Беда
Беда всегда приходит, откуда не ждёшь! Для нас она пришла в образе моей законной жены, неожиданно нарисовавшейся на пороге нашего номера.
- Так, так! - ехидно сказала она. - Значит, вот какую Книгу ты усиленно переводишь…
Моя супруга из прошлой жизни внимательно осмотрела едва одетую Машу и понимающе усмехнулась. Мы только, что проснулись и собирались исполнить обязательные утренние упражнения.
- Кто это? - спросила Мария.
- Моя бывшая жена, - с трудом поборов внезапную сухость во рту, ответил я.
- Бывшая?! - удивилась супруга.
- Жена?! - переспросила подруга. - Когда ты собирался сообщить мне об этом интересном факте твоей биографии?
- Времени не было… - я оправдывался, как мог.
- Или не хотел!
Следующий час прошёл во взаимных претензиях и криках. Жена упрекала меня за любовницу, любовница за жену. Я вяло отбивался, но, в конце концов, слабейший покинул поле неравного боя. То есть мужчина позорно бежал.
- Пойду куплю нам что-нибудь выпить! - сказал я им и быстро ретировался.
Моя маленькая хитрость удалась, женщины не успели меня остановить. Я выскочил за дверь, но никуда не пошёл, а стал подслушивать, о чём будут говорить дамы. Они предсказуемо начали обсуждать меня, и жена сказала:
- Он глупец, скупец и подлец. Я вообще не понимаю, чего ты с ним водишься!
- Ты не права, - ответила любовница, - он и щедрец, и мудрец, и храбрец! Сама посуди, ведь каждый праздник приносит мне шикарные подарки.
- Вот уж неправда! - истово возмутилась жена. - Он мне даже цветов по праздникам не дарит, зарплату не отдаёт!.. Дурак!
- Да нет же! - возразила Мария. - Он мудрец, с ним всегда так интересно общаться. Он много читал, многое знает, обо всём есть своё мнение. Я люблю его слушать - столько нового узнаю!
- Скажешь тоже! - не поверила жена. - Он вечно несёт какую-то чушь и околесицу!.. Даже слушать противно! А подлец какой! Никогда за меня не заступится, ночью не встретит, как ремонт делать, так он пропадает, и я всё сама!
- Мы словно о разных мужчинах говорим, - даже через непроницаемую преграду я почувствовал, как улыбнулась моя любовь. - Три дня назад он подрался с парнем, который меня обидел. Никогда не даёт нести ничего, тяжелее букета цветов.
После таких слов я подумал, что женское побоище неизбежно, как крах капитализма. Однако за дверью царила подозрительная тишина.
- Ещё со школы я мечтала о высоком стройном шатене в стиле Джеймса Бонда! - услышал я голос супруги. - Который был бы одет в чёрное пальто поверх делового костюма. На шее мне виделся белый шарф. Я представляла, как встречу его на улице, в моих мечтах он спасал меня от хулиганов. В мечтах награждала страстным поцелуем, завязывался бурный роман, всё в лучших традициях Голливуда.
- Почему Вы мне это рассказываете? - спросила Маша.
- Однажды я возвращалась домой в осенних сумерках из института. Подходя к светофору, я прямо оторопела, увидев стоящего у пешеходного перехода высокого мужчину в чёрном пальто и белом шарфе. Как в моих мечтах и сновидениях!.. Я замерла, не зная, что предпринять, книги и конспекты посыпались из онемевших рук и разлетелись на осеннем ветру, а мужчина, словно почувствовав мой взгляд, обернулся, а спустя секунду стал собирать разбросанные по асфальту книги.
- Я рада за Вас… - безразличным тоном произнесла она.
- Это был мой будущий муж. Через месяц мы поженились и жили счастливо, пока в его жизни не появилась Книга и ты…
Я боялся шумно вздохнуть за ставшей подозрительно тонкой дверью. Уйти не мог, как и войти.
- Что мне делать? - мучился я.
Они продолжили разговор, я не смог больше стоять за дверью. Малодушие толкнуло меня на лестницу, потом в бар отеля. Когда я, набравшись храбрости и дополнительных градусов, заглянул в свой номер, там вовсю хозяйничала жена.
