по тротуару к ближайшему освещённому фонарём месту.
Тут меня и нашла компания местных готов. Отчего-то мы поняли друг друга без слов. Один из них, наклонившись, спросил: «Из могилы, сестра?» Я кивнула. «Аллилуйя!» – громко завопил он, но догадался снять скотч со рта, освободить мои руки и ноги. Тут я прервала его и обратилась с просьбой вызвать полицию.
***
Машина «скорой помощи» резко тормознула перед черной кошкой, перебегающей дорогу. Витёк отёр пот со лба и спросил:
— Валюш, а что с маньяком?
— В тюремной больнице у него обнаружили прогрессирующую злокачественную опухоль мозга.
— И что потом? Судили?
— Нет, поместили в психиатрию. Его состояние ухудшается, приступы, которые начались возле клумбы с аквилегией, учащаются. Агрессивность и паранойя усиливаются. Он безнадёжен…
— И ты не ушла с подстанции. Почему?
— Я ушла из дома и сада монстров – к себе в однушку. А работа? Работа… Помогла не последовать за супругом в больницу. Выжить.
— А сын? Он вернулся?
— Представляешь, Витёк, нет. Он познакомился с девушкой в том же городе, где служил и женился. Живёт за три тысячи километров от меня. Мы видимся редко, но часто перезваниваемся. Я счастлива тем, что его семейная жизнь складывается иначе, чем у меня – счастливо. Ну, тормози! Приехали. Бери носилки. Поможешь донести до машины старушку.
Моё дежурство рядового фельдшера «Скорой помощи» продолжалось. В машине не говорили о подлючности бабьего племени. Сегодня Витёк молчал.
-----------------------------------------
Аквилегия* (Орлик), или водосбор любимец многих цветоводов. Это растение широко применяется в ландшафтном дизайне.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214012402176
обсуждение
http://www.proza.ru/comments.html?2014/01/24/2176