КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ РОССИЙСКОГО ПОЭТА ЮРИЯ КУКСОВА.
После окончания Московского института водного хозяйства в 1965 г. я, Александр Лофиченко, был направлен в отдел лесоосушительных мелиораций Союзгипролесхоза в качестве инженера-гидротехника, где в то время уже работал лесоводом известный российский поэт Юрий Куксов.
Работали мы в небольших (7-10 человек) изыскательских партиях, выезжавших на летний период в разные места Гослесфонда Советского Союза.
Вернувшись осенью с полевых работ в Москву, мы всю зиму занимались обработкой привезённых с собой полевых материалов, чтобы весной выпустить одностадийные проекты по инженерному преобразованию тамошних заболоченных лесных территорий, и выехать к очередному месту полевых работ.
Всю зиму наши изыскательские партии находились на втором этаже двухэтажного, барачного типа, здании, располагаясь в соседних комнатах, выходивших в один длинный общий коридор, ну и конечно заходя друг другу в гости.
Собираясь в маленькой курилке на лестничной площадке изыскатели делились своими летними впечатлениями о часто заповедных, местах, где они работали весь тёплый период года.
На первом этаже этого барака была раздевалка катка парка Краснопресненский, и ежедневно мы шли к нашей работе (и обратно) по краю ледового поля.
Такое соседство не прошло даром, и вскоре каждый обеденный перерыв на лёд выкатывались две хоккейные команды, состоявшие из наших изыскателей, в полной хоккейной форме, купленной на деньги своей профсоюзной организации.
Вратарём одной из команд был Юрий Куксов.
Он ловко ловил летевшие в его сторону многочисленные шайбы, пока одна из них не повредила находившиеся на его лице очки, после чего ему всё же пришлось пользоваться мини - маской.
В комнату, где я находился, частенько заглядывал Юрий Куксов.
В то время в нашей стране был в большой моде танец «твист», и он мастерски демонстрировал нам своё умение его исполнять, но мы понимали, что всё это зрелище было предназначено для одной нашей сотрудницы молодой рыжей геодезистки.
Иногда он нам читал свои ранние стихи о своих летних странствиях по лесам и болотам Вологодчины, и мы уже тогда понимали, что перед нами самобытный и талантливый поэт.
Помню его стихи той поры:
«Изыскатели. Очень строги и очень взыскательны, и внимательны – боже мой! Сочиняют стихи изыскатели, словно письма пишут домой. Полночь высветив папиросками, сочиняют они стихи, топором по замшелым просекам, по заброшенным, по глухим. Сон их свалит на травы дремотные, у костра, у лесной реки. Даже бороды их немолодые, романтичны, как их стихи. И обнявшись в ночи с повиликами, спят. …»
Прошло больше 30-ти лет, и судьба вновь неожиданно свела нас в 1999 году.
Как-то, мой вологодский друг, институтский однокурсник, принёс мне свои вологодские газеты, среди которых была и газета «Подмосковье», которую он купил в поезде по пути в Москву.
Прочитав её с большим интересом, я поинтересовался её авторами.
Когда увидел Ю. Куксов – заместитель редактора, ответственный секретарь, то уверенно предположил, что это мой старый приятель по Союзгипролесхозу.
Выкроив в своей работе свободное время, я появился в высоком здании на ул. 1905 года, где находилась редакция «Подмосковья».
Получив пропуск и поднявшись на нужный мне этаж, вскоре уже стучал в дверь, за которой, как мне подсказала проходящая мимо девушка, должен быть сам Юрий Куксов. В небольшой комнатке, куда я вошёл, я его сразу узнал, несмотря на солидную бороду и по самые плечи большую густую шевелюру, чем слегка смахивал на Карла Маркса.
Он сидел за столом, доверху заваленным разными бумагами, а рядом с ним сидела немолодая женщина, которая прощаясь, благодарила его за опубликованную в его газете её статью. В ответ он сказал, чтобы она не забыла зайти в бухгалтерию.
Когда она вышла, Куксов вопросительно взглянул на меня.
Я понял, что он меня не узнал, ведь прошло более 30-ти лет, с той поры, когда мы молодые изыскатели работали в Союзгипролесхозе, прорубая летом топорами в заболоченных лесах просеки для геодезической съёмки.
Всё-таки надеясь, что он меня узнает, я, протянув ему руку и глядя ему в глаза, шутливо представился: Карлос Оливарос Санчес, на что он, приветливо пригласил меня присесть на освободившийся от недавней гостьи стул.
Тут я не выдержал, и выпалил: «Юрка! Это же я, Сашка Лофиченко!».
От неожиданности, он вскочил со своего рабочего места и вскричал: «Лофиченко! Здорово! Как ты меня нашёл? Где сейчас работаешь? Чем занимаешься?».
Я рассказал, как его газета попала ко мне, а работаю сейчас ведущим экспертом по определению ущербов от ЧС в АПК (агропромышленном комплексе) МСХ России. Недавно был в Якутии после большого там наводнения. И тут мы начали, перебивая друг друга, вспоминать наше изыскательское прошлое.
Он вспомнил начальника изыскательской партии Тетющенко, под началом которого он исколесил почти весь Север, в особенности, Вологодскую область. Вспомнили мы Гниппу и Малова, капитанов наших двух хоккейных команд, потом «больших» людей в системе Минводхоза Союза. Когда я спросил, что за женщина была у него только что. Он сказал, что это была Галина Джугашвили, дочь Якова Джугашвили.
Уже был конец рабочего дня, а у меня с собой была фляжка с настойкой на перегородках грецкого ореха, а у Куксова нашлась закуска, оставшаяся от вчерашних гостей, и мы продолжили вспоминать свою давнюю изыскательскую жизнь, вспомнили мы и рыжеволосую девушку Иру, ради которой он так старательно исполнял твист в нашей комнате.
Ну и конечно, я напомнил ему его стихи, написанные в ту пору:
«Я бродил по лесам и болотам.
Был удачлив и скор на подъём.
Бор шумел, как большой околоток.
Был медведь околоточным в нём.
В настоявшихся запахах мёда,
Плыл сквозь лес можжевеловый дым.
Первобытное чувство свободы,
Было личным пристрастием моим.
Я валил богатырские сосны,
Наклонялся в жару над ручьём.
И сияло весёлое солнце,
Над моим задубевшим плечом.
Шапки сосен в закат уплывали.
Рдели ярые грозди росы.
И цвели за болотами дали,
Синим холодом близкой грозы.
Меркла алого солнца полтина,
Закатившись за бор калачом.
Вечно липла к лицу паутина,
И болталось ружьё за плечом.
Было солнца и ветра избыток.
Сквозняки прошивали мой дом …
Жил, не ведая сложностей быта.
Это всё предстояло потом».
В конце нашей встречи, я сделал совместную фотографию своим походным «Олимпусом».
Журналист Александр Лофиченко