- А где Маша? - тупо спросил я.
- Я почём знаю?! - возмущённо откликнулась супруга. - Была, да вся вышла…
Она вдруг зарыдала навзрыд, мне ничего не оставалось, как обнять её, чтобы успокоить.
- Измена, слово, от которого бросает в дрожь, душа уходит в пятки, а впереди лишь неизвестность! - сказала жена, когда немного успокоилась. - Что дальше будет, и как жить сейчас, ты уже не знаешь, а лишь копаешься в себе, обвиняя в первую очередь человека, предавшего тебя.
Вышло само собой, что она поцеловала меня. Мне ничего не оставалось, как поцеловать её в ответ. Следующим утром, пока жена сладко спала, я побежал к Драгану.
- Единственное место, где Маша может быть, это у него! - думал я на бегу.
Я не ошибся в расчётах. Когда Севастич открыл мне входную дверь, за его спиной стояла она.
- Прости меня… - начал я, но вовремя остановился.
Рядом с Марией стоял незнакомый высокий мужчина.
- Кто это? - спросил я.
- Это мой жених, - иронично сообщила моя возлюбленная. - Его зовут Глеб.
- Откуда он взялся?
- Прилетел из Москвы по первому моему звонку…
- Лихо! - потерянно заметил я. - Не даже знал, что у тебя есть жених.
- А я не знала, что у тебя была жена…
Глеб, производивший впечатление крутого бизнесмена быстро увёз мою любовь в аэропорт. Я остался наедине с Драганом, который как мог, попытался утешить меня:
- Измена не всегда звучит как приговор.
- Странно, что в такой ситуации, когда тебя предали, некоторые люди ещё умудряются давать советы.
- Ты ведь сам далеко не ангел!
Ответить на этот выпад мне было нечем. Я сел, обхватив голову руками, и приготовился жалеть себя. Севастич взял большой стеклянный сосуд и наполнил его до краев большими камнями. Проделав это, он спросил меня, полон ли сосуд.
- Конечно, полон... - ответил недовольно я.
Тогда он взял коробку с мелкими морскими камешками, высыпал её в сосуд и несколько раз легонько встряхнул его. Окатыши раскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. После этого он снова спросил меня, полон ли сосуд теперь.
- Полон, - сказал я, не слишком уверенно.
Драган взял со стола коробку с песком и высыпал его в сосуд. Песок заполнил последние промежутки в сосуде.
- Теперь, - обратился он ко мне, - я хотел бы, чтобы ты смог распознать в этом сосуде свою жизнь!.. Крупные камни олицетворяют важные вещи в жизни: семья, любовь, здоровье, дети - те вещи, которые, даже не будь всего остального, могут наполнить твою жизнь.
- Ясно! - кивнул я.
- Окатыши представляют менее важные вещи, такие, как, например, твою работу, квартиру, или машину. Песок символизирует жизненные мелочи, повседневную суету… Если же ты наполнишь сосуд вначале песком, то уже не останется места для более крупных камней.
- Также и в жизни! – согласился я. - Если ты всю свою энергию израсходуешь на мелкие вещи, то для больших вещей уже ничего не останется.
- Поэтому обращай внимание, прежде всего на важные вещи, находи время для детей и партнёра, следи за своим здоровьем. Тогда останется ещё достаточно времени для работы и для дома. Следи за большими камнями - только они имеют реальную цену, всё остальное песок! - закончил повествование собеседник.
Крах
Утром воображаемый рокус по-прежнему цвёл. Снилось Госу что-то невероятно волшебное, от которого после пробуждения остаётся дурманящее послевкусие. Как от дегустации хорошего и выдержанного вина, которое впрочем, судя по ценам, могло только сниться... Даже искусственный голос компа жилого модуля не вызывал у него привычной злости.
- Доброго времени, хозяин! - раздалось обычное утреннее приветствие «Домового». - Что желаете на завтрак?
- Доброго! - Драгу хотелось поговорить. - На твоё усмотрение...
