Национальный вопрос (Лев Ефремов) / Проза.ру

      Встретились в Санкт - Петербурге два товарища. Оба работали капитанами на судах торгового флота. В настоящее время оба находились
в очередном отпуске. Один постоянно проживал в Санкт - Петербурге, а вто-
рой приехал по служебным делам и зашел в гости.
      Сидят, ужинают, как обычно, свою работу вспоминают, смотрят теле-
визор. Первый канал, идет программа новостей. В Дагестане опять теракты,
в Украине - Евромайдан. Слава Богу, в Чечне спокойно.
      Оба капитана люди старшего возраста – за шестьдесят. Начали вспо-
минать, а были ли раньше какие – либо проблемы с людьми разной нацио-
нальности в стране, да и на флоте.
      Один вспоминает:
      - Работал в Мурманске на дизель - электроходе «Лена» вторым помощ-
ником капитана, друзья у меня были: электромеханик Тагир Абдрахманов
- татарин и эстонец – радист Леопольд Вайно. И никогда не возникала мысль,
что мы люди разной национальности. Да, мы были разными по эмоциональности, по каким – то другим чисто человеческим качествам, но
только не по национальному признаку. Работали с нами: старший моторист
Георгий Миминашвили – грузин, азербайджанец Джамалов. Украинцев и бе-
лоруссов, вообще, всегда было много на флоте. И никто никогда не задумывался о национальности члена экипажа судна. Людей различали толь-
ко по отношению к работе: знает ли он свое дело, как он работает, ну и, естественно, порядочный ли он человек.
   У второго капитана тоже нашлось множество примеров о работе с людьми разных национальностей.
   И у обоих сложилось мнение, что что-то в настоящее время в стране
и в окружающем мире происходит непонятное. Такое чувство, что все это
кто-то специально организовывает.
   Слушала, слушала хозяйка дома беседу своего мужа и его товарища
и не утерпела, вмешалась в разговор. Лучше написать рассказ с ее слов.
   - В нашей стране столько разных народов, что все мы сталкиваемся друг с другом постоянно. Что и говорить, в русской крови столько перемешано, непонятно, какой крови в нас больше. Сейчас генетики, вообще, доказали, что мы из финнов вышли. В нашем роду мы дошли до брака с неграми. Нас посмотреть – так интернационал можно изучать. Мне самой фамилия от запорожских казаков досталась. Отцы, пришедшие с войны; матери, пережившие эвакуацию; блокадники, которые выживали вместе, в паспорта друг друга не заглядывали.
Мой отец воевал от Керчи до Вены на бронекатере старшиной II статьи. А там важно было мужик ты или нет.
   Мать из эвакуации в Свердловской области сделала свои выводы, что грамотным быть хорошо: с образованием все работали на заводе на хорошей работе. Родители хотели, чтобы учились: «Инженеры хоть бедные, но аккуратные». Им повезло – мы учились хорошо.
   Что говорить о блокадниках, которые помогали друг другу до последнего. А Эрмитаж! Сотрудники Дворца хранили несметные богатства, голодали и подкармливали из своего пайка кошек, которые были на страже бесценных картин от мышей. До сих пор на чердаке Эрмитажа живут потомки блокадных кошек на государственном обеспечении.
   Мы, в начале 60-х, по комсомольским путевкам ездили по глухим деревням Псковской и Ленинградской областей с концертами. Местные женщины нас спрашивали:
   - Девочки, а что это вы с цыганятами ходите?
   Раз черные да кудрявые, так, как не цыгане. Других они не знали. Так, где бытовой национальный вопрос?
   Меня лично в 80-е годы коснулся этот зловещий вопрос. Тогда мы ездили на выставки в Москву большими делегациями со всех городов России: на людей посмотреть и себя показать.
   Поселили нас в общежитии рядом с чеченскими ребятами или с дагестанцами, кто тогда разбирался.Вечером я шла к своему подъезду. Свист, удивления от скамейки, где сидели мальчишки-соседи. Да и, действительно: их взрослые женщины не носят юбки с разрезом «от рукава». Пришла в свою комнату, смеюсь:
   - Вот пацаны малые, а разрезы на юбках замечают.- И все.
   Через пару дней вызывают на срочное совещание руководителей делегаций. В мозгу крутится, что-то случилось: «Взрослая часть команды «шумела» вечером или пацаны на дискотеке «отличилась». Готовлюсь к обороне. Но оказалось, что речь идет обо мне.
   Председатель сборища строго - сожалительно спросил:
   - Расскажите, как все было?
   - (не понимаю) Что было?
   - Ну как же Вас соседские ученики затащили в комнату и Вас спасли учителя.
   - Господи!
   Рассказала, как было «дело».
   - Все-таки надо быть осторожными. Сейчас на Кавказе не просто.
   Возвращаюсь к себе домой с этого сборища, на лестнице наши ребята, меня спрашивают:
   - Что случилось?
   Рассказываю громко, чтобы слышали чеченские девочки. Они радостно вздохнули и побежали к себе.А мальчиков все-таки отправили домой.
   Скоро начался чеченский конфликт, и я вспомнила тот нелепый случай. По чьей-то общей дурости оскорбили невиновных пацанов. Где они? Неужели ушли в горы?
   А когда развалился Советский Союз? Все же помним.
