Вёсенка собиралась в путь. Аккуратно сложила свои скромные пожитки в сумку, слила остатки грунтовых вод в вазу для цветов, осторожно, чтобы не получить разряд тока, смотала тоненькие майские молнии в клубок.
- Вот и всё. Я готова. Провожай, мамочка в путь! - обратилась она к Земле.
- Иди с Богом, милая. И возвращайся в срок!
Кончался последний весенний денёк. Медленно садилось Солнце. Звенела в тёплом воздухе мошкара. "Что-то лягушки квакают больно громко. К жаре, говорят люди. Значит уже скоро! Значит Лето уже на подходе, - подумала Земля и закрыла глаза в предвкушении встречи, - ещё несколько томительных часов ожидания и..." Сердце её забилось, пульс участился. Не выдержала, закричала в темноту ночи:
- Скорее, милый! Заждалась уже тебя! Сил нет, как увидеть тебя хочется! К устам твоим горячим припасть. Пусть ненадолго, но почувствовать, как бьётся твоё огненное сердце. Задохнуться в твоих объятьях жарких. Испытать на себе грозовой гнев твоих ливней. Иди, скорее! Накорми со своей щедрой руки земляникой спелой. Утопи в разнотравье и воскреси в синеве небесной. Чтобы потом, когда не будет тебя со мной, вся тобою выхолощена, я смогла без ропота слушать нудную Осеньку, коротать вечера под скрипучую музыку Зимы и растить Вёсенку. Так иди же ко мне, Лето!
- Я здесь уже, родная! - услышала в ответ, и почувствовала прикосновение желанных горячих губ.
* * *
- Мора, Петро умирает, он совсем плох, - рыдала Нахта, - Говорила ему непутёвому, не ходи по солнцу, не выжаривай себя на завалинке. Так ведь нет, не послушал. Весь день под палящими лучами в земле копался, а к вечеру слёг. Душно ему, нет сил дышать. Он меня к тебе послал. Просит тебя, чтобы ты сходила к своему отцу, попросила причастить Петро перед смертью. От нашей-то церкви одни стены остались. Не откажи ему, Мора!
- Хорошо, - сказала Мора и задумалась. С тех пор, как оставила она родительский дом, очень редко видела отца. Матьяс сторонился дочери, Мора тоже не искала с ним встреч. Однажды вечером она пришла в храм. Пришла после того как закончилась служба, после того, как схлынула толпа людская. Хотелось постоять в тишине, заглянуть в глаза святых ликов, поискать ответов. Она припала щекой к шершавой стене, погладила святой камень и вдруг услышала шаги отца у себя за спиной. Его шаги Мора могла узнать из целого хора шагов. Безудержная радость захлестнула её, поволокла за собой. Она повернулась и только и успела заметить, как побледнел отец, узнав в незнакомке её, свою дочь. Матьяс отшатнулся, словно увидел в её лице самого Дьявола. И в этот момент лопнули у неё внутри звенящие струны радости, больно вонзились острыми концами в самое сердце, - Я схожу, Нахта. Я попрошу!
- Спасибо тебе, Мора! И от меня спасибо, и от Петро...
Площадь перед храмом была пустой, когда Мора подошла к ней. Вечернюю службу уже отслужили. Мора подошла к каменным порожкам, тут обычно обитали попрошайки. Накинула на голову платок, постояла немного и решительно дернула ручку двери на себя. Дверь не поддалась, она оказалась закрытой изнутри. "Странно" - подумала Мора, - Такого раньше никогда не было". Она решила обойти храм со всех сторон, чтобы выяснить, что за чертовщина там происходит. Под одним из окон остановилась, прислушалась. Внутри храма звучала музыка. Это была не органная музыка, это было что-то другое. Добравшись, наконец, до окна, заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило её поморщиться, словно она получила сильную оплеуху. В храме было много народа. Это были приближённые Короля. Все они светились от радости. Их возбуждённые улыбающиеся лица вызывающе смотрелись на фоне грустных святых ликов. Сам же Король восседал у подножия Креста. Его Величество что-то праздновало, и поэтому всех одаривало златом из казны. Матьяс тоже был там. Он находился по правую руку от Короля и, похоже, его нисколько не смущало ни само действо, ни то место, где оно происходило. "Миром правит золото!" - что же, видимо прав был мудрец, изрекший эти слова. Руки Моры затекли, нога соскользнула с камня и она с тихим вскриком спрыгнула вниз.