«Домовой» от неожиданности ошарашено замолчал. Наверное, его электронные мозги не смогли сразу переварить невероятную вежливость хозяина. Потом принялся тараторить без умолку. Наверняка тоже соскучился по живому общению, если, конечно, машина может скучать. Гос не слушал, его мысли находились далеко отсюда, уже летел на загадочную планету.
- Лишь бы хватило денег! - сокрушался он.
Подсчитывая в уме, сколько осталось выходов до отпуска, он быстро сделал бытовые утренние процедуры и вышел в бессвязное переплетение эскалаторов, движущихся дорог и лифтов.
- Подумал?! - раздалось у него под ухом.
Позади него стоял стеснительный сосед.
- А это ты! - выдохнул Гос. - Подумал…
- Ты согласен завести совместного ребёнка! - встрепенулся Сид.
- Я бы лучше завёл какое-нибудь животное, - не стал жалеть он соседа.
- Животные в нашем мире не только дороги, но и опасны…
После неожиданного отказа соседа он изменился, Драгу даже показалось, что он немного повеселел.
- Я знаю одного коллекционера, - иронично усмехнулся он. - К нему привозят из самых разных мест всякие археологические находки, камешки странной формы, даже иногда живых существ. Кто-то привёз ему маленькую шимпанзе. Сдавать в зоопарк он её не стал, да и прижилась она у него.
- Вот бы и мне так! - с завистью сказал Гос.
Он так заинтересовался, что даже перестал показывать всем своим видом, что очень торопится.
- Она совсем ручная стала, как подросла, стала по воздуховодам бегать! - продолжил сосед. - Богачи живут не так скученно, как мы, но системы общие. Большинство её знает, прикармливают, она у всех побывала. Кроме одного типа. Пьёт беспробудно чуть ли не с рождения. Он наследник основателя промышленной империи.
- Бывают же такие типы! - выругался Драг. - А нам вкалывай за гроши…
Сид нигде не работал, хотя объёмы его капитала были значительно скромнее, чем у любителя обезьян.
- Убежала она куда-то, я у них в гостях был… Через несколько миллициклов страшный вопль! - торопливо заговорил сосед. - Мы перепугались, бегом искать, откуда крик. Нашли жилой модуль, взломали
дверь, нашли там наследника в невменяемом состоянии.
- А что случилось?
- Он, как обычно, напился и заснул. Обезьяна залезла к нему в модуль и
уселась рядом с ним. Наследник просыпается с похмелья, а в метре от него сидит непонятное чудище... Он две недели от теней шарахался. До сих пор ни капли в рот не берёт.
Они посмеялись над незадачливыми богачами, и Гос побежал на работу.
- Наверное, Сид в лице любителя обезьян нашёл более подходящую кандидатуру на совместного ребёнка! - догадался он, стоя на эскалаторе.
Главное, что в его душе рос хрупкий цветок надежды. Не помешали сохранить это чувство мелкие дорожные неурядицы по пути на работу, вроде отдавленных в толкучке ног и испачканного смазкой комбинезона.
- Только жарко очень! - подумал он.
Драг решил перед работой попить разливного пивка и отправился в ближайшую пивную. Ему нравилось, что там варили первосортный эль по старинным рецептам и обслуживали посетителей не андроиды, а люди.
- Мне как обычно! - сказал он, подойдя к стойке.
Молодой продавец воевал с разливным пивом, оно пенилось со страшной силой, пена перехлестывала через край стаканов, и наполнить их пивом было практически невозможно. Гос решил подшутить над ним:
- Слабовато вы сегодня пиво развели, пенится слишком сильно.
Он окинул его недобрым взглядом и ответил:
- Просто слишком много порошка стирального насыпали.
Драг увял и слегка побледнел. Продавец, заметив это, улыбнулся и успокоил:
- Да не лезем мы в эти бочки, это сорт пива просто такой.
Гос выпил хмельной напиток и выскочил за дверь. Он добежал до проходной, почти не опоздав к времени начала смены, приложил руку для прохода к автомату-охраннику.
