Был конец 1916 года. Исидор Георгиевич шел поздно вечером по Николоямской улице, возвращаясь домой со службы. Девизом его службы было охранять жизнь, имущество и здоровье всех. Высокий статный, в темноте поблескивали погоны на его шинели.
Он обратил внимание, что около забора одного из домов стоят трое военных с бинтами на руках. На его вопрос: "Почему они тут стоят?" Они ответили, что выписались из госпиталя для следования на родину. Ходили за проездными билетами в канцелярию военного начальника, но им сказали, чтобы пришли утром, т.к. уже поздно и начальство ушло. Исидор Георгиевич подумал, жалко этих раненых, проливавших кровь за свою страну и не имеющих, где переночевать. Вспомнил о своем сыне, который находился на обучении в Виленском военном училище. Ну, не быть же этим ребятам под забором всю ночь. Решил он пригласить их к себе на квартиру. Как же они обрадовались, что будут в тепле домашнего уюта.
Весь путь Исидор Георгиевич расспрашивал военных о сражениях, где и при каких обстоятельствах получили ранения. Один из них Евгений прапорщик 61 пехотного полка оказался словоохотливым и рассказал, что был ранен и контужен 7 октября у села Конюхи. "Где это?", - поинтересовался Исидор Георгиевич. "Эти бои были под Тернополем", - уточнил Евгений.
А Исидор Георгиевич рассказал, что он проходил воинскую повинность, когда увольняемые в запас были приглашены на службу в Петербургскую полицию. Вот он и решил поступать на эту службу, о чем запросил у своих родителей разрешения, обещая поддерживать их бедственное в средствах положение. Родители прислали ему своё согласие. Так он оказался на службе в полиции сначала в Петербурге, а теперь в Москве. Правда, он добавил - пришлось много учиться и сдать экзамены для этой службы.
Так за разговорами они подошли к небольшому трёхэтажному типичному московскому особняку. Пятикомнатная квартира в этом доме была пожалована Исидору Георгиевичу как помощнику пристава, когда он переехал на службу в Москву. Поднявшись на второй этаж они вошли в просторную прихожую. До блеска натертый дубовый паркет смутил военных, которые уже два года жили в полевых условиях. Их встретила Александра Яковлевна, супруга Исидора Георгиевича, дородная дама с добрым лицом. "А я сегодня целый день провела на даче у Мызниковых. Они отдали дачу под госпиталь, так я там отработала сестрой милосердия". "Но я надеюсь ты ни у кого не принимала роды?" "Александра Яковлевна окончила курсы родовспоможения Надеждинского мединститута",- пояснил он свою шутку. "Нет роды не принимала, но там и без того были достаточно тяжелые случаи. Жалко людей, я не очень понимаю за что они страдают на этой войне".
Исидор Георгиевич поручил уход за раненными жене и домработнице, давно переехавшей к ним из деревни. Она сказала, что сегодня полдня простояла в очередях, со снабжением в Москве стало совсем плохо. "Ну, я думаю, ты найдешь тарелку щей накормить наших гостей, которые соскучились по домашней стряпне и с удовольствием съедят горячих щец. Размести их в Лёниной комнате. Напишу ему в училище, что в его комнате ночевали настоящие воины",- сказал Исидор Георгиевич, удаляясь в свой рабочий кабинет.
Он решил безотлагательно обратиться к своему руководству, чтобы такие вопиющие случаи с ранеными не повторялись. Уже на следующий день этот рапорт "о вышеуказанном ненормальном явлении" был передан по инстанциям и послужил поводом к назначению комиссии для определения помещения, где могли бы временно находиться выписываемые из госпиталя раненные. В состав комиссии входили два инженера, представитель города и Исидор Георгиевич. Председателем комиссии был назначен помощник военного начальника полковник Макаревский. По предложению Макаревского должны были занять общенародную чайную на Таганской площади, и некоторые члены комиссии согласились с этим вариантом.
Но Исидор Георгиевич воспротивился такому решению, сказав, что чайная эта душная и грязная, а потому не подходит для этой цели. Главное, что это отнимет у местных рабочих возможность попить чай утром, идя на работу и в дни отдыха. При этом он указал комиссии, что для этой цели могли бы подойти такие помещения как рестораны "Альпийская роза", "Эрмитаж" и т.п., где прожигают легко заработанные деньги и кутят всю ночь до самого утра. В результате переговоров для выписываемых раненных был выделен кинематограф "Вулкан".
На следующий день утром Исидор Георгиевич был вызван к градоначальнику генералу Шебенко, который раскричался на него, назвал революционером и сказал: "Ваша песня спета". Исидор Георгиевич ушел в раздумье: " Что со мной могут сделать? Суду придать нет оснований. Преступлений в моём поведении нет, а уволить меня не могут, так как по Циркуляру МВД уволить и уволиться с нашей службы нельзя было впредь до окончания войны". На другой день в приказе ему был объявлен строгий выговор с предупреждением отдать под суд, если повториться то, что мною было высказано в Комиссии.
Он продолжал служить в полиции в царской России, затем принял революцию, воевал на стороне Красной армии. В тридцатые годы вспомнили о его прошлой службе в полиции, он был репрессирован и умер в южном Казахстане.
Кстати, в этом небольшом эпизоде, описанном мною, судьба Исидора Георгиевича пересеклась с судьбой Евгения, молодого раненного военного, которому он предоставил кров. Евгений дослужился в Царской армии до звания поручика. В 1920 году был расстрелян тройкой ВЧК в Крыму как белый офицер.
Прерванные жизни... сколько таких недопетых песен прозвучало в истории нашей страны.
Да, а квартира, в которой мы побывали с героями рассказа, превратилась после революции в коммуналку. И пока в одной из комнат жил сын нашего героя, паркет коридора блестел от скипидарной мастики, поочередно натираемый всеми жильцами квартиры.
Недавно мне удалось побывать в этом доме. Это, по-прежнему, коммуналка, в которой теперь, правда живут только две семьи, а не пять, как раньше. Паркет удручающе грязный, с вывалившимися паркетными досками.
Узнала совершенно случайно и о судьбе единственного потомка - правнука прежнего хозяина этой шикарной квартиры. Он стал наркоманом и в прошлом году кончил жизнь самоубийством. Так что слова, прозвучавшие много лет тому назад: "Ваша песня спета" - оказались пророческими.
А мне захотелось, чтобы и Исидор Георгиевич и Евгений остались жить хотя бы в этом небольшом рассказе.