Всю обратную дорогу Мора вспоминала, как совсем недавно оказалась невольной свидетельницей чужого свидания. Девушка убегала от парня. Она время от времени пряталась за стволы берёз и кричала ему: "Ну, давай, догоняй же..." А он бежал за ней тяжело, и даже не заметил, как хрустнул под его рваным сапогом маленький кусочек блестящего металла. Когда девушка остановилась, и он, наконец-то сдавил её в своих медвежьих объятьях. Она расплылась в улыбке и сказала: "Ты только что прошёл по золоту". Одной рукой он прижимал её к себе, другой гладил по растрёпанным рыжим волосам и повторял жарко: "Дороже всего золота не земле, мне золото волос твоих Аранка! Люблю тебя, люблю, люблю... Всё за тебя отдам!"
Следующую пару дней Мора была непривычно молчаливой и пасмурной. Такое её состояние заметила Нахта. Оставшись с девушкой наедине возле родникового ключа, она сама завела разговор:
- Мора, ты что, так из-за Петро переживаешь? На тебе который день лица нет? Забудь ты о случившемся. Петро жив-здоров, и слава Всевышнему. Или с отцом поругались?
- Нет, Нахта, не поругались. Хотя, лучше бы... - Мора замолчала.
- Ой, печёнкой чувствую неладное, - Нахта подошла к девушке вплотную, - рассказывай, что случилось.
Когда Мора закончила свой рассказ, женщина всплеснула руками и долго не знала что сказать. Потом достала, спрятанный под кофточкой крест, поцеловала его и изрекла: "На всё воля Божья!" На том и разошлись в тот день. А следующим утром Мора услышала слабый стук в дверь. На пороге стояла Рахиль.
- Пойдём, разговор есть, - зашептала она.
- Тихо, - Мора приложила палец к губам, - Кату разбудишь. Сейчас выйду.
Наспех одевшись, Мора шмыгнула за дверь. Завидев её, Рахиль пошла прочь от хижин, в сторону небольшого березнячка. Море ничего не оставалось, как последовать за ней следом. Там их ждала Лилина, которая выглядела очень усталой. Она сидела на травяной кочке, рядом с ещё теплой золой от потухшего костра.
- Расскажи всё как было, - обратилась она к Море.
- Нахта проболталась? - спросила Мора, но показалось, что шаманка её не слышала.
- Я всю ночь разговаривала с духами, - начала она.
- Вы в своём уме, - обратилась Мора к Рахиль, кивая головой в сторону Лилины, - Её же сожгут, как ведьму.
- Кто? - Рахиль рассмеялась, - На болоте все считают её чудаковатой, и только. В город она не ходит. А для тех, кто ей верит, она почти Бог.
- Духи сказали мне, - Лилина сделала вид, что не слышит подруг, - что осквернённое место должно быть предано огню.
- Лили, так нельзя - попыталась возразить Мора, - это же храм!
- Только огонь очистит храм от скверны.
- Я с ней согласна - тихо проговорила Рахиль, - И сегодня ночью мы сожжём...
- Нет, Рахиль, тысячу раз нет! Это опасно, слышишь? Вас поймают.
- Духи разгневаны - снова подала голос Лилина.
- Я не буду больше с вами спорить, я сдаюсь! - Мора выдохнула, - помните только одно: людской гнев зачастую бывает сильнее гнева духов.
Когда Мора хотела уже покинуть место их тайной встречи, Лилина казавшаяся отрешённой ото всего мира, вдруг заговорила снова.
- Страх сидит в тебе занозой. Знаешь, что мы правы, но боишься. Скоро уйдёт страх, скоро он покинет твоё тело. Станешь безрассудной и иногда даже дерзкой. И уйдёшь к духам, когда солнце станет для тебя полосатым, - после этих слов закачалась в только ей известном ритме, закрыла глаза и стала тихонько ударять в бубен. Робкие стоны её шаманского бубна слышались недолго. Зато Мора потом долго вспоминала последние слова Лили. Они были обращены к ней, но были непонятны для неё. Мора улыбалась понятию "полосатое солнце", и с нежностью думала: "Вот выдумщица эта Лилина. Разве солнце может быть полосатым?"