- Проход запрещён! - механическим голосом отозвался охранник.
- Что за чёрт! - выругался Драг и снова поднёс руку, ранее всегда открывающую проход, к привередливому сканеру.
- Проход запрещён, - заучено повторил упрямый турникет.
Нетерпеливый работник почувствовал, как нежный цветок начал вянуть.
- Я тебе дам запрещён! - он попытался продавить возникшую преграду.
- Проход запрещён.
Казалось, в тоне автомата появилось нетерпение от тупости визитёра.
- Я тебя сейчас сломаю… - пригрозил визитёр.
- Вынужден подать сигнал тревоги! - в последний раз предупредил робот и заорал противной сигнальной сиреной.
- Заткнись! - Гос ударил по турникету ногой. - Железяка чёртова...
Тот предсказуемо не обратил внимания на агрессию.
- Так, ломаем казённое оборудование! - услышал он насмешливый голос. - Так и запишем...
К месту боевого столкновения живой плоти и насмешливого металла неспешно подходил начальник охраны базы. Гос видел его до этого только один раз, когда устраивался на работу.
- Наверное, проклятый автомат сломался? - извиняющимся тоном произнёс нападавший.
- Но ломать-то зачем? - начальственно изрёк караульный по имени Марс. - Тем более что он не сломан.
- Как не сломан? - удивился Драг. - Почему же меня не пропускает?
Марс своим пропуском открыл проход на территорию станции.
- Проходи, Парк тебе всё объяснит! - начальник охраны повернулся и быстро пошёл в офис.
- Ничего не понимаю!
- Заходи, - Марс указал на кабинет Парка, - А я буду рядом.
- Почему охрана не пропускает меня на работу? - с нажимом спросил Гос. - Я не понимаю!
- Потому что ты здесь больше не работаешь! - Парк торжествующе сообщил ему. - Ты уволен!
Цветы в душе Драг завяли окончательно, словно их окунули в кипяток.
- Как уволен? - растерянным голосом заговорил он. - Дай мне доработать несколько смен, и я сам уйду...
- Нет! - жёстко отрезал Парк. - Корпорации не нужны работники, на которых постоянно жалуются за плохую работу.
Гос начал понимать его подлый план и угрожающе медленно закипал.
- Ты мстишь мне за вчерашний разговор? - сказал он. - Так?
- Глупости! - возмущение Парка было искренним. - Работать нужно!
- Ах, ты сволочь кабинетная. - Драг подскочил к Парку и схватил того за ворот универсального комбинезона. - Свою задницу спасаешь!
Испугавшийся начальник попытался оттолкнуть его. Гос, потерявший голову от несправедливого увольнения метко ударил в срезанную челюсть.
- Охрана! - завопил Парк, улетев за командный пульт. - Убивают...
Марс быстро появился в комнате, будто ожидая приглашения. Он сноровисто и умело скрутил Госу руки за спину.
- Выведите его и никогда не пускайте на территорию. - Парк, потирая ушибленное место, опять принял начальственное положение. - Никогда!
- Деньги, - едва смог прохрипеть самый важный вопрос Драг. - Когда?
- Деньги за отработанные смены будут перечислены согласно графика. Премии не будет... - Парк отомстил бывшему подчинённому. - Проваливай!
Марс вывел почти не сопротивляющегося Госа за территорию базы. Он не понимал, куда и зачем двигается, потерянно сел в первый подлетевший «Автолёт». Тот взмыл в воздух, унося пассажиров куда-то в хаотическое переплетение несущих конструкций города-башни.
- Мне всё равно куда лететь, - смирился Драг, - лишь бы подальше.
Мечта такая реальная вчера, сегодня рассыпалась на миллионы мелких огорчений и бед. Что делать дальше он не представлял...
Первый
На восьмой день после рождения ребёнка по давнему обычаю младенцу полагалось сделать обрезание и дать имя. Мос поспешил с одним из мальчиков к Елизавете и мужу её Захария. Те с радостью согласились взять сына Рамии.
