Полёт наяву

Фома Портков
Зашёл я как-то к знакомым, а их сын-подросток велосипед везёт к двери. Мать тут же в крик:
- Опять без шлема? Убиться хочешь?!

И вспомнил я, как сам, подростком, ездил на велосипеде. Про шлем тогда и не слыхивали.

Лето я проводил у моих бабушки и дедушки. По нашей деревне проходила грунтовая дорога, по которой машины ездили редко, поэтому мальчишкам было раздолье. Мы ездили на велосипедах в лес, на озеро, да и просто катались по дороге.

И вот, в то лето, когда мне исполнялось шестнадцать лет, приехав в деревню, мы увидели, что дорога засыпана слоем щебёнки. Дед рассказал моему отцу, что Васильич, председатель сельсовета, с прошлого года "выбивал" в районе средства, чтобы заасфальтировать дорогу, и вот, наконец, дело сдвинулось. Щебёнка умнётся и уляжется, а потом уже будут класть асфальт.

Я тут же побежал к соседскому Федьке и спросил, можно ли кататься на велике по щебёнке.

- Конечно, можно! Разгоняться труднее, зато потом так здорово!
- Так сгоняем на озеро? - предложил я.
- Не, сегодня не могу. Дров надо наколоть, а потом помогать бате крышу чинить. Давай завтра.

Но мне не терпелось. Я вывез велосипед из сарая, где он зимовал, оседлал его и поехал.

Федька не соврал, разгоняться было труднее, чем на ровной дороге. Но, набрав скорость, я почувствовал себя как на аттракционе - велосипед подрагивал, как живой, при том, что ехал устойчиво и быстро. Мне так понравилось, что я не поехал на озеро, а просто помчался по дороге и проехал, наверное, километров пятнадцать. Ехал бы ещё, но почувствовал, что проголодался и повернул назад.

Подъезжая к соседней деревне, отстоявшей от нашей километра на три, я вспомнил, что в ней дорога идёт под горку, перед которой я всегда разгонялся и ехал вниз на огромной скорости. И в этот раз я разогнался и услышал в ушах полузабытый свист ветра. День был жарким, ветер приятно охлаждал тело. И вдруг, на середине спуска, я почувствовал, что свист ветра оборвался, и я... лечу!

Не успел я удивиться, как наступила тишина, которую нарушило тихое шипение, а потом - старушечий голос:
- И ведь не пьяный!

Я приподнял голову и с удивлением понял, что лежу на дороге, а слева, на высоком крыльце дома, сидят две бабуси и с интересом смотрят на меня.

Поднявшись, я почувствовал лёгкое головокружение, но оно быстро прошло. Майка слева на груди была порвана, кожа рассечена и выступила кровь. Подбородок снизу саднило, дотронувшись рукой, я обнаружил кровь и там. Мизинец на левой руке болел и не сгибался.

Подойдя к валявшемуся в стороне велосипеду, я выяснил причину моего полёта. Большой кусок щебёнки влетел между передним колесом и крылом, получилось резкое торможение переднего колеса, и я, перелетев через руль, плашмя шлёпнулся на дорогу. Видимо, инстинктивно я задрал голову, и, к счастью, ободрал только подбородок, а не лицо.

Поскольку скорость была большая - колесо лопнуло, а направляющие крыла намотались на ось, так, что обод прогнулся вовнутрь.

О том, чтобы ехать на таком велосипеде – не могло быть и речи. Пришлось мне ковылять километра три под палящим солнцем, приподняв велосипед за руль, так что заднее колесо ехало, а переднее, намертво зажатое покорёженным крылом, было на весу.

Когда я, наконец, добрался до дома - бабушка запричитала и потащила меня к тёте Матрёне, фельдшерице. Та быстро обработала мои ранки и сказала, что надо ехать в район, сделать рентген мизинца. Как выяснилось, он был сломан, и весь июнь я проходил с гипсом. Но, поскольку остальные пальцы работали - уже через несколько дней, не дожидаясь, когда починят моeго "росинанта", я попросил велосипед у кого-то из соседских мальчишек и снова гонял по дороге, которую заасфальтировали только в конце лета.

И никому не пришла в голову мысль о шлеме!