Пришёл под вечер в баню. Сунул деньки в окошко кассы, а кассирша предупреждает, мол, света нет, пеняйте на себя. Ничего, думаю, успею до темноты. Вручил чек банщику, разделся в шкафчике номер восемь, взял тазик того же номера и зашёл купаться. Вижу, внутри пар стоит столбом, а в пару люди голые передвигаются. Лиц не различить. Выбрал себе место, кинул мочалку и мыло, пошёл воды набрать. Вот тут-то видимо всё и началось.
Только подошёл к крану, как кто-то мне в ухо кричит, чего, мол, свой тазик не убираешь, он же у тебя с полчаса как переливается. Удивился я, но вижу, и впрямь тазик переполненный разливается. Взял его и пошёл к своему месту. Еле в темноте отыскал, плюхнулся и стал из кружки на себя воду лить. Даже не подумал, откуда у меня кружка взялась, когда я без неё пришёл, потому что спешил, ибо стал замечать, что кругом всё темнее и темней становится. Тут некстати подходит ко мне в полутьме кто-то и просит, чтобы я ему спину натёр. Протянул я руку, взял мочалку и стал в воде мочить. В это время слышу, рядом кто-то ворчит, мол, кто это вздумал мочалку из рук вырывать. Я тогда на него внимания не обратил, поскольку повернулся, увидел голую спину и стал её натирать.
И в этот момент я чуть не захлебнулся. Потому что кто-то стал вдруг на меня воду из тазика лить. Хорошо, что я успел воздуху набрать. Выждал, пока кончит лить, оглянулся, а кругом ничего не видать, уже совсем темно стало. Где-то справа мальчик хнычет: мыло ест глаза, а папа медлит с водой. Тут я вспомнил, что тоже надо кому-то спину натирать, подошёл и стал тереть.
-Спасибо, - слышу в ответ, - Сынок, ты мне уже натёр, больше не надо.
А слева кто-то другой ворчит, мол, долго ещё ждать, спина болит, стою согнувшись. Понял я, что дело плохо и стал на ощупь пробираться к своему месту. Пробрался, сел и только хотел за кружку взяться, как кто-то меня за руку схватил и стал натирать. Отпустите, говорю, гражданин, это всё- таки моя рука.
-Разве? – удивился из темноты чей-то голос, - В таком случае отдайте мне мою ногу.
-Мне ваших ног и даром не надо, - говорю, - мне и своих достаточно.
А сам на всякий случай нащупываю свою пятку.
-Что за шутки?! – слышу новый голос, - Перестаньте щекотать.
-Шампуни, шампуни! – подхватывает его кто-то с отчаяньем из другого конца, - Не надо мне на голову шампуни! Она мне глаза ест.
Тут мне в волосы вдруг впиваются чьи-то руки.
-Вы бы, - говорю, - вначале намылили их, прежде чем мыть-то.
-Не беспокойтесь, - слышу в ответ, - Я свою голову ни с чьей не перепутаю.
Вырвался я тут, схватил какой-то тазик и к выходу. Как я его нащупал, один бог знает. Вылез.
-Откройте, - кричу в темноту, - шкафчик номер восемь!
-Сейчас посмотрим, - слышу голос банщика. И загорается во тьме спичка.
-Номер восемь открыть не могу, - говорит, - поскольку у вас на тазике номер двадцать два. Хотите, открою двадцать второй?
-Ладно, - отвечаю, - открывай, потом разберемся…
Распахивает он какую-то дверку, подводит меня к ней. Кое- как на ощупь влезаю в чью-то одежонку и выскакиваю на улицу.
Прямо перед дверью фонарный столб. Ну, думаю, дождусь я здесь при свете того, кто выйдет в моей одежде, и поменяюсь с ним.
Жду десять минут, жду пятнадцать, жду полчаса. И вдруг вижу: выхожу из дверей Я, замечаю СЕБЯ под фонарным столбом и замираю обомлевший. Медленно подхожу к себе и вдруг начинаю понимать происшедшее. Бегу в ближайший магазин с зеркальными витринами
Слышу, как тот другой Я догоняет меня. Добегаю, заглядываю в витрину. С неё на меня испуганно взирает испуганный незнакомец. Сзади подхожу Я, тоже смотрю в зеркало, потом оглядываюсь на себя. Оказывается Я это бывший ОН. Обнимаемся. Плачем.
Успокоившись, ОН рассказывает мне, что он, то есть, теперь уже Я, женат, имеет двоих детей, работает там-то, живёт на такой-то улице. Я ему тоже рассказываю о себе, то есть теперь уже о нём. Расходимся. Я иду к нему, то есть теперь уже к себе домой. Знакомлюсь с женой и
детьми. Стараюсь не выдать себя. Но не получается. Вечером в постели
оказывается, что у меня обе ноги левые.