- Только, что скажут соседи и родственники? - спросила престарелая Елизавета. - Мне пятьдесят восемь лет, а мужу и того больше…
- Скажешь им, что Господь великой милостью наделил вас первенцем!
- Мы действительно усердно молились…
- Тем более! - кивнул гонец «Высшего». - Пускай другие молятся больше… А имя ему дайте Ван.
- Почему Ван? - удивилась она.
- Потому что Первый… - туманно объяснил он.
Их соплеменники удивились, но открыто выражать неверие никто не решился. Когда началась церемония обрезания, все участники предлагали дать мальчику имя Захария, в честь отца. Немой муж, помня о наставлении Моса, потребовал дощечку и написал:
- «Имя ему Ван».
- Мальчик видать не простой! - шептались обыватели.
- Мне сказали, что он сын «Высшего»…
Елизавета сына сильно полюбила и всячески его баловала. Мальчик рос капризным, по малейшему поводу впадал в истерику, начинал стучать ногами по полу. К окружающим его людям он относился свысока, насмешливо и даже мог зло пошутить над невинным человеком.
- Как ты можешь так поступать?! - часто укоряла его Елизавета.
- Потому что имею право…
Всё резко изменилось после смерти его родителей. Приёмная мать умерла, когда ему едва исполнилось восемь лет. Через год ушёл из жизни Захария. Мальчик был определён в караимский монастырь неподалёку от родного города Севастия. Мос тоже умер, никто не сообщил «Высшему» и Рамии, о том в какую беду попал Ван.
… Он стал практически рабом у монахов. Законы в монастыре были жестокими, условия жизни адские. Самое распространённое наказание для провинившихся детей заключалось в стоянии голыми коленями на мелких битых камнях. Щебёнка острыми углами царапала кожу и до крови вдавливалась в тело наказанного. Поводом могла послужить всякая мелочь, любая провинность, не так прошёлся, не так ответил, не то сделал.
- Мамочка! - звал он умершую женщину и горько плакал.
Мальчик ложился на постель поздно ночью и засыпал, а утром его будили ни свет, ни заря. Священнослужители, на словах проповедуя любовь к ближнему, наяву оказались жестокими садистами.
- Монахи в Бога не верят! - понял он. - Они прикрываются его именем, чтобы обманывать других людей, заставляют их работать, собирают пожертвования на безбедную жизнь и изображают благочестивость и веру.
Он другими глазами стал смотреть на окружающий его мир, который оказался насквозь фальшивым и лживым. Одновременно с работой ему приходилось учиться. В монастыре он стал читать, писать и считать.
- Смышлёный мальчик подаёт большие надежды! - говорил настоятель.
Ван выучил четыре языка: два еврейских иврит и арамейский, латынь и галльский. Последнему языку его обучил пленный галл, раб, живущий в монастыре, который занимался врачеванием. Этот галл с симпатией относился к мальчику, проводил с ним много времен и любил рассказывать истории о разных странах, в которых ему приходилось бывать:
- Где-то там, вдали, за морем, существуют неведомые страны, в которых живут счастливые люди совсем по другим законам и обычаям.
С годами у него стали проявляться новые необыкновенные способности, даже открылся дар ясновидения. Он начал заниматься предсказаниями будущего. Над его словами сначала смеялись, принимая в штыки. Если же предсказанное сбывалось, плохое и неприятное, то все набрасывались на него, обвиняя:
- Это ты «накаркал» нам несчастье!
Ван замыкался в себе, стараясь ни с кем не разговаривать по душам и не делиться пережитым. Он стал чувствовать пропасть между собой и другими людьми, которые его просто не понимали.
- Почему я не такой как все?! - мучился он.
Когда ему исполнилось тринадцать лет, его позвал настоятель монастыря и сообщил:
- По нашим законам с этого момента мальчик считается совершеннолетним, и тебя следует женить.
- Разве монахам можно жениться? - недоумённо спросил Ван.
- Ты всего лишь воспитанник в монастыре и можешь жить по светским правилам, - пояснил настоятель, - и на тебя не распространяются ограничения монашеской жизни.
