Светлана Максимова – очень стильный поэт. Она поселяет своих героев и героинь в других эпохах, но жизнь им придаёт настоящую, настоянную на мистических переплетениях судеб. Её герои порой живут в дохристианскую эру, в эпоху, более раскованную, в сравнении с нашей, но судьба, понимаемая как рок – остаётся непредсказуемой и драматической во все времена.
Мне кажется, что Светлана работает в жанре фэнтези, невзирая на то, что её стихия – лирическая поэзия. Это какая-то священная алхимия – то, что создаёт в своих снах-фантазиях Светлана Максимова. Колдовство… В стихах Максимовой современности мало, и она – второстепенна. Недостаток это или достоинство? Особенность! Ведь главное в стихах – не придумано автором, а прожито! Очень много у Максимовой чувственной эротики, стилизованной, как у Пьера Луиса в «Песнях Билитис» и «Афродите», под старину – Древнюю Грецию и Египет. Кажется, Египет Максимовой даже ближе, роднее. Впрочем, и это уже было в русской поэзии – «Александрийские песни» Михаила Кузмина. И ещё вспоминается кузминский «Лесок», населённый сильванами и фавнами. Но напряжённость повествования у Светланы – своя, фирменная, «максимовская».
Какой была моя судьба,
До сей поры – смешной и грешной –
Поставленная «на попа»
Слепым «орлом» и зрячей «решкой».
Максимова – мистик. Лирика Светланы экзотична, и сама она, бродящая по городам и весям с длинной трубой австралийских аборигенов диджериду, производит впечатление карнавальное, нездешнее. «Блуждание по эпохам» придаёт стихам Светланы особый колорит. Это – цветные сны вещуньи, это магма бурлящего в подкорке блистающего мира. Писательница не просто стилизует стихи, она путешествует во времени вспять – и живёт там самой насыщенной жизнью. Вот она, например – сестра Тутанхамона, царица радости.
И не знаю, как же называется
это междометие времён.
Наливай же всё, что наливается,
золотой мой брат Тутанхамон!
Любовь в стихах Светланы Максимовой – чувственна, вечна и всегда с привкусом смерти. Но смерть героини от любви – мистическое действо, от которого любящая женщина не может уклониться. Любой исход – щемяще-радостен в сердце героини, потому что он – следствие тотального слияния с любимым человеком.
Как беспощадна эта красота,
Которая по-своему спасёт,
По-своему погубит и… восстав,
По-прежнему окажется чиста,
Но ты – уже не та, и он – не тот.
И нет возврата и дороги вспять.
И никому вовеки не понять,
Что там, на высоте таких частот,
На высоте моих предельных нот,
Добро и зло сливаются опять
В горячечную песенную новь.
И это есть та вечная любовь,
Что смерти не сильней и не страшней,
А лишь одно лицо имеет с ней.