   Бывшие республики разошлись в разные стороны. Одни ушли навсегда, другие стали искать пути экономических отношений, а третьи решили, что Россия обязана помогать. Это мне напоминает жену, сбежавшую на свободу за счастьем, но требует от бывшего мужа помощи, а лучше содержания. Экономика рухнула везде и «ближнее» зарубежье двинуло в Москву и другие большие города. «Понаехали».
Пока политики решают, как осчастливить народ, сам народ хочет жить здесь и сейчас.
   Вот в Москве уже палят в воздух из ружей: традиция такая свадебная. Интересно, а в Лондоне и Нью-Йорке тоже стреляли бы?
   В центре культурной столицы России Санкт-Петербурге русской речи не слышно. А на рынках, что творится. Кошмар.
   С детских лет я слышала о Кузнецком рынке. Он красивый в центре города. Был самый дорогой, большой выбор. Час мы добирались с Выборгской стороны, чтобы купить немного вкусненького. Это был ритуал. Как в Елисеевский магазин заглянуть или в «Норд» - за пирожными сходить. До сих пор на Невском проспекте сидят старые дамы и вку-ша-а-ют маленькие пирожные. Видели?
Сейчас Кузнецкий рынок – это восточный базар. За руки хватают. Ни одного ценника.
   - Купи, купи.
   - Сколько стоит?
   - Договоримся.
   Многих отучили покупать на этом рынке и не только из-за высоких цен.
   Улицы подметать, канавы рыть и другую черную работу приехали из Средней Азии. Живут они в жутких условиях.
   У нас в подъезде (прямо под лестницей) жила семья таджиков. Сначала их жалели. И хозяева квартир на первом этаже пускали их в свои ванные: дети - то в школу ходят. Заключили договор с одной из женщин о мытье подъезда нашего пятиэтажного дома за наличный расчет. У нас на лестнице на подоконниках цветы, картинки на стенах. Хотелось, чтобы уютнее было.
   Поначалу было все хорошо и все собирали деньги ей на зарплату, без проблем. А потом наша уборщица стала на площадку первого этажа из ведра выплескивать грязную воду и все: убралась. Соседка увидела и возмутилась:
- Что Вы делаете? Мы с Вами договор расторгнем.- Попробуй, - с усмешкой и угрозой в голосе ответила робкая женщина Востока.
Дом наш – Товарищество собственников жилья (ТСЖ). Собрали собрание, договор аннулировали. Гостей выселили.
   Стали возвращаться из «суверенных» государств русские. Порассказывали, как ноги уносили из Азии, Востока. Да, вон твой стармех, Михаил Семенович, рассказывал, как он сбежал из Баку, где отработал в Каспийском Пароходстве более десяти лет. Трехкомнатную квартиру пришлось оставить.
   Межнациональные отношения на бытовом уровне напряглись.
Коренное население России, как обычно с опозданием, начало просыпаться, собираться в группы и «учить» гостей, как надо жить дружно. Их наказывали неразобравшись:
   - Да ладно! Мы же дома, а они…,- увещевали судьи.
   А тут и руководство страны подтянулось. Через 20 лет после начала кавардака стали уже немного внимательнее относиться к бытовым конфликтам, и тщательнее разбираться «кто виноват», и что россиянам впору обороняться. Двое дерутся. Один калечит второго. Когда первого судят, то он вдруг вспоминает, что оскорбили его национальное достоинство. Тогда появилась шутка: «Да, кавказца каждый обидеть может».
   Но, конечно, много зависит от мудрости руководителя.
Как-то проездом была в Казани. На трамвайной остановке разговорилась с женщиной. Задаю «больной» вопрос.
   - Как живется русским?
   - Хорошо. Пока Шаймиев у власти у нас спокойно. Все желаем ему здоровья. А там видно будет. Конечно, не хочется уезжать: квартира большая, хорошая. Сейчас с дачи еду. Давно уже живем.
Конечно, есть много примеров, совместного жития, если не дружного, то по-умному. Да и время идет.
   В нашем дворе – детская площадка. Сидит мама, смотрит за сыновьями. С 2-х летним малышом говорит на родном языке, а с первоклассником – на русском с акцентом. И сын, пробегая мимо, отвечает на чисто русском. Видит, что я ему улыбаюсь, младшему брату дразнится: а ты по-русски не понимаешь. Ничего, малыш, научишься. У такой семьи будет хорошая история в этом доме.
   Мы как-то сдавали квартиру в аренду. Агент по недвижимости озвучил национальность – дагестанцы, как знак надежности. Народ дружный и мы боялись «перенаселения» квартиры. Но Катя сама позвонила (она же обещала, что кроме мужа и сына никого не будет).
   - Родственники приехали, мне нельзя их попросить уехать из дома. Придите, пожалуйста.
   Пришла. Народу! Квартира маленькая. Сказала. Выручила хороших людей. До сих пор с радостью встречаемся на улице. Приглашают в гости: у них теперь своя квартира.
   Национальный вопрос так и будет острым. А если он до сих пор не решается, значит это кому-то нужно. Но не соседям по дому, улице, городу и стране. Все хотят жить спокойно в своем доме. Сколько той жизни...
   Задумались капитаны. Ну, как с ней не согласиться. Действительно, что-то круто изменилось в нашем обществе, в нашей жизни.