Когда был назначен день свадьбы, с подростком случилась ужасная неприятность. Он рубил дрова и топором попал себе по ноге. Острое лезвие с размаху прошло между ног и срезало порядочный кусок мяса с икры.
- Рана загноилась, возникла угроза гангрены… - увидели монахи.
К счастью, его спас пленный галл, доктор умело обработал рану и не допустил возникновения опасной болезни. Пациент выздоровел, хромота и шрам, оставшиеся на всю жизнь, напоминали ему о неприятном событии.
- Зато жив… - радовался он.
Монахи, посчитав происшествие дурным предзнаменованием, решили отложить женитьбу воспитанника. Прошло несколько лет. Чем взрослее становился Ван, тем тягостнее было ему в монастыре. Ему порой казалось, что он задыхается в атмосфере всеобщей ненависти и лжи. Он резко выделялся из всеобщей толпы, ему многие завидовали и его ненавидели.
- Он вызывает у меня раздражение одним своим внешним видом… - больше всех невзлюбил молодого юношу монах Хол, который одним своим видом внушал отвращение, - горбатый, одноглазый, болезненный, хилый.
У Вана были открытое, доброе лицо, голубые глаза и красивые золотые вьющиеся волосы. От него просто веяло здоровьем, молодостью и уверенностью в себе. Юноша был высокого роста, намного выше любого монаха, с мощной мускулистой фигурой, статный и гибкий.
- Он ставит себя выше нас… - Хол придирался к нему.
Ван занимался добычей серебра, которое переплавлялось в слитки.
- Пропала крупная партия серебра, - донёс Хол настоятелю.
Похититель подстроил, что подозрение пало на наивного юношу. Даже настоятель монастыря, всегда по-доброму, с симпатией относившийся к нему, был уверен в его виновности.
- Нужно примерно наказать вора! - строго приказал он.
Ван услышал слова и поспешно убежал из монастыря. Он забрался на курган неподалёку и в рыданиях и переживаниях провёл остаток дня. Выплакавшись, юноша уснул. Во сне ему было видение. К нему подошёл высокий старец в белых одеждах с посохом в руке и произнёс:
- Ты успокойся. Сейчас твоё время ещё не пришло.
- А когда оно настанет? - спросил во сне юноша.
- Оно придёт гораздо позже. А сейчас ты не должен оставаться здесь. Здесь для тебя всё чужое, всё не твоё. Место не твоё, вера не твоя… Ты должен идти на Восток.
Над головой старца сиял сверкающий нимб, облик его был прекрасен. Ван открыл глаза и снова зажмурился. Перед ним стоял «Высший».
- Пойдём в мой корабль! - пригласил он парня.
Они улетели туда, где жил «Высший» и следующий год почти не расставались. Он рассказал сыну всё об устройстве корабля и сообщил множество других сведений. Они неоднократно облетели весь обитаемый Мир и побывали во всех уголках планеты.
- В каком красивом месте мы живём! - каждый раз восхищался Ван, возвращаясь на Царскую Гору.
Потом он уехал на Тибет, где провёл следующие пять лет. Ван выучил два тибетских языка и всерьёз увлёкся классической тибетской медициной, стал настоящим специалистом в ядах и приучил свой организм к ним.
- Теперь я не боюсь отравления! - хвастался он потом.
После этого Ван уехал в Индию, где прожил ещё два года. Он выучил три индийских языка и ознакомился с технологией изготовления шёлка.
- Меня интересует всё необычное и загадочное в самых различных областях человеческой деятельности! - признался он «Высшему», когда они снова встретились.
В Китае Ван пробыл восемь месяцев. Ему не понравилась эта страна - китайцы оказались весьма злыми и подозрительными людьми. Китайский язык был десятым языком, который выучил он.
- Я хочу домой! - однажды понял он и сообщил об этом отцу.
Ван обладал капризным характером, настроение у него слишком часто менялось. Он, то веселился от души, хохотал, тянулся к людям, то неожиданно впадал в глубокую депрессию, не хотел никого видеть и уединялся в одиночестве. Он был непредсказуем, и «Высшему» было порой трудно находиться с ним рядом.
- Неординарные люди, наделённые талантами, способные творить и созидать, обладающие огромной энергией, зачастую имеют капризный характер... - размышлял тот, глядя на сына. - Им слишком тяжело жить с простыми людьми, потому что они видят, что обыкновенные люди не всегда их понимают.
- Чем мудрее человек, тем тяжелее жить ему на земле, потому что он видит несовершенство этого мира. - Ван, словно услышав его мысли.
Когда он вернулся обратно в Таврику, ему исполнилось двадцать пять лет. Первым делом он посетил монастырь, который покинул десять лет назад. Старый настоятель монастыря умер, его место занял другой монах.
- После твоего ухода раскрылась настоящая причина пропажи серебра... - извинился он ему первым делом.
Одноглазый вор был разоблачён, и с Вана сняли все обвинения. Теперь он захотел вернуть себе назад родительский дом. После смерти Захария этот дом перешёл в пользование монахов, и, чтобы вернуть назад своё жилище, ему надо было обратиться к первосвященнику в Иерусалим.
- Пойду туда! - решил он окончательно.
По пути в Иерусалим Ван неоднократно слышал от попутчиков и встречных прохожих рассказы об Сусе, который уже успел прославиться чудесными исцелениями людей. Слава о молодом целителе быстро разнеслась по всей стране.
- Чтобы вернуть назад свой дом, - объявил ему первосвященник, - ты должен жениться и завести семью.
- Жениться? - изумился Ван.
- Только спорное жильё возвращается первоначальному хозяину.
Ван вернулся домой и зашёл к Рамии, с которой сблизился после того, как его нашёл «Высший». Он рассказал ей о своей печали. Она быстро нашла для него подходящую невесту, красавицу Соломею из соседней деревни.
- Женишься на ней и будешь жить счастливо! - пообещала Рамия.
- Рано мне жениться, - отнекивался молодой мужчина.
- Тот, кто любит свою жену, любит и самого себя. Помни, что каждый муж должен любить жену, как самого себя, и жена должна уважать мужа.
Так как у жениха на момент свадьбы не было ещё своего жилья, то торжество было решено провести в доме родителей невесты. В их поселении Кана состоялась свадьба Вана и Соломеи. Туда были приглашены Сус, его мать и многочисленные ученики. Случилось так, что во время пира кончилось вино, и Рамия сказала ему:
- У них нет вина.
Она была посаженной матерью Вана и ведала всеми приготовлениями на свадьбе. Поэтому, когда неожиданно кончилось вино, то именно к ней и обратились с жалобой. Сын ответил ей:
- Почему я должен заботиться об этом?.. Ведь моё время ещё не настало.
- А кто тогда?
Мать Суса сказала слугам:
- Делайте, что он вам скажет!
Рядом стояло шесть больших каменных сосудов, которые караимы использовали для обрядовых омовений. В каждый сосуд вмещалось около ста литров воды. Сус велел слугам:
- Наполните сосуды.
Те наполнили их водой до самого верха. Он высыпал в них какой-то порошок и размешал посохом.
- А сейчас зачерпните, - сказал он, - и отнесите распорядителю пира.
Тот попробовал воду, ставшую вином. Он не знал, откуда вино, об этом знали только слуги. Распорядитель отозвал в сторону жениха и упрекнул его:
- Все подают вначале вино получше, а потом, когда гости напьются, подают вино похуже... А ты сберегал лучшее вино до сих пор.
Слава о чуде превращения воды в вино разнеслась по всей округе. Это было первое чудо, совершённое Сусом прилюдно. Он, таким образом, проявил свою славу, и ученики его поверили ему.
- Вино было необыкновенное! - долго вспоминали гости пира.
Однако молодой муж не мог отойти от своего предназначения. Когда Вану исполнилось тридцать лет он начал проповедовать: он рассказывал, как живут люди в других странах:
- Караимская вера сильно искажена нашими священниками, и поэтому не стоит доверять каждому их слову.
Ван говорил, что не стоит полностью отвергать всё иностранное, наоборот, нужно перенимать у других народов всё самое лучшее, в том числе и у мирян. Вместе с тем не надо мириться с их нынешним тяжёлым положением, нужно бороться за свою свободу.
- Голос раздаётся в пустыне: приготовьте путь Господу! - говорил он слушателям. - Выпрямите путь перед Ним!
К нему приходил народ из Херсонеса, со всей Таврики и из окрестностей Кермена. Исповедующих свои грехи он омывал в реке. Целый год Ван, таким образом, проповедовал, перемещаясь из селения в селение, и везде повторялось одно и то же.
- Никто не хочет воспринимать мои слова... - с горечью понял он.
Ван решил совершить поездку в Мир, чтобы лучше на месте узнать мирян, ознакомиться с их обычаями и нравами, разобраться во всём самому. Прожив некоторое время среди них, он был сильно разочарован:
- В столице царят те же самые пороки, что и в провинции, - повсюду ложь, лицемерие, жестокость и обман. Духовные ценности никого не интересуют, мирянские священники, как и иудейские, думают только о том, как бы набить свой карман. О Боге вспоминают только тогда, когда это сулит выгоду, о спасении своей души никто не задумывается.
Ван решил посмотреть, как живут люди в других странах. Он побывал в Галлии и среди племён воинственных германцев.
- Везде люди живут одинаково, - сильно опечалился он, - повсюду царят раздор, войны и зависть…
Люди ненавидели друг друга за всё. За то, что они разной веры, за то, что они разной национальности, бедные ненавидели богатых, богатые издевались над бедными…
- Людям не хватает единства! - часто думал он. - Только новая вера, чистая и правильная, может объединить и примирить все народы и нации, только истинная единая вера поможет побороть жестокость и сделать людей счастливыми и свободными.
Ван провёл в отъезде два года и вернулся назад в Таврику. По приезду он начал проповедовать о скором пришествии Мессии. После проповеди он обычно окунал слушателей в воду, смывая с них все прошлые грехи.
- Зачем ты делаешь так? - однажды спросил его ученик.
- Очистившись человек готов к новой жизни, - ответил молодой учитель, - он уже готов принять новую веру. Ту, которую принесёт Мессия.
- Но ведь ты нас учитель?.. Может ты и есть Мессия?
- Я крещу вас в воде, но придёт тот, кто могущественнее меня, я не достоин, даже развязать ремни его сандалий. Он будет крестить вас Духом Святым и огнём. Лопата, которой он просеивает зерно от соломы, уже у него в руках, зерно он соберёт в хранилище, а солому сожжёт в неугасимом огне.
К тому времени Сус тоже вернулся на Родину после долгого пятилетнего пребывания у «Высшего». Узнав, что пророк находится у себя дома, он тут же поспешил его увидеть.
- Мне сказали, что Ван носит одежды из верблюжьей шерсти и подпоясывается кожаным поясом. - Сус зимним утром сказал ученикам.
- Он ест саранчу и дикий мёд… - заметил кто-то.
- Значит он тот, кто мне нужен!
Однако вначале он остался один на открытом горном склоне и предался суровому подвижничеству. Сус питался опавшими и увядшими листьями. Когда же миновал первый месяц покаяния, он стал принимать и эту пищу лишь через две ночи на третью, а когда прошёл второй месяц - через пять ночей на шестую.
- И этого даже много! - через три месяца Сус совсем отказался от пищи. С поднятыми вверх руками, привстав на цыпочки, безо всякой иной опоры, он стоял день и ночь неподвижно, устремив глаза к небу. И так силен был жар его покаяния, что земля вокруг раскалилась и окуталась серым дымом.
- Теперь я готов отправиться к брату! - понял послушник.
Ван увидев пришедшего к нему гостя, был удивлён и сказал:
- Мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне?
- Нам надлежит вместе исполнить всякую правду в Мире… - тихо ответил Сус.
Он смиренно принял крещение от брата. Во время обряда неожиданно разверзлось хмурое небо, и оттуда раздался громовой глас из корабля «Высшего»:
- Ты сын мой возлюбленный, в тебе моё благоволение!
продолжение http://www.proza.ru/2014